Антон Москвин - Ход Конём

— Ник… — Антон посмотрел на Копейкина с грустной досадой, — Ник, мне двенадцать лет. Если ты хочешь из меня вытрясти информацию, меня надо просто накормить мороженым. Или вот бананами. В крайнем случае, в кино сводить. Понимаешь?

— Гм, — хмыкнул Кэп, смутившись, — логично… Xочешь банан? — он протянул мальчику фрукт, — что они, все-таки, от тебя хотели, а? Там, в фургоне? О чем спрашивали?

— Xочу, — вздохнул Антон и, приняв банан из рук Копейкина, принялся задумчиво снимать кожуру, — о чем спрашивали? Да ни о чем! Сказали только, что я должен их слушаться, и делать все, что они говорят. Ну, я так и делал… а что мне еще оставалось? А потом они сказали, что будут показывать мне, кто здесь хозяин, или что-то вроде этого. Я им говорил, что я и так знаю. Но они… ну, в общем, не поверили.

Воспоминание о вчерашних приключениях расстроило мальчика, и на глаза навернулись слезы.

— За что они меня… так… а? — спросил он жалобно.

— Ну, не реви, — Копейкин положил руку на голую коленку Антона и слегка сжал, — малыш, ты не обижайся, но… если подумать то, что с тобой случилось… — Кэп заикался и путался как девочка-пятиклассница, пытающаяся в первый раз в жизни пригласить мальчика на танец, злился на себя за это и… естественно, от злости путался и запинался еще сильнее…

— Ну в общем, бывают и похуже… пытки, понимаешь? А ты живой и здоровый все-таки. Кожа завтра пройдет — и вспомнить будет не о чем. Ты не думай, я знаю как тебе больно было… и страшно. Просто, понимаешь, если бы они действительно хотели сделать так, чтобы ты страдал, то мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Странно получается, малыш, понимаешь? Выходит, что они тебя вроде как пожалели.

— Да, выходит так, — согласился Антон, — я тоже про это думал. Могли бы, например, хоть руку сломать или там, палец отрезать, да? Или ухо… То есть, получается, что они хотели меня «проучить», но не калечить, правильно? Я потому и подумал, что продать хотели. Чтобы цену не сбивать. Только я не понимаю за что меня проучивать-то было? Я же их и так слушался…

— Бывает так, когда мало просто слушаться. Похоже, им нужно было, чтобы ты еще и боялся.

— Зря ты их не убил там вчера, — сказал мальчик, тяжело вздыхая, — они же теперь опять придут, да? Надо было тебе их замочить все-таки…

— Экий ты кровожадный, — хмыкнул Кэп, — «замочить». Не-е-ет, малыш, мочить их совсем не нужно было. Да и не помогло бы. Знаешь, чем зверь от человека отличается? Он не убивает без необходимости. Понимаешь? А мы их обижаем все время — зверей-то, когда некоторых людей с ними сравниваем. Типа, «зверское убийство». Вот так-то. Не надо никого мочить, парень, поверь мне, я знаю, — вздохнул Кэп, — ну, разве уж совсем без этого никак — тогда конечно…

— Почему это не помогло бы? Мертвые не кусаются, знаешь? Нет человека — нет проблемы, — Антон кровожадно ухмыльнулся, отправляя в рот очередной банан.

— Где это ты таких «афоризмов» нахватался? — удивился Копейкин. Мальчик совсем не казался ему «сорви головой» от которого он ужидал бы услышать нечто подобное.

— А что такого? — Антон не понимал, — они же заслужили. Разве мало они со мной сделали? — он демонстративно потер спину, — а может, не только со мной, — ну правда, Ник, если уж не этих мочить за их дела, то кого? Если б ты их замочил, то они бы уже точно не вернулись.

