Хелен Купер - Где-то там гиппопотам

– Надеюсь, хоть у чего-то здесь есть научная ценность, – ответила Тара Лед. – Большего сделать не смогу.

– Не будем это обсуждать, пока дельце не выгорит.

Парочка пересекла зал. Женщина продолжала бурно жестикулировать, но слов Бен больше не слышал. Он боялся, что землеройка снова начнет скакать по витрине. Она яростно грызла свой хвост, как бы не отгрызла совсем. Нет, перестала, махнула лапкой наверх.

– Констанция идет.

Бен увидел, как открылась дверь и появилась седая, коротко стриженная женщина в длинном черном платье. Она величаво прошагала по галерее, опираясь на трость. Похожа на цаплю на охоте: подбородок вздернут, лицо серьезное и решительное. Когда она дошла до лестницы, Бен окончательно уверился: это была женщина из его воспоминания. Он узнал голос – темный и сладкий, как лакричная конфета.

– Добро пожаловать, – вот и все, что она сказала.

Парочка внизу была поглощена разговором, поэтому не сразу заметила Констанцию. Они отскочили друг от друга.

Бен заподозрил: Констанция Гарнер-Ги хотела застать их врасплох и довольна, что получилось. (Не будь он так напуган, тоже бы обрадовался.)

– Поднимайтесь, – пригласила она с ледяной улыбкой. – В кабинете готов чай… хотя, как я уже говорила, ваши планы вряд ли могут меня увлечь. Поймите, это мой дом и наш семейный музей.

– О, это так понятно, – Тара Лед разливалась соловьем. – Потрясающая коллекция. Я тут только потому, что о-о-очень волнуюсь за будущее музея.

– Чтоб вам в ногах запутаться, сороконожки проклятые, – землеройка дрожала от ужаса. – Констанция заинтересовалась . Она их поощряет.

– Даже если она наотрез откажется продавать, это не поможет, – прошептал Бен.

Парочка тем временем поднялась наверх, в галерею.

– Это еще почему?

– Ты еще не все знаешь.

И Бен подробно пересказал разговор в кафе. Когда он дошел до наводнения, землеройка уже кипела от злости.

– Они собираются затопить музей, а ты время теряешь, лопух!

– Не теряю я… ты сама не слушаешь…

– Тихо, я думать буду, – оборвала землеройка. – Получается, у нас совсем нет времени.

Она нервно покусывала хвост. Взрослые неспешно прогуливались по галерее.

– Какая жалость, что почти никто этого не видит, – лебезила Тара Лед. – Вы ведь редко бываете открыты? Просто позор. Понимаю, вы еще не вполне уверены, но надеюсь, вас удастся убедить, мы придем к согласию – и коллекция Музея Гарнер-Ги расположится в прекрасном новом здании, специально для этого выстроенном. Посетители смогут любоваться вашими замечательными экспонатами каждый день, а не только время от времени.

– Мы как раз обсуждаем строительство отличного нового корпуса, – встрял Джулиан Пик.

Он махнул волосатой лапой.

– Трещины на потолке, трухлявые рамы. Я хочу выстроить для Научного музея новое светлое крыло. Город сможет им гордиться. И мы назовем его вашим именем, не забудьте.

– Да, крыло Гарнер-Ги, – пропела Тара Лед, жеманно склонив голову набок.

– Вы собираетесь выставлять все? – спросила Констанция Гарнер-Ги. – Это большая коллекция.

– Придется, конечно, периодически обновлять экспозицию, – вкрадчиво ответила Тара Лед. – В каждый конкретный момент можно будет увидеть только часть экспонатов, надлежащим образом расставленных в больших современных, прекрасно освещенных витринах.

– Достаточно ли места для хранения остальных?

Но Тара Лед уклонилась от ответа. Вместо этого она заговорила об интерактивных экранах. Ядовито улыбаясь, она постукивала фиолетовыми ногтями по витрине с научными приборами и хорошо поставленным аристократическим голосом задавала множество вопросов о телескопах, микроскопах, астролябиях и солнечных часах. Она спрашивала о приборах для черчения карт, для измерения снежинок, статического электричества и чего-то еще совершенно заумного. Ее глаза горели гипнотическим блеском, так что бедная Констанция почти поддалась. Наконец дамы спокойно отправились пить чай.

Джулиан Пик ухмылялся у них за спиной. Он задержался на лестнице, чтобы еще раз оглядеть нижний дворик. Наклонился вперед, толстые пальцы сжимают перила, массивная голова медленно поворачивается. Сканирует.

Бен даже не думал, что сумеет так скорчиться.

Пока Джулиан Пик сопел и потирал свой огромный нос, на столбик перил уселась пчела. Заметив ее, Пик поднял кулак и – БУМ. С гнусной улыбочкой он смахнул на пол мертвую пчелу. Похоже, ему нравилось убивать. Он довольно кивнул и проследовал за женщинами. Дверь за ним с шумом захлопнулась.

Землеройка закружилась волчком, завизжала:

– Адский огонь и ведро помоев! Констанции понравилась эта ловкая дрянь, я так и знала, так и знала, а ты как думал? Понравилась! Констанция вот-вот поддастся на ее уговоры. Как бы предупредить? Даже не знаю… Глупый мальчишка, ты все испортил. Пришел бы вовремя – предупредил бы ее сам.

– Как смог, так и пришел, – запротестовал Бен. Ноги затекли и были как ватные. – С какой стати ты меня обвиняешь? Я-то тут при чем?

Землеройка дико вертела хоботком.

– Очень даже при чем. Ты что, не понимаешь? От этого зависит твое будущее, не только наше.

Бен не успел возразить. Землеройка пронеслась вдоль полки и выскочила через дырку в задней стороне витрины. Через минуту она на задних лапах запрыгала вверх по лестнице, как маленький кенгуру. Бен ринулся было за ней, но ноги не держали, он едва шел. Опять он один в компании мертвых чучел. Когда-то давно с ним заговорил гиппопотам, но теперь все безмолвствовали, как чугунные колонны, поддерживающие крышу. А вдруг звери и двигаться могут? Почти у всех – полон рот зубов… Бену захотелось домой, к маме.

Бен видел по телевизору, как надо обращаться с дикими животными: в глаза не смотреть, резких движений не делать, просто тихо-тихо отступать. Крадучись, на полусогнутых, как тот исследователь джунглей из телепередачи, он направился к выходу – мимо львов, мимо зебры, мимо белого медведя и диких свиней. Никто не шевельнулся. Осталось пройти мимо гиппопотама. Как тут удержаться и не взглянуть украдкой?