Евгений Рудашевский - Город Солнца. Глаза смерти

– Подожди, – Максим качнул головой. – Это было бы слишком просто. Отец тогда бы не сочинял все эти подсказки.

– И что ты предлагаешь?

– Предлагаю подумать и не торопиться. Разломать всегда успеем. Вначале нужно поискать ответы на его поверхности.

– Это как?

Максим пожал плечами. Если глобус в самом деле был «миром», о котором отец писал в зашифрованном письме, то оставалось понять, как именно «лишить его оков».

– Оковы станут ключом … – прошептал Максим.

Пока что в этом не было никакого смысла.

Дима разгадал тайну глобуса.

Максим провозился с ним пять дней. Ничего не добился. Поругался с Кристиной, которая хотела разбить глобус – говорила, что это самый очевидный и действенный способ. Поругался с Димой и Аней – они уговаривали его отдать глобус и расшифрованное письмо Покачалову. Кажется, поругался с Екатериной Васильевной, которая просила его приехать в Курск и там вместе с Павлом Владимировичем решить эту задачку.

Максим перестал ходить в университет, не думал о предстоящей сессии. Сказал Диме, что должен сам разобраться с глобусом – убедиться, что именно его ищет Скоробогатов. Боялся совершить новую ошибку.

– Ну хорошо. Я отдам всё Покачалову. И что? Думаешь, они мне позвонят и скажут, мол, спасибо, это как раз то, что нам нужно? Дальше живите спокойно. И да, вот вам адрес, по которому сидят ваши замечательные Абрамцев и Погосян. Так? Нет, Дим. Мы вообще ничего не узнаем. А потом всё равно будем жить в страхе. Думать, что в чём-то ошиблись. И однажды люди Скоробогатова придут к нам. Придут к вам. И тогда уже будет поздно. Понимаешь?

Дима понимал. И с грустью смотрел на тщетные попытки разобраться с глобусом. Максим погружал его в воду. Просвечивал лампой. Водружал на подставку и часами рассматривал мелкие названия стран и городов. Выписывал их – получался огромный, на много страниц, список, от которого не было никакого толка.

В отчаянии Максим согласился на выходные оставить глобус у Димы – впервые поднялся к нему в комнату, наконец познакомился с его мамой, правда, довольно быстро уехал, не стал дожидаться Аню. Он вообще в последние дни замкнулся в своём раздражении. Никак не мог сделать последний решающий шаг и злился. А Диме хватило одного дня, чтобы разгадать тайну Шустова-старшего.

Всё оказалось просто. «Лишить мир оков». Дима удивлялся, почему раньше не сообразил, как воспользоваться этой подсказкой. Теперь она для него звучала предельно очевидно. Прямое указание, как именно заставить глобус говорить. Да, Диме повезло – свою роль сыграла обыкновенная случайность, однако другой мог бы не обратить на неё внимания. А Дима обратил. И теперь держал в руках телефон. Знал, что должен позвонить Максиму, сообщить о случившемся, но медлил.

Ему предстояло сделать выбор.

– Слабак… Слабак.

Рассказать Максиму правду, не ввязываться ни в какие игры было бы проще всего. Отойти в сторону. Наблюдать за тем, как история развивается сама собой. Признать собственную слабость и не изображать героя. Сосредоточиться на предстоящей сессии. «За уши в рай не втянешь» – любимая фраза папы. Максим был умнее, смелее, он мог и сам во всём разобраться. «Не пытайся быть умнее умных» – ещё одна фраза от папы.

«Мудрость часто кажется трусостью. Особенно обывателям». Это уже слова Максима. Точнее, Солдатовой.

«Это не трусость. Это осмотрительность, рациональность». – «Нет. Трусость есть трусость».

Дима хотел отбросить телефон, сдавить голову руками и закричать. Но даже этого не сделал.

Аккуратно положил телефон на стол. И теперь ходил по комнате.

Дважды ударил боксёрскую грушу, представляя в её вкладыше собственное лицо.

Сказал себе, что в каком-то смысле должен поступить так, как на его месте поступил бы Максим. Эта мысль приободрила.

Дима вспоминал вечер в хостеле, когда Максим в своей порывистости, настойчивости сумел переубедить маму и отчима. Они доверились ему, а значит, признали его равным себе. Позволили ему жить в Клушино и самому решать оставленные отцом загадки. Значит, смирились с его правом делать выбор. Сделали то, чего Дима никогда бы не добился от собственных родителей.

Устав от сомнений, он взглянул на глобус.

Решил посоветоваться с Аней.

– Нет! – Дима теперь со всей силы ударил по груше.

Он стоял без трости и поэтому чуть не потерял равновесие. Слишком сильно надавил на левую ногу и почувствовал привычную холодную боль в бедре. Боль отрезвила. Дима сделал выбор. Знал, что ещё тысячу раз усомнится в нём, проведёт бессонную ночь в бесконечных терзаниях, поэтому решил действовать сразу.

Вернулся к столу. Разблокировал телефон. Торопливо написал Максиму:

«Я разобрался с глобусом. Лишил его оков. Приезжай».

Первый шаг сделан. Оставалось сделать второй, самый трудный.

Максим не стал ничего писать в ответ – сразу позвонил. Потребовал объяснений. Дима выдержал этот напор. Сказал, что не будет ничего говорить по телефону.

– Тут… надо всё самому увидеть. Приезжай, – Дима постарался хоть как-то оправдать своё поведение.

– Надеюсь, ты не додумался его вскрыть?

– Нет. Это не те оковы. Приезжай, всё увидишь.

– Хорошо. Часа через два буду.

К счастью, Максим был из тех, кто редко повторял свои вопросы. Получив отказ, не принимался уговаривать, угрожать или как-то иначе добиваться своего. Уважал чужое «нет», верил в его весомость.

«Каждый человек имеет право чего-то не хотеть. Без оправданий, без объяснений. Просто так». Это ведь тоже слова Максима. Дима любил их повторять, хотя неизбежно сталкивался с тем, что одних слов мало – например, папу такая позиция не устраивала. Папа всегда требовал объяснить отказ, даже если он затрагивал лишь самогó Диму, а больше ни к кому прямого отношения не имел.

Дима сжал кулаки. Готовился сыграть в этой ситуации роль Максима.

Понимал, что доведёт всё до ссоры, однако не мог поступить иначе. Потому что Максим, пожалуй, слишком увлёкся Кристиной. Увлёкся и не замечал очевидного. Если же Максим действительно разругается с Димой и не захочет с ним общаться…

– Ну и чёрт с ним!

Диму развеселил собственный настрой.

Главное, чтобы им не помешала Аня. Она сейчас была где-то со своими подругами, но в любой момент могла вернуться.

Дима прошёлся по комнате. Заметил, что лучник с восточной башни зáмка «Лего» переместился во двор и теперь стоял возле телеги с припасами. Значит, сестра опять заходила в комнату. У них получилась своего рода игра. Аня переставляла одну из фигурок, а Дима возвращал её на место. Всегда замечал любое изменение – даже повёрнутый флаг над западной башней и пропавший шлем с головы одного из пехотинцев. Аня, наверное, считала, что это забавно. Они ведь вслух никогда об этой игре не говорили. И едва ли Аня догадывалась, что жизнь в зáмке навсегда замерла после того, как Диме сшили на заказ его первую пару обуви с разноуровневой подошвой. С тех пор солдаты и крестьяне не сдвинулись ни на шаг.