Джеймс Паттерсон - Охотники за сокровищами. Страшные приключения в Африке

– А что у нас было привязано к верхней части закладки? – Шторм подняла закладку повыше, и висящий на кожаной полоске ключ закачался в воздухе. – Ключ! Может быть, это и есть ключ ко всем сокровищам мира.

– Нет, – сказал Томми и ткнул пальцем в буквы, вытисненные на закладке. – Здесь говорится, что ключ ко всем сокровищам мира – это чтение…

– Ну и ладно, – сказала Шторм. – Но это – ключ от банковской ячейки.

– Правда? – спросил я. – А ты откуда знаешь?

– Оттуда, что я умею читать!

Шторм была права.

Мы нашли ключ к одной из множества банковских ячеек, которые имелись у папы с мамой по всему миру.

Зачем им было столько ячеек?

Чтобы хранить в них небольшие, но драгоценные находки.

Вот бы еще они прятали там карты сокровищ!

Утром мы первым делом в полном составе явились в «Первый банк Нью-Йорка», точнее – в шикарную приемную его отделения, расположенного на Парк-авеню.

В банке все ходили в красивых платьях или в деловых костюмах.

Все, кроме нас.

Впрочем, это было не важно. У нас был ключ. Мы предъявили его какому-то типу, у которого был гордо задранный нос и что-то непонятное на верхней губе: не то тончайшие усики, не то очень худая гусеница, решившая вздремнуть.

– Нам нужно достать кое-что из нашего, ну, это, ящика, – сказал Томми.

Мы решили, что во время вылазки в банк Тугодум Томми будет говорить за всех, потому что он старший.

В будущем надо быть осторожнее с такими решениями.

Тип с задранным носом фыркнул и, скосив глаза, поглядел на ключ.

– С удовольствием! – сказал он наконец (с британским акцентом) и натянул пару белых крахмальных перчаток. – Прошу за мной.

Следом за ним мы спустились по лестнице из стекла и мрамора и оказались в подвале, по стенам которого тянулись целые шкафы, состоящие из ящиков, очень похожих на почтовые, какие можно видеть в подъезде любого жилого дома. Только здешние ящики были чуть пошире.

У каждого ящика было по две замочных скважины. Парень в белых перчатках нашел ящик номер 1818 и сунул в него собственный ключ; Томми достал наш и вставил его во вторую скважину. Оба ключа одновременно повернулись, и дверца открылась. Томми взялся за ручку и вытащил длинный металлический ящик.

– Вам требуется комната? – спросил тип с задранным носом и снова фыркнул.

– На ночь? – спросил Томми. – Это было бы замечательно. Потому что сейчас мы как бы…

Бек локтем ткнула Томми в бок.

– Сейчас мы как бы торопимся, – заявила Бек, не дожидаясь, пока Томми выложит этому задаваке все о нашей ночевке под вокзалом Гранд-Централ. – Так что отведите нас в комнату, где мы сможем разобрать содержимое ячейки, и поскорее.

– С удовольствием.

Мистер Задавака провел нас в маленький конференц-зал и тихо закрыл дверь. Томми поднял крышку маминого с папой ящика.

Внутри обнаружилась книжка в бумажной обертке, стопка географических карт и фиолетовый бархатный мешочек из тех, в каких хранят украшения. На мешочке было красиво, с завитушками вышито: «Ронни Венейбл. Драгоценности и супы на любой вкус». Томми схватил мешочек, развязал плетеные золотые завязки и открыл горловину.

– Ух ты!

– Что там? – спросил я.

– Звоните королеве Англии! Кажется, мама с папой нашли ее корону.

В мешочке оказалась диадема, усыпанная сверкающими бриллиантами, зелеными изумрудами и ярко-красными рубинами.

Шторм нагнулась и присмотрелась.

– Вообще-то, Томми, – сказала она, – эта диадема принадлежала не королеве, а русской царице. Диадема пропала в 1917 году, когда царь Николай Второй со своей женой бежали из дворца и оставили на сохранение уральским монахам три ящика сокровищ русской короны. Несколько месяцев спустя монастырь захватили революционеры-большевики. Они считали, что богатства правящего класса должны принадлежать рабочим, поэтому отобрали драгоценности короны у монахов и отдали какому-то крестьянину. Крестьянин их спрятал и сохранил местонахождение пропавших ящиков в тайне.

– А папа их нашел? – спросил я.

– По меньшей мере один точно нашел.

– Сколько же стоит такая корона, да еще с бриллиантами и прочими камнями? – спросила Бек, наш бессменный счетовод и бухгалтер.

Шторм даже улыбнулась.

– Миллионы.

– Йес! – закричал я. – Мы снова богаты!

Мы с Бек шлепнули друг друга по ладони.

А потом исполнили свой особый Победный танец близнецов, раскачиваясь из стороны в сторону и выбрасывая вверх сжатые кулаки.

– Эй, ребята, погодите, – сказал Томми, доставая со дна ящика сложенный лист бумаги. – Тут есть кое-что подороже.

– Что это? – спросил я.

– Письмо от папы!

Томми быстро выложил письмо на стол.

– Посмотрите на дату, – сказал он. – Написано примерно за неделю до того, как мы отплыли на Кипр.

– На Кипре похитили маму! – высказалась Бек, хотя все и без нее это знали.

(Ну извини, Бек, это чистая правда. Да? Ну ладно. Можешь на следующем рисунке пририсовать мне две головы. Мне-то что?)

– По всей видимости, – заметила Шторм, – у папы был еще один ключ, такой же, как тот, что приделан к закладке. Перед отплытием на Кипр папа пришел сюда и положил письмо в ячейку.

– А вдруг дядя Тимоти послал нас в школу как раз затем, чтобы мы нашли закладку? – спросил я.

– Или, – предположила Бек, – папа знал, что, если он куда-нибудь подевается, дядя Тимоти тут же запихнет нас в эту кошмарную дыру.

– В любом случае, – заметил я, – папа знал (или, по крайней мере, надеялся), что мы вспомним его подсказки и отыщем письмо.

– Давай, Томми, читай, – велела Бек.

– Ладно, – сказал Томми и откашлялся. – «Дорогие мои дети, самые умные дети на свете!»

– Это мы! – заметила Бек.

– «…самые умные дети на свете. Я невероятно горд вами. Вы настоящие охотники за сокровищами. Вы вспомнили подсказки и нашли этот ящик. Однако боюсь, что его содержимое понадобится вам в самом скором времени – особенно если окажется, что мы с мамой пропали одновременно. Если так оно и произошло, действуйте быстро. Времени у нас мало. И помните: дяде Тимоти можно доверять до определенной степени, но никогда не доверяйте ему свою жизнь и не поворачивайтесь к нему спиной надолго. С любовью, папа».