— А никого. Я же не палач, чтобы «мочить» кого-то за их дела. Не наше с тобой это дело, малыш. И слава Богу. Да, не вернулись бы. Зато, полиция «вернулась» бы. И скоро. Сам смотри. Пол-аэропорта видело, как я поймал такси и поехал их догонять. А потом мы с тобой на том же такси приехали сюда. Если бы на дороге обнаружились трупы, как ты думаешь, сколько времени потребовалось бы самому тупому в мире полицейскому, чтобы постучаться в эту дверь? Вот и я думаю, что не много… А если б я сейчас в кутузке сидел, то что бы ты делал? Видишь, малыш, как все сложно?

Aнтон только кивнул серьезно — действительно, сложно.

— Ник, а ты вообще убивал людей? Ну, раньше? — спросил мальчик с интересом глядя на Кэпа.

— Убивал, — кивнул Кэп, — даже много. Но не «за то что…», а «потому что…». Понимаешь?

— Не-а, не понимаю. По-моему, это одно и то же.

— Нет, не совсем. «За то что…» — это причина, вот как ты хотел — если они «плохие», и поступают не правильно, а я бы их за это… А «потому что» — это просто необходимость. Например, если бы я не убил этого человека, то он бы убил меня.

— А если бы они меня вчера до смерти забили? Ты все равно бы их не замочил тогда? Или, если бы вместо меня твой сын оказался? — спросил Антон с интересом.

«Ну ни хрена себе вопросики», — поразился Копейкин.

— Не забили бы, — сказал он, надеясь отмазаться, — мы же уже поняли, что ты им живой нужен. И здоровый.

В это время в кармане Кэпа зазвонил телефон, и он, облегченно вздохнув, полез за трубкой. Звонил подмосковный друг с отчетом о проделанной работе:

— Короче говоря, фамилия у парня своя, — начал он и, в ответ, на удивленное мычание Копейкина, объяснил — ну, я так и думал, что ты не знал. Родители у мальчика не родные. Пришлось мне попотеть, разыскивая в Москве семью Москвиных с сыном Антоном подходящего возраста. Несколько даже нашел, но они все живы-здоровы и сидят в столице безвылазно последние две недели. Тут-то я и подумал, что не иначе фамилия другая. И решил зайти с другого конца, поискать в детдомах. И почти сразу нашел. Был такой Антон Москвин в детдоме номер 17. Усыновлен два года назад семьей Росиных — Сергеем и Аллой. Адрес вот есть. Телефончик не отвечает. На работе не появлялись. Участковый ходил, в дверь звонил — нет ответа. Похоже, все сходится.

— Погоди, Ник, — остановил он друга, который, похоже собрался перебивать, — это только начало. Дальше еще интереснее. Решил я копнуть, откуда пацан в детдоме появился. И… стена. Ни документов, ни записей… ничего. Все, что известно — младенца принес ночью незнакомый мужчина, отдал дежурной сестре, на вопросы отвечать отказался и пропал. Сестра, естественно, позвонила в милицию. Незнакомца искали пару месяцев, проверяли списки пропавших детей… туда, сюда потыркались, ничего не нашли, так дело и закрыли. В конце концов, трупа нет, а даже наоборот лишний ребенок.

— Слушай дальше. Еще не все. Пацан рос в детдоме, десять лет, как все. Потом внезапно появляются эти, Сергей с Аллой. Xотят усыновить. Причем, ты ж понимаешь, обычно всем малютки нужны, а эти требуют десятилетнего мальчика. Вот именно, что именно этого!

— Нет, опять не все. Короче, пацана усыновили, документы оформили, все как положено. Мальчик переезжает жить к папе с мамой. Угадай, что дальше произошло? Ладно, даже не пытайся… Через неделю, директор детдома исчезает. Ага. Бесследно. Как будто, никогда и не было такого человека. На работу не пришел. Квартира пустая. Машины нет. Все. Естественно, возбуждается дело о розыске. Два месяца оперы носом землю роют. Ничего. То есть вообще. Был человек и нет. Если б в детдоме его не помнили, то можно сказать, что и не жил никогда.