Антон Москвин - Ход Конём

Черт! Что же им всем от пацана нужно?»

— Расскажи мне про своих родителей, малыш. Что ты про них знаешь? Как они тебя усыновили? И почему именно тебя?

— Да что тут рассказывать-то? Родители как родители… — мальчик снова пристроился сбоку, просунул свою узкую ладошку в лапу Копейкина, и постарался подстроиться под его шаги… на один шаг Кэпа приходилось три Антошкиных.

— Не знаю почему именно меня, — продолжал он задумчиво, — странно это все. У нас же занешь как считалось в детдоме — если тебя до года никто не выбрал, то уже все — лучше не надеяться. Понимаешь, всем же маленького ребеночка хочется, чтобы как будто свой был. А такого шалопая, как я… кому нужно такое счастье? Ну вот, а они просто пришли однажды… Их Валерий Михайлович привел в нашу комнату. Мы там впятером жили с ребятами. А они заходят — и сразу ко мне. А он им сказал — «да, это он». И все. Усыновили. Бумажки все оформили и увезли. Не знаю, что тебе про них рассказать… Сергей… ну… папа… в банке работает… этим… каналитиком, что ли? А мама…. жена его то есть, — она по рекламе чего-то. Я их сам толком не знаю. Понимаешь, я с ними больше года уже живу, но они все равно какие-то… чужие как будто. Валерий Михайлович был не такой. Он разговаривал со мной… вот, как ты… А они… Понимаешь, они просто ухаживают за мной, ну там охраняют от всего, следят, чтобы я чего-нибудь не натворил… и все. Как будто у них просто работа такая, охранять меня. А почему ты про них спросил? Ты думаешь, что эти… «полицейские» хотели с них за меня выкуп потребовать?

Копейкин улыбнулся, заметив как смешно семенит за ним мальчишка и стал шагать помедленнее. Он чуть сжал пальцы, осторожно принимая трогательную ладошку — знак высшего мальчишеского доверия.

— Нет, малыш… выкуп — это вряд ли. Во-первых, это кольцо твое… Оно же бешеных денег стоит, ты знаешь? Они б могли его забрать просто и все, если уж им выкуп нужен был, а они его на пол швырнули, как стекляшку. А во-вторых… родители-то твои еще раньше пропали. С кого ж теперь выкуп требовать? Вряд ли это совпадение просто, понимаешь?

— Знаешь, мне иногда кажется, что все по плану получается, специально. Вот Валерий Михайлович меня вырастил, научил там, чему мог, а теперь мне это стало не нужно, как бы и он уехал, а вместо него родители появились, чтобы ухаживать за мной. Потому что я сам не могу пока. Глупо да?

— Ничего не глупо… мне и самому так кажется, — проворчал Копейкин себе под нос.

«Научил чему мог… тоже странно. Парень явно не дурак с одной стороны. А с другой… «ивзращенцы» и «каналитики». Похоже, что у Валерия Михалыча с языком проблемы были?»

Завернув за угол, они остановились у небольшой хижины, крытой сухими пальмовыми листьями. На площадке перед хижиной, огороженной заборчиком из высушенных стеблей лиан стояло несколько столиков, в основном пустых. Перед входом, под вывеской «Taberna de brisa marina» [62] Таверна «Дыхание Моря» сидел полуголый туземец в сомбреро и бренчал на банджо.

— Вот этот бар! — сказал Антон, — нравится?

— Posponga para dos, por favor, — крикнул он бармену, высунувшему нос из двери.

Бармен помахал рукой в том смысле, что можно садиться где захочется.

— Пойдем туда в уголок, чтобы море видеть? — предложил Антон, — А теперь вот и ты… Если б ты вчера не появился, я бы… В общем, это здорово, что ты меня нашел, Ник.

— Думаешь, это судьба? — усмехнулся Кэп, усаживаясь на плетеный стул у края веранды, — что из полного аэропорта народа именно я к тебе подошел вчера?

— Да нет никакой судьбы, — отмахнулся мальчишка, — вернее… мы сами и есть наша судьба.

— Как это? — не понял Копейкин, — «мы сами и есть»? Ты имеешь в виду, человек — кузнец своего счастья?

— Ola! El vidrio grande de escoces, derecho arriba, y un Cohiba cubano para el senor, y para un punetazo de fruta para yo mismo por favor [63] Привет! Пожалуйста, большой стакан скотча безо льда и кубинскую Кохибу для сеньора и фруктовый пунш для меня , - обратился Антон к подошедшему бармену.

— Гм…

Кэп оторопел, трудно сказать от чего больше — то ли от Антонова свободного испанского (похоже, если у Валерия Михайловича и были проблемы с языком, то никак не с испанским), то ли от того как ловко мальчишка сделал заказ, потребовав именно того, о чем сам Копейкин мечтал со вчерашнего вечера. Прокашлявшись, наконец, он сказал с искренним восхищением:

— Неплохо, малыш! А… как ты догадался…?

— Правда? — Антон радостно улыбнулся, — Угадал, да? По запаху, — объяснил он, — от тебя пахнет скотчем и крепкими сигарами… так же, как от Валерия Михайловича. Я этот запах с самого рождения помню.

«По запаху, — поразился Копейкин, — еще не хватало обанятельной дедукции… Интересно, чему еще Валерий Михайлович обучил своего протеже? Как насчет узнавать размер ботинок на вкус?»

— А про судьбу… Ну да, вроде этого, — согласился мальчик, — понимаешь, каждую секунду, и даже чаще мы принимаем какое-то решение, делаем малюсенький шажок в одну сторону или в другую. Получается как дерево, которое все время ветвится, каждая ветка разделяется на две, потом на четыре… А ты каждую секунду выбираешь по какой ветке пойти. И вот что-то такое ты сделал, или даже просто подумал когда-то раньше, может два дня назад, а может и два года и от этого твоя ветка пересеклась с моей, и мы встретились. А если бы не то твое решение, то… сидел бы я и сейчас в том фургоне. Ты можешь не знать что это за решение было, которое так повлияло, а скорее всего, и никогда не узнаешь, но это не важно, потому что ты знаешь, что оно было, значит мы с тобой встретились вчера потому что ты когда-то раньше поступил так, а не иначе… ну, и потому что я тоже как-то поступил. Вот это — и была судьба.

— Да ты фаталист, малыш, как я погляжу, — хмыкнул Кэп, — не рановато ли тебе? Обычно в твоем возрасте человек надеется, что весь мир для него существует и вокруг него вертится. А у тебя вон как все запущено…

— Фаталист? — удивился Антон, — какой же я фаталист? Наоборот — я же говорю, что мы сами все веточки выбираем!

«Гм, смотри-ка, — отметил про себя Кэп, «фаталиста» мы знаем, в отличие от «ивзращенцев» и «каналитиков»… Какие-то избирательные пробелы в образовании налицо у нашего Валерия Михалыча…»

— Потому что «выбор»-то твой — сплошной обман, — ответил он мальчику, — если последствия твоего выбора заранее не известны, а после того, как выбор сделан, предопределены, и ты на них ни повлиять, ни отменить не можешь, то где же тут «выбор»? Одна иллюзия. Это все равно как, если б я тебе… мороженого купил. Шоколадного и… ты какое любишь?… ну, сливочного. И положил бы в две коробочки одинаковых, и закрыл так, что снаружи не отличишь. А потом дал бы тебе и сказал выбирай. Ты выбрал, например, правую коробочку, а там шоколадное. Это чей выбор получается? Твой или судьбы? Или мой?