Жан-Клод Мурлева - Джефферсон [litres]

Они думали, что все обошлось двумя травмами, но в последний момент добавилась третья. Загружая пленников в багажник, Ролан споткнулся о бордюр и подвернул ногу, да так, что за считаные минуты лодыжка раздулась до размеров гандбольного мяча. Доктор Фреро, не колеблясь, диагностировал вывих, так что не могло быть и речи о том, чтобы злополучный водитель сел за руль.

– Руль бы еще ладно! – невесело усмехнулся тот. – Но вот сцепление – тут полный дохляк, а ехать четыреста шестьдесят километров на первой скорости – нет уж, извините!

Все же они забрались в автобус, и, когда все уселись, Ролан поднялся и, стоя на здоровой ноге, обратился к ним:

– Ладно, так кто поведет автобус вместо меня?

Этот вопрос, в сущности очень простой, поверг всю группу в величайшее смущение, тем более что отсюда надо было убираться, да поскорее.

– У меня прав нет, – сказала Симона.

– У меня тоже, – знаками показал кот.

– И у меня, – сказала госпожа Хильд.

– Я водил только легковой автомобиль, и с тех пор прошло двенадцать лет, – сказал ее муж.

– Я не достаю до педалей, – сказала Кларисса.

– У нас только маленький электромобильчик, – сказали супруги-белки. – Так что автобус, знаете…

У каждого и у каждой нашлась веская причина не браться за руль, и, когда все их привели, в центре внимания оказался единственный, кто еще не сказал ни слова.

– Жильбер, братишка, – начал Ролан, массируя распухшую лодыжку, – тебе и карты в руки! Мы с тобой похожи – родня как-никак. Наденешь мою форменную куртку, фуражку, а в случае проверки назовешься Роланом. Давай, поехали!

– Как это – «поехали»? Вы забываете, что есть одна глупейшая загвоздка.

– Какая еще загвоздка?

– Что я водить не умею! Правила-то знаю наизусть, а за руль в жизни не садился!

– Тю! Да я буду рядом сидеть и подсказывать. Давай! У нас нет выбора. Ехать надо!

В нормальных условиях все Баллардо категорически отвергли бы подобную авантюру, но они только что вместе пережили такую безумную ночь, что напрочь утратили здравомыслие и принялись скандировать, хлопая в такт в ладоши: «Жиль-бер! Жиль-бер!»

– Ну ладно, – буркнул тот, надевая фуражку кузена, – сами напросились.

Первые сто пятьдесят метров он ехал, чиркая шинами по бордюру.

– Езжай ровнее! – стонал Ролан, сидевший рядом с ним. – Ровнее, уже резина дымится!

Весь следующий километр он осваивал переключение скоростей. Ролан сыпал указаниями:

– Сцепление! Сцепление! Левая педаль! Быстрей! Нет, не так, плавно! Ну да, заглох, ничего, бывает! Да, правильно, только рано жмешь на газ… Сбрось! Нет, это не первая скорость, это нейтралка, вот ты и не можешь тронуться. Выжимай сцепление – и включай передачу! Рычаг до отказа! До отказа! Жми на газ! Плавно! Ничего не видно? Естественно, у тебя фуражка съехала на глаза, поправь! Теперь трогайся! Газ! Сцепление! Нет, это гудок, не трожь! Сцепление! Э, э, э! Полегче! Куда! Тормози!

Автобус сотрясался, вилял, продвигался скачками, дворники метались как бешеные, мотор то и дело глох, коробка скоростей протестующе стенала. Когда Жильберу удалось наконец включить вторую скорость, автобус огласился радостными криками и очередным «Жиль-бер! Жиль-бер!».

По счастью, в этот ранний час дороги были свободны, и они сумели выбраться из города, тюкнув всего лишь три припаркованных автомобиля да поцарапав борт автобуса о стену, которая, по словам Жильбера, вдруг сама на него выскочила. Что касается перекрестков с круговым движением, то он въезжал на них всем наперерез и проезжал иногда по два круга, прежде чем умудрялся выехать. В конце концов он, к неописуемому всеобщему восторгу, освоил третью скорость, и желтый автобус покатил по загородной местности, омытой дождем. Автострады они благоразумно сторонились – Жильбер скорее умер бы, чем рискнул на нее выехать.

Бедняга обливался потом, судорожно вцепившись в руль.

– Не доехать мне… – стонал он, но вот потянулась дорога, прямая до самого горизонта, на которой ему удалось держаться на скорости шестьдесят четыре километра в час и не надо было совершать никаких маневров. Пассажиры воспользовались этим, чтобы окружить водителя заботой: лисичка собственным платком утерла ему пот со лба, госпожа Хильд напоила горячим чаем, Кларисса размяла одеревеневшие плечи.

Дело пошло на лад, однако все же он добрых четверть часа тащился за каким-то трактором, не решаясь пойти на обгон, а когда решился, все Баллардо впали прямо-таки в эйфорию. «Жиль-бер! Жиль-бер!» – снова скандировали они, пока изумленный тракторист не остался далеко позади. Многие обнимались.

Одна из телок, сидевшая сзади, пробралась к водительскому месту с сообщением: какая-то маленькая красная машина с велосипедом на верхнем багажнике следует за ними от самого Вильбурга. Останавливается, когда они останавливаются, прибавляет скорость, когда они прибавляют. Странно, не правда ли?

– Некогда на это отвлекаться, – сказал Ролан. – Едем, не останавливаемся!

Они не останавливались ни поесть, ни попить, ни пописать. Одно желание снедало их: скорее добраться до границы. Как удалось Жильберу довезти дотуда своих пассажиров? Чудом, не иначе – но он довез. То есть почти довез.

Оставалось проехать считаные километры, когда их обогнала полицейская машина. Мигалка и высунутая в окно рука не оставляли места сомнениям: проверка!

Жильбер не сразу отреагировал.

– Тормози! Тормози-и-и! – заорал Ролан, и автобус остановился на обочине в нескольких сантиметрах от бампера полицейской машины.

Мотор, в последний раз содрогнувшись, заглох, и воцарилась мертвая тишина.

Полицейский, вошедший в автобус, явно не намерен был шутить. Тяжелая челюсть, тонкие губы и стальной голубизны глаза ничего хорошего не сулили. Он был в бронежилете поверх формы и в фуражке с надписью по околышу: «ТАМОЖЕННЫЙ КОНТРОЛЬ».

– Добрый день, дамы и господа, – сказал он, взяв под козырек.

– Добрый день, сударь! – наперебой отозвались двадцать восемь Баллардо.

– Я полагаю, вам известно, с какой целью мы вас остановили? – осведомился полицейский.

– Э… нет, – промямлил Жильбер, все еще цепляющийся за руль. Его прошиб пот. – То есть да, кажется…

– Мы следуем за вами уже несколько минут, и вы установили своего рода мировой рекорд: на отрезке в восемь километров семнадцать раз нарушили правила дорожного движения.

– Извините, я…

– Но вам очень повезло: мы не дорожная полиция, а таможенная, так что это нас не интересует. Интересует нас досмотр вашего багажа. Попрошу открыть багажное отделение.

– Да-да, конечно, сейчас… Ролан, ключ у тебя?

Ролан к этому времени сменил вид спорта, и его лодыжка, покоящаяся на пузыре со льдом, была теперь уже с футбольный мяч. Изворачиваясь так и сяк, он принялся обшаривать один за другим бесчисленные карманы куртки и штанов.