Леви Хенриксен - Ангел с Чёртова острова [litres]

– Врач сказал, что выписывает меня. И еще звонила Андрина. Она уже выехала и скоро будет здесь. – Папа отводил глаза, стараясь не смотреть ни на маму, ни на меня.

– Это же отличные новости, Бальтазар. Я, честно говоря, вообще боялась, что полностью ногу тебе уже не восстановят.

– Мне очень повезло. К тому же ты отлично наложила шину. Врач тебя прямо-таки превозносил, – сказал папа. Как они оба странно говорят! «Превозносил». Разве человек в здравом уме скажет такое своей жене, пусть даже и бывшей?

Мама кивнула и улыбнулась.

– Как там говорит твоя мама? – спросил папа. – Все будет хорошо? Все наладится?

– Да, именно так она и говорит, – подтвердила мама, и они обнялись.

– Целуйтесь, целуйтесь, целуйтесь! – потребовала я, но на этот раз они ограничились объятьями. И даже обнимались совсем недолго. Совершенно так же мама обнимает своих одноклассников, с которыми случайно столкнулась на улице. И чье имя даже вспомнить сразу не может.

Папа захромал ко мне, бросил костыли на пол и, стоя на одной ноге, протянул ко мне руки.

– Малышка, обнимешь папу на прощанье? – спросил он.

– Не надо меня так называть! – возмутилась я, но подошла и позволила папе себя обнять, хотя сама прижиматься к нему не стала.

– Ладно. Увидимся, – сказал он, разжав наконец руки.

– Ага. Увидимся, – поддакнула мама и открыла перед папой дверь.

Мы с мамой решили доехать на такси туда, где они с папой оставили машину, и пока мама собирала по палате наши вещи, я стояла возле окна. На парковку въехала машина Андрины.

Дверца распахнулась, Андрина вышла и, заперев машину, уверенными шагами двинулась к больнице. Она была уже совсем близко, когда навстречу ей вышел папа. Я отвернулась и уселась на пол, привалившись спиной к стене.

– Ты что? – удивилась мама, но я лишь покачала головой. – Астрид, ты чего расстроилась? – спросила она.

– Мне надо подумать, – ответила я и попросила: – Брось мне, пожалуйста, вон ту подушку.

Мама хотела что-то сказать, но передумала и подала мне подушку. Положив ее к стене, я уперлась ладонями в пол, подняла левую ногу, а правой уже собиралась оттолкнуться, но замерла, почти как бегун на старте. Я смотрела на маму; та как раз открыла молнию на сумке, которую нам дала одна из медсестер. Неужели быть взрослым – это притворяться большим, когда чувствуешь себя маленьким? Неожиданно я поняла, что бабушка права: я действительно похожа на маму. Я встала на колени, развернулась и поднялась на ноги как раз возле окна.

– Ты что, не будешь на голове стоять? – спросила мама и устало улыбнулась.

Я посмотрела на парковку. Красная машина Андрины уже уехала.

– Нет, мама. Я, наверное, больше вообще не буду на голове стоять, – ответила я.

Когда мы ждали лифта, мама улыбнулась мне, и я взяла ее за руку.

– Мам, перед отъездом мне надо сделать два дела, – сказала я.

– Ладно. – Она кивнула.

– Я сначала хочу зайти в фирму по прокату лодок. Попрошу у них прощения за то, что украла моторку.

– Хорошо, давай зайдем, – согласилась мама, – а второе дело?

– Хочу попрощаться с Мило Милодраговичем. Или, по крайней мере, узнаю, как он себя чувствует. Оставлю ему наш адрес. Может, он как-нибудь в гости приедет, – сказала я.

– И это можно, – ответила мама.

В регистратуре мама спросила, можно ли нам навестить Мило Милодраговича. Или хотя бы заглянуть к нему в палату.

– Какого такого Мило? – Женщина за стойкой посмотрела на нас поверх очков.

– Милодраговича. Нас всех вместе вчера привезли. То есть не совсем вместе, но мы все – с того острова. Ну, дело Юлленшёльда.

Женщина выпрямилась и сняла трубку телефона.

– Секундочку. – Она отвернулась и что-то спросила в трубку, после чего вновь повернулась к нам.

– Врач хотел бы побеседовать с вами, – сказала она, и губы у меня задрожали. Заметив это, мама обняла меня за плечи и отвела в сторону. Я уткнулась лицом маме в живот, и она принялась гладить меня по голове. Я отчетливо представила себе Мило Милодраговича. Темные волосы, длинная борода и кислородная маска на лице – таким я его видела в последний раз.

– Это вы спрашивали о Мило Милодраговиче? – спросил кто-то у меня за спиной, я отлипла от мамы и повернула голову.

– Да, мы. – Мама приветливо кивнула лысому врачу в больших очках.

– Значит, это вас похитили вместе с Юлленшёльдом? – поинтересовался он.

– Нас, да, – ответила мама.

– Он исчез, – сказал врач.

– Юлленшёльд? – ахнула мама.

– Нет, – возразил врач, – Мило Милодрагович. Или тот, кто выдавал себя за Мило Милодраговича.

– Но он же был тяжело ранен, – сказала мама.

– Ранение было довольно легким, но крови он потерял много.

– Как же он тогда мог исчезнуть?

– Теоретически не мог. А практически – вот, пожалуйста. После операции его отвезли в палату, а потом он словно испарился. Когда медсестра заглянула к нему, кровать уже была пуста.

– Мне что-то не верится, – сказала мама.

– Понимаю, – ответил врач, – а знаете, что еще более странно?

– Что?

– Во всей Швеции не проживает ни единого человека с именем Мило Милодрагович.

Мы с мамой уже почти сели в такси, когда нас кто-то окликнул, и мы одновременно оглянулись.

– Папа!

– Бальтазар! – хором воскликнули мы.

Папа кивнул и, поднявшись со скамейки, заковылял к нам на костылях.

– Ты что тут делаешь? И где Андрина? – спросила я.

– Я попросил ее уехать, – ответил он.

– Почему? – Мама смотрела папе прямо в глаза.

Папа улыбнулся и перевел взгляд с меня на маму, а потом снова с мамы на меня, словно мы играли в угадайку и должны были прочесть его мысли.

– Отвечать можно бесконечно, но я скажу коротко. Ты – лучшее, что случилось в моей жизни. – Папа посмотрел на меня так, что на глаза мне навернулись слезы. – И ты тоже. – Папа поглядел на маму. – Вот только понял я это, лишь когда взглянул на свою жизнь со стороны. Я попросил Андрину уехать, потому что хочу остаться с вами. Если, конечно, я вам еще нужен. – Папа опустил руки.

– А если нет? – спросила мама.

– Тогда попробую попутку поймать. Шведы – народ сердобольный, наверняка увидят автостопщика на костылях и сжалятся, – сказал папа.

– Не глупи. Ясное дело, ты нам нужен. – Я обняла маму с папой и притянула их к себе. Папа отложил костыли и, положив мне на плечо правую руку, второй рукой обнял маму. На этот раз обнимались они долго. И целовались тоже.

Позже, когда мы уже сидели в такси, я подумала, что точно знаю: ангелы существуют. Они настоящие. Это точно. И с одним из них я теперь даже знакома лично.

Так веселятся господа, так веселятся дамы (чешск.). – Примеч. пер.

И вопят, вот горлопаны: «Поехали, девчонка, с нами» (чешск.). – Примеч. пер.