Евгений Рудашевский - Город Солнца. Глаза смерти

Дима внимательно осматривал фигурки, подозревая, что сестра сделала ещё одну, совсем крошечную перестановку. И повторял себе, что должен быть сильным. Максим умел убеждать. Логикой, грубым напором, насмешкой – как угодно. Умел добиваться своего. Дима знал, что в разговоре с Максимом не раз пожалеет о сделанном выборе, и только уговаривал себя до последнего держаться собственной правоты.

– Запомни, что ты прав, – шептал он вслух. – Прав, и точка.

Максим приехал через два часа тридцать шесть минут после звонка.

Услышав электронную трель соловья, Дима почувствовал, как волнение передавливает горло. Он так не волновался даже в прошлом году на экзамене по современному русскому языку. А это был сложный экзамен. Сложный до безобразия со всеми этими супплетивами и флексиями.

Трель домофона прекратилась. И мгновением позже мама постучала в комнату.

– Дим, это к тебе.

– Да, я понял.

Он заранее попросил ничего не готовить к приезду Максима. Знал, что Максим всё равно откажется от еды.

Услышал, как открывается входная дверь, и в последний момент ухватил второе изменение в зáмке – возничие на телегах поменялись местами. Ане следовало придумать что-нибудь посложнее.

– Ну что? – Максим даже не поздоровался.

Закрыв за собой дверь, прошёл вглубь комнаты. С задором дал подзатыльник груше и сразу направился к стоявшему на столе глобусу, будто мог тут же разглядеть и понять скрытую в нём загадку.

Дима готовился к этому разговору. Старался заранее сформулировать мысли. Знал, что нужно говорить точно и без промедления. Но сейчас растерялся. Все заготовки показались глупыми и неуместными. Главное, обойтись без долгого вступления. Максим не любил долгие вступления. Любил, когда говорят сразу и по делу.

– Рассказывай! – Макс склонился над глобусом, провёл по нему рукой. – Где тут оковы и как ты от них избавился?

– Не скажу.

– Очень смешно. Ну?

– Я серьёзно. Не скажу.

Максим теперь не улыбался. С сомнением посмотрел на Диму и, кажется, поверил в то, что он не шутит.

– И… что это значит?

– Для начала нужно кое-что обсудить.

Максиму не терпелось узнать тайну глобуса. Он ждал больше двух часов, пока ехал на маршрутке, затем на электричке, на метро, пока шёл по улице. Теперь был на взводе, предвкушал разгадку, однако коротко кивнул Диме – согласился с его условием:

– Говори.

Дима молчал слишком долго. Не знал, что сказать в первую очередь. Максим терпеливо ждал. Только смотрел на глобус, водил пальцем вдоль цветных границ и простукивал светло-бежевые просторы Атлантического океана.

– Боюсь, ты сделаешь ошибку. Поэтому ничего не скажу про глобус, – наконец выдавил Дима.

Это прозвучало глупо. Дима начал не с того. Подобрал совсем не те слова.

Волнение усилилось. Если бы Максим сейчас надавил, Дима, пожалуй, уступил бы. Сдался бы сразу, едва начав разговор. Но Максим молчал. Он обещал выслушать и не собирался прерывать Диму.

– Пойми, я хочу как лучше. Ты ведь меня знаешь, я бы… Просто выслушай.

– Я слушаю, – Максим по-прежнему смотрел на глобус.

Вступление получилось слишком долгим. Дима опять умолк. Ненавидел себя за собственное косноязычие. Готовился несколько часов, а в итоге не мог связать двух слов. Хороший журналист. Не знал, как последовательно изложить свои, в общем-то, очевидные доводы.

В конце концов Дима, прихрамывая, подошёл к столу:

– Сейчас всё объясню.

Достал из ящика две фотографии и положил их возле глобуса.

– Что это?

– Вот это – фотография из Русского музея. Помнишь, я тогда снимал на ручку? Снимки получились плохие… Всё размытое, шумное. Светочувствительность у камеры так себе. Я потом дома экспериментировал. Выяснилось, что на ходу снимать нельзя. Нужно остановиться и…

– Дим?

– Да, прости. В общем, я тогда расстроился и толком фотки не просматривал. А когда люди Скоробогатова напали на Кристину… точнее, когда ты познакомил нас с Кристиной, подумал, что должен быть готов ко всякому. Ну хотя бы снять этих людей, если они нападут и на меня. Так что я вернулся к снимкам, чтобы понять, в чём была моя ошибка. Так вот, пересмотрел все и нашёл этот.

– И что тут?

– А ты присмотрись. Изображение не самое чёткое, но я его чуть подтянул. Осветлил, добавил контрастности и резкости.

– Какая-то женщина, – Максим пожал плечами.

На снимке в самом деле была женщина. Дима заснял её в одном из коридоров музея – в те минуты, когда отошёл прогуляться и заодно опробовать ручку в боевых условиях; старался фотографировать так, чтобы никто не заметил.

Женщина, одетая в зелёный брючный костюм. На шпильках. С чёрными волосами, скрученными в объёмный пучок на затылке, и с довольно небрежной чёлкой. Видна левая половина лица. Женщина говорит с кем-то по телефону.

– Никого не напоминает?

– Напоминает Кристину, – кивнул Максим. – Только старше и… в деловом костюме.

– Хорошо, – обрадованно кивнул Дима.

– Если бы ты не спросил, я бы и не подумал, что она вообще на кого-то похожа.

– А эту фотографию я нашёл в интернете, – Дима показал на второй снимок. – Это из «Коммерсанта». Апрель прошлого года.

– Абрамцев? – Максим узнал стоявшего на сцене мужчину.

– Да. Это снимок с аукциона в «Старом веке». У них тогда был скандал. Выяснилось, что они выставили на продажу картину, лет десять назад украденную из пензенского музея.

– И что?

– Да вроде нормально, картину вернули на место и…

– Я не об этом.

– Да, прости, я… Видишь девушку, которая стоит справа от Абрамцева? Узнаёшь?

Светловолосая, в бежевом костюме с юбкой. Лица почти не видно.

– Нет.

– А в газете под снимком написано, что это дочь Абрамцева, которая, несмотря на юный возраст, уже принимает участие в управлении аукционным домом.

Максим, нахмурившись, разглядывал фотографии.

Дима следил за выражением его лица. Не знал, о чём думает Максим, и боялся, что не успеет подготовиться к его ответам. Однако главное он сделал – высказал сомнения вслух.

– И что? – Максим небрежено отбросил фотографии. – Чего ты добиваешься?

– Чего я добиваюсь? .. Я хочу помочь.

– Ну так помоги! Расскажи про глобус!

– А ты потом расскажешь Кристине? Точнее, девушке, которая выдаёт себя за неё.

– Что… Две фотографии? Серьёзно? Размытый снимок какой-то женщины, которая лет на пять старше Кристины…

– Это из-за костюма.

– …и газетной статьи? Как будто бильдредакторы не ошибаются. Знали, что у Абрамцева есть дочь, и подумали, что здесь стоит именно она. Таких ошибок – тысячи.

– Только не в «Коммерсанте».

– Ну да, рассказывай. А главное… – Максим отошёл от стола. – Ну хорошо, Кристина – не Кристина. Она тайный шпион, засланный ко мне от Скоробогатова. – Максим произнёс это с таким видом и тоном, будто согласился на время предположить, что Абрамцева с Погосяном похитили инопланетяне. – Значит, я расскажу ей про глобус. И она сразу всё передаст Скоробогатову? Ну и отлично. Чего ты боишься? Мы ведь именно это и собирались сделать!