Хелен Купер - Где-то там гиппопотам

Он вытащил фонарик и шагнул ближе к кромке воды, стараясь осветить бурлящий поток.

– Мне в такой воде не выплыть, – хмыкнул он. – Нужна веревка.

В свете фонарика блеснули зубы, и Бену снова показалось, что у него их гораздо больше, чем положено нормальному человеку.

– Звоните скорее в полицию, – умолял Бен.

– Здесь связь не ловится, – как-то слишком поспешно ответил Пик. – Нужно подойти поближе к улице.

Бен все еще надеялся, что у взрослого все получится – он все организует и спасет маму. Так легко довериться взрослому, кому угодно, даже Пику, которому он совершенно не доверяет. Конечно, доброты в нем ни на грош, но, может быть, хоть какая-то порядочность осталась? Нет, ни доброты, ни порядочности – только злые огоньки в поросячьих глазках. Один глаз дергается – Бен почему-то сразу понял, что это не к добру.

И тут Пик на него набросился.

Бен увернулся от цепких рук и рванул прочь.

Пик заревел и помчался за Беном, но грузному мужчине трудно догнать юркого мальчишку – да еще когда бежать надо по скользкой глине.

Ловкий и увертливый, несмотря на короткие ноги, Бен в ужасе несся на полной скорости. Он карабкался на земляной вал, уверенный, что Пик хочет столкнуть его в воду. Но сначала его, Бена, надо поймать.

Мужчине это почти удалось. Бен почувствовал, что его хватают за полу куртки, но в эту минуту он добрался до самого верха, рванулся, освободился и кубарем покатился вниз, в темноту.

Там, внизу, было гораздо темнее, свет не отражался от реки; теперь у него были все шансы избавиться от погони, вернуться назад и попытаться выручить маму.

Вспышка! Включился фонарик.

Серебристо-белые тени метались по черной земле – Бен мчался зигзагами, увертываясь от преследователя. Теперь Пик его отчетливо видел, но все же свет помогал Бену – он бежал быстрее, не проваливаясь в глубокие ямы. Пик тоже это понял, фонарик мигнул, угасая, но Бен все равно несся вперед, в темноту – быстрее испуганного зайца, быстрее легкого перышка, по грязи и глине, перепрыгивая через канавы, оскользаясь, но каждый раз все же ухитряясь подняться на ноги. Бен уже ничего не чувствовал, ему казалось, что он смотрит на себя со стороны – это кто-то другой бежит не останавливаясь. Он мчался мимо строящихся домов, путаясь в лабиринте наваленного кирпича, – Пик прекрасно знал свою строительную площадку, а Бен был тут в первый раз.

Поэтому-то расстояние между ними стремительно сокращалось. Тяжелые сапоги бухали все ближе, хриплое дыхание становилось все отчетливей. Пик то и дело включал фонарик. Каждый раз, когда свет настигал Бена, его тень становилась все ярче, все короче.

Бен ужасно устал. В боку непереносимо кололо.

Он вбежал в узкое ущелье между двумя только что построенными стенами. Боль острыми зубами впивалась в бок. Пришлось замедлить шаг, чтобы утишить боль. Бен завернул за угол, нырнул в строящийся дом и скрючился под стеной, массируя бок. Затаил дыхание, надеясь остаться незамеченным.

Тяжелый топот сапог. Промчался мимо. Удалось!

Увы, нет. Фонарик внезапно высветил скрюченную фигурку – деваться некуда, ловушка.

Пик приближался, шумно выдыхая на каждом шагу.

Ужас придал Бену силы, и он с размаху вскарабкался на стену, не обращая внимания на содранную кожу и поломанные ногти, на разбитые при приземлении коленки. Пик рассерженно заревел, но Бен уже удирал по развороченному проходу между зданиями, а сердце колотилось в груди в такт каждому шагу.

Сил оставалось совсем мало, а погоня никак не отставала. У Бена перед глазами все время стояла одна и та же картина: мама падает в пенящуюся воду. У мальчика снова перехватило горло, глаза налились слезами, он шагнул не глядя и чуть не угодил в очередную канаву. В последний момент сумел ее перепрыгнуть и не свалиться – отблеск воды на дне канавы предупредил об опасности. Неуклюже приземлился, попытался сделать еще один шаг и окончательно рухнул прямо в грязную глину, перекатился пару раз и лежал теперь в грязи, дрожа и боясь пошевельнуться. Джулиан Пик был совсем рядом.

Сейчас его поймают!

И что тогда?

Пальцы Бена вцепились в папин камень, он молча умолял ночь укрыть его, сделать невидимым.

Не дойдя до Бена пары шагов, Пик остановился, выругался, зажег фонарик, поводил кругом, но Бен каким-то чудом остался в тени.

Пик побежал вперед, а Бен продолжал лежать в грязи. Пик его не поймал, но от этого было не легче – все равно виноват во всем он один.

Бен повернулся на бок, в животе кололо и болело, но это были пустяки. Его мучила, просто убивала мысль о маме в ледяной воде. Хватит у него силы воли вернуться к реке? Что там делать – смотреть на черную воду, поглотившую маму? Ужас какой – вдруг она не вернется, вдруг она утонула ? Бену стало совсем плохо. Он обхватил голову руками, крепко зажмурился, пытаясь прогнать невыносимую мысль. Не помогло. Она угнездилась внутри, а ему самому, как раненому зверьку, хотелось лишь одного – свернуться в клубочек и забиться подальше в норку.

Вот она – норка! Штабель дренажных труб. Особо не размышляя, Бен выбрал одну из нижнего ряда и протиснулся внутрь. Труба узкая, только-только ребенку пролезть – самое оно.

В трубе было темным-темно и пахло падалью. На дне – застоявшаяся вода. Но Бену было уже все равно. Главное – здесь его Пик не достанет. Вдобавок из трубы можно выбраться в обе стороны – в каждом конце по выходу. Бен забрался в самую середину, плюхнулся в холодную лужу и прислонился – щекой и плечом – к склизкому бетону. В душе – полное отчаянье, страх сжимает сердце огромной змеей – аж дыхание перехватывает. До чего же он несчастен! Чем дольше он тут просидит, тем меньше шансов спасти маму! Но двигаться сил нет, остается сидеть и стискивать в кулаке папин голубой камешек. Бен так крепко его сжал, что край камня впился в ладонь. Маленькая боль даже радовала – он это заслужил.

В полном отчаянье мальчик молитвенно повторял:

– Ну пожалуйста, помогите! Ну пожалуйста, помогите! Мне! И маме!

Чуть позже он услышал тихое шуршание и открыл глаза. У входа в трубу кто-то возился. Раздался всплеск.