Хелен Купер - Где-то там гиппопотам

– Ни за что! Я тебя здесь одну не оставлю.

И они заковыляли с кочки на кочку, с трудом продираясь через жесткую траву, похожую на русалочьи волосы. Глина прилипала к ботинкам, грязь пенилась под ногами, а ветер швырял капли дождя прямо в лицо.

Мокрая шерстка землеройки слиплась – казалось, она только что чуть не утонула. Бен снял ее с плеча и посадил в нагрудный карман. Землеройка не возражала, только продолжала их подгонять:

– Как только мы отойдем подальше от берега, найдем Флама. А может, пчелы его первыми найдут. Потом разберемся с поднявшейся водой, а потом…

– Не думаю, что у нас есть хоть какой-нибудь шанс его найти, – прервала ее мама, устало качая головой.

Землеройка заволновалась и принялась горячо возражать:

– Вы ничего про пчел не понимаете. Они – искатели. Они всех сегодня нашли. Вас нашли. Бена нашли. И Флама найдут. Должны найти…

Она прервала себя на полуслове и куснула собственный хвост. Бен догадался, что она ужасно переживает. У него самого на глаза навернулись слезы, когда он вспомнил огромные колеса, уминавшие глину прямо там, куда упал сыч.

– А пчелы смогут найти папин камень? – спросил он. Бена замучили угрызения совести.

– Папин камень? – воскликнула мама. – Неужели ты его потерял? Он – особенный.

– Конечно, особенный. Поэтому-то я и дал его Фламу, – сердито ответил мальчик. – Ты сама не знаешь, до чего он особенный. Я не думаю, что он мой или даже папин.

– Почему?

Пока они ковыляли в сторону музея, Бен успел рассказать маме о Речной лошади. Он надеялся, что эта история отвлечет ее от боли в ноге. Но когда он добрался до конца, мама сказала:

– Ты думаешь, это тот самый камень? Не хочется тебя разочаровывать, но он совсем не похож на алмаз – на вид скорее старая стекляшка.

– Ты же не знаешь наверняка, – продолжал настаивать мальчик. – Что, если капитан перед смертью нашел Речную лошадь? Что, если он привез ее сюда? Он всегда это говорил. Я уверен, что Монтгомери нашел алмаз. И взял с собой, когда отправился в путь. Так в конце концов он оказался у папы.

Землеройка, вздрагивая от холода, внимательно слушала, а потом сказала:

– Этого никак не может быть. В музее никогда не было Речной лошади. Спроси у гиппопотама. Он бы знал, если бы вместе с ним в музей доставили кого-то еще. Он сам был в этой последней посылке. У него ужасно плохая память, но Речную лошадь он бы не забыл, если бы всю дорогу с ней путешествовал.

– Подожди, подожди, – прервал его Бен. – Значит, гиппопотама нашли во время последней экспедиции. Мне об этом никто раньше не говорил. А кого еще тогда привезли?

– Мало кого, – отмахнулась землеройка. – Меня, конечно, не было в комнате, когда они распаковывались, но рассказывают, что ящиков было совсем мало. Экспедицию пришлось прервать, потому что капитан заболел. Они привезли всего ничего – гиппопотама, парочку карликовых антилоп и мангуста. И да, еще ящик редких бабочек. Ими тогда многие заинтересовались.

– Хотелось бы мне посмотреть на бабочек, – произнесла мама.

Голос такой усталый. Бен догадался, что она старается предотвратить ссору.

– Ты бабочек увидишь, – твердо пообещал мальчик. – Ты все увидишь, когда мы туда доберемся. Тебе там понравится.

И замолчал, потому что тайна Речной лошади крутилась у него в голове, как бабочка, пляшущая перед глазами, – совсем близко, а дотянуться и поймать невозможно. Он почти-почти поймал эту тайну, но тут ее снова спугнула мама:

– Смотри, там свет. Кто-то идет!

Мама не ошиблась.

– Наверно, полиция наконец, – обрадовалась она.

Бен тоже повеселел.

Свет был какой-то необычный. Он быстро приближался, но двигался как-то странно, в непонятном ритме, да и светил не прямо перед собой. Что это не фонарик, ясно стало сразу.

– Поисковый прожектор, – обрадовалась мама.

Не похоже. Откуда тут взяться прожектору? Свет становился все ярче и ярче – он сверкал голубовато-белыми искрами, слепил глаза. Бен с мамой только мигали в растерянности, пока все вокруг – реку, глинистый берег, каждую травинку – не залил необычайно резкий серебристый свет. Его источник был все ближе и ближе, ближе и ближе, двигался вдоль реки, так что им приходилось щуриться, чтобы не ослепнуть.

К тому же, если судить по отражению в воде, прямо вслед за источником света двигалось огромное чудовище – какого размера, непонятно. Ростом с быка, что ли? Или слона? Какая разница – самым удивительным был яркий свет, струящийся из пасти гигантского зверя.

Гигантское создание на мгновение остановилось. Зверь медленно, можно даже сказать, осторожно закрыл пасть, мелькнули огромные, похожие на бивни зубы. От ослепительного света осталась только сияющая улыбка. Мама нервно вскрикнула. Теперь, когда источник света исчез, ночь показалась еще темнее, а тут еще ужасное чудовище размером с грузовик преграждает им путь. Мама попыталась закрыть собой сына, а Бен завопил – но совсем не от страха.

Его переполняла бурлящая радость. Головоломка внезапно сложилась. Тайна Речной лошади раскрылась. Все стало понятно: Речная лошадь – это же гиппопотам, «гиппо» по-гречески ведь и значит «лошадь». Но почему он вырос до таких размеров? И что за свет сияет в его пасти – неужели тот самый алмаз?

– Ты хочешь сказать, что это тоже твой друг? – прошептала в ужасе мама.

– Конечно, друг, – ответил Бен, но мама все равно никак не могла успокоиться.

– Ты же говорил, что он карликовый гиппопотам.

– Он раньше был немножко меньше.

– А, понятно, – но было понятно, что ей ничего не понятно. В полном недоумении мама спросила: – Так кто он – гиппопотам или Речная лошадь?

– Я и то и другое, – объяснил гиппопотам. Голос его звучал невнятно, словно он говорил с набитым ртом.

– И то и другое! – возмутилась землеройка. – И ты молчал? Даже упомянуть не удосужился !

– Я просто забыл.

– Как такое вообще можно забыть!

Прозвучал простой и ясный ответ:

– Я все забывал, потому что забыл и потерял очень важную часть самого себя.

Бен особо не вслушивался, потому что заметил в огромной пасти гиппопотама черную тень, птичью тень, тень Флама.

– Ужас какой! Эта зверюга съела сыча! – закричала мама.

– Никто меня не ел, но я тут застрял, – ответил Флам. – Каждый раз, когда я пытаюсь вылезти, он начинает уменьшаться. А если он снова уменьшится до обычного размера, нам не справиться с наводнением.