Хелен Купер - Где-то там гиппопотам

Бен скорчился от страха. Наверно, Пик возвращается. Нет, вряд ли это человек, слишком тихие звуки – может, какие-то ночные зверьки бродят поблизости. Дождевые капли барабанили по трубам. Ревела река, ветер шелестел в деревьях – и больше ничего. Но страх не проходил. Пора было двигаться.

Только-только он пополз к выходу из трубы, как снова услышал Пика. Теперь не ошибешься – слишком уж Пик был грузен, чтобы двигаться тихо. Под подошвами сапог чмокала глина, полы пальто хлопали при каждом шаге. Мужчина тяжело дышал, как заядлый курильщик. Бен замер. Пик двигался вдоль штабеля труб. Догадался, что он тут? Проверяет каждую трубу?

Фонарик осветил трубу, где прятался Бен. Свет ударил мальчику прямо в лицо. Луч фонарика пробежался по стенам, высвечивая жидкую зеленую слизь и грязный бетон, скользнул почти у самых ног мальчика.

ПЛЮХ!

Что же там происходит? Пик внезапно завопил, начал шарить фонариком по земле, отпрыгнул назад:

– Проклятые крысы!

В свете фонарика Бен разглядел глазки и уши грызуна. Свет погас, и Бен остался в темноте – один на один с крысой! Он напряг все мышцы – кричать ни в коем случае нельзя, даже если крыса на него бросится.

А вдруг она кусается?

Снаружи, в круглом отверстии трубы, метался луч света – Пик продолжал поиски. Пора думать о бегстве, а не о крысе – но в воображении мальчика грызун подбирался все ближе и ближе. Бен скрючился, словно уже почувствовал отвратительное прикосновение, потом попытался отодвинуться подальше – к дальнему выходу из трубы. Там темнее и река ближе.

Тут-то зверек и прыгнул.

Бен не завопил, только прикрыл лицо руками, стараясь увернуться. Каким-то образом грызун оказался у него прямо в нагрудном кармане. Тоненький голосок укоризненно пропищал:

– Ты что, такой-сякой-немазаный, тут посреди ночи делаешь? Свежим воздухом решил подышать?

Никакая это не крыса – землеройка. В дальнем конце трубы показалась голова сыча, и прямо над Беном примостился Флам.

– Клянусь всеми своими перьями, пчелы не соврали – он в этой каменной трубе гнездышко свил.

– Ничего я не свивал, – фыркнул Бен. От радости в животе стало тепло, как от горячего супа. Пусть над ним подшучивают, пусть смеются – обижаться он не станет. И хорошо, что он решил не обижаться, потому что шуточки на этом не кончились.

– Приятно вздремнул? – спросила землеройка. – Готов уже повидаться со своей бедной мамочкой? Она, наверно, с ума сходит – что там с ее сыночком.

– Это я тут с ума схожу от страха! – прохрипел в отчаянии Бен.

– Даже не сравнивай, – возразил сыч. – Мамы всегда ужасно волнуются.

– А вы что, знаете, где она? – обрадовался Бен, вылезая наконец из трубы. – С ней все в порядке?

– Пчелы сказали: не так плохо, как раньше. Давай-ка дуй за мной.

И прежде, чем Бен успел задать следующий вопрос, сыч взмыл вверх – темный манящий за собой силуэт на фоне свинцовых туч.

Пока Бен мчался вслед за птицей, у него голова кружилась от радости. Хотя Флам уклонился от прямого ответа и явно что-то недоговаривает. Что до землеройки, она просто сказала: «Сам все увидишь». Но при этом все равно покусывала хвост, а Бен уже знал, что это признак беспокойства.

К удивлению мальчика, сыч полетел не туда, где мама упала в воду, а гораздо левее – там земляная насыпь полого спускалась к зданию музея. Прямо за насыпью прятался крошечный мыс. От забора, отгородившего этот клочок земли, осталось лишь несколько деревянных столбов. На один из них сыч и уселся. Когда Бен подбежал ближе, он увидел, что Флам смотрит на маленькое круглое суденышко. Оно было еще далеко, но сияло так, словно это сама луна свалилась в реку.

Высокие волны крутили лодку, заставляли ее подпрыгивать то вверх, то вниз. Бену вспомнилась ярмарочная карусель с сидениями в виде чайных чашек. Управляли лодкой ведьма и ее блестящий зеленый жук.

Как смогло яйцо слоновой птицы так увеличиться? Тут явно не обошлось без магии. Ведьма – теперь ростом с маленького ребенка – ловко орудовала рулем. Жук – выросший до размеров большого кота – устроился у мачты и тянул канаты, сверкающие, как шелковая паутина; он отвечал за парус. Лодка повернула – и Бен углядел пассажирку.

Мама!

– Незачем ей тебя видеть, – шепнула землеройка, – еще вскочит от радости и лодку перевернет.

Как же Бену хотелось крикнуть маме: «Я здесь», – но он понимал, что никак нельзя. Мама изо всех сил старалась сохранять спокойствие, но ей это плохо удавалось. Она пристроилась на дне лодки-яйца, и ее бледное от страха лицо чуть виднелось из-за зазубренного краешка скорлупки.

– Ведьма ее спасла за то, что она столько скорлупок сберегла, – Бен уже не в силах был сдерживать радость. – Я-то думал, она все время рассказывает одну и ту же сказку, потому что боится моих расспросов. Но оказалось, она ужасно храбрая. Куда храбрее меня.

– Может быть, твоя мама всегда была храброй, – тихонько проговорил Флам. – Люди часто куда храбрее, чем кажется на первый взгляд.

Где-то вдалеке в темноте чихнул мотор экскаватора. Значит, Пик еще тут.

Землеройка выскочила из кармана Бена и присела на задних лапках, прислушиваясь к далекому звуку.

– Пора бы им уже пристать, – пропищала она.

Лодчонка лавировала по ветру, но никак не могла добраться до берега. Моментами они были так близко, что Бен видел блестящие металлические зубы ведьмы. Она ухмылялась во весь рот, словно наслаждаясь борьбой со стихиями. Бен все равно ей особо не доверял и по привычке ухватился за шнурок на шее. Камень приятно холодил пальцы. Тут его осенила блестящая идея. Он стянул шнурок через голову.

– Поможешь мне, Флам? – Бен поднял камешек, и тот вдруг ярко засверкал. – Это был папин камень. А потом – давным-давно – стал мой. Я уверен, он из музея. Отнесешь его Констанции? Мне кажется, это важно.

Глаза Флама загорелись надеждой.

– Нет-нет, ты сам его отнесешь.

– Времени может не хватить, – умоляюще произнес мальчик. – Пообещай мне, что отнесешь камень, если что-нибудь… что-нибудь плохое случится.

– Ты же не знаешь наверняка, что это такое, – прошипела землеройка, теперь она нервно носилась туда-сюда по плечу мальчика. – В любом случае, Констанция нас по головке не погладит, если мы оставим тебя одного.