Евгения Овчинникова - Обычные люди

Телефон в кармане завибрировал.

— Не забыла, вечером в Мариинку? — поинтересовалась бабушка.

— Не забыла, — ответила я.

— В шесть в нашем кафе? — спросила она.

Перед спектаклем мы всегда ужинали в одном ресторане на Театральной площади.

— Угу.

— И будет здорово, если ты сменишь джинсы на что-нибудь более нарядное, — безапелляционно заявила бабушка.

— Ага.

— Угу и ага!

— Ага.

Она рассмеялась и отключилась. И, нажимая на отбой, я заметила сообщение. От того незнакомца с именем Андрей Анатольевич.

«Нам нужно срочно поговорить», — написал он и прислал свой номер. Я тут же набрала его и услышала в трубке голос, который как нельзя лучше подходил к фотографии на аватарке.

— Вы здесь, в Петербурге? — волновался голос. — Мне казалось, вы далеко.

— Совершенно случайно оказалась, — ответила я.

— Нам нужно поговорить, — продолжал Андрей Анатольевич. — Осталось совсем мало времени, может быть, совсем не осталось. Понимаете, я не могу говорить об этом по телефону, это может быть… опасно… хотя… хотя вряд ли. Это по поводу детей.

— Да, но откуда вы…

— Я сейчас на Петроградке. Знаете Александровский сад?

— Конечно, знаю.

— Я здесь с девочками, на аллее, которая ведет к зоопарку. Здесь еще камень…

— Да, я знаю, где это.

— Приходите, я буду вас ждать. — Его голос трепетал, волнение чувствовалось даже по телефону. Как у человека, которого давно никто не слушает, а он отчаянно пытается хоть с кем-то поговорить.

Я доехала до «Горьковской» на метро, шла по песчаным дорожкам к зоопарку. Дедушку и двоих внучек увидела издалека. Они сидели на скамейке, поодаль от лотков с шарами, игрушками, поп-корном и всего того, что продается на аллее, ведущей к зоопарку. Дальше стояла понурая пони в яркой попонке и с бантом на хвосте. Девочки наперегонки бегали к пони и обратно к дедушке, пони никак не реагировала на них. В парке было безлюдно.

Он показался мне старше, чем на фотографии в «Фейсбуке». Обычный дедушка с добродушной улыбкой. Такого я хотела бы себе, но у меня не было. Я подошла к нему, он смотрел на меня недоуменно, словно не ждал меня.

— Здравствуйте. Вы Андрей Анатольевич?

Он встал, опираясь на трость.

— Вы — Александра?

— Э-э-э-э… нет. Я Нина. Мы только что говорили по телефону.

— Извините, я думал, что говорил с Александрой Марковой.

— Я ее дочь.

Он вскинул на меня тусклые голубые глаза.

— Так, значит, вы… это вы… Извините, я, наверное, перепутал. Я писал вашей маме.

— Может быть, я могу вам помочь? — ответила я американской заученной фразой.

Он смутился, занервничал, поджимая губы. К нам подбежали девочки, с размаху врезались в дедушку, он пошатнулся. Не близнецы, но, наверное, погодки — почти одного роста и одеты одинаково. Они обняли дедушку и, улыбаясь, смотрели на меня, и я невольно улыбнулась им в ответ.

— Мои внучки, — сказал Андрей Анатольевич. — Идите поиграйте, — сказал он девочкам, и они послушались и побежали обратно к пони, оглядываясь на ходу. — Я, собственно, хотел рассказать… как неловко вышло… я хотел рассказать обо всем вашей маме, думал, она поможет… даже не знаю…

— Говорите. Я передам маме. И вообще — я обо всем знаю. О том, как мы родились, и все остальное. Знаете, мы даже встречались с Михаилом Юрьевичем.

— Да что вы? Как он? — оживился мой новый знакомый.

Пока я раздумывала, что ответить, девочки добежали до пони, и она, всхрапнув, попятилась от них, а хозяйка пони стала что-то им выговаривать. Старик с тревогой смотрел на происходящее, а когда внучки развернулись и побежали к нам, успокоился и забыл о своем вопросе.

— Видите ли, я старался, но я очень болен, а дети вот-вот появятся.

Его голос и руки дрожали, он был словно немного не в себе. На лбу выступила испарина, а голубые глаза бегали туда-сюда, завершая образ сумасшедшего. Я пожалела, что пришла, но не уходила — хотела послушать, что он скажет, и еще потому, что здесь, на аллее, подходящей к зоопарку, с ним и с его внучками на меня накатило чувство спокойствия и безопасности.

— Он уехал в один день, оставил только два сообщения — одно в СМС и одну записку у меня на столе, с примерной датой, когда дети будут готовы, и про то, где они. Очень странно, одна продолжение другой, как будто он торопился. Будто кусок письма, не целиком. В тот день лаборатория работала последний день, было много людей, выносили мебель и оборудование. Оттуда меня увезли в больницу, а когда вышел, лабораторию уже закрыли. Остались пустые помещения. Даже мебель унесли в другие кабинеты. В общем, он написал, когда дети вызреют и где они, но я, к сожалению, так и не понял, как их найти.

— Видимо, вы получили не всю информацию из-за того, что попали в больницу. Он ее выслал вам частями — в сообщениях, по электронной почте, в записках. Но все дети давно вызрели, наверное, вы неправильно поняли. Последний ребенок родился в 2006 году. Их роздали родителям, и Михаил Юрьевич уехал в Италию. Он сейчас там, мы были у него в лаборатории.

— Нет, вы не понимаете. Последние дети, у которых редактирование генома прошло успешно, — они остались. Их двое, и они скоро родятся. Они у кого-то, кому он доверял, он не отдал бы их кому попало.

— Но редактирование генома не прошло… — Я замолчала, вспоминая, произносил ли такие слова Михаил Юрьевич.

— Ну конечно прошло! Говорю же — у последних двух!

— И где они, по-вашему?

— В том и дело, что я не знаю! В сообщениях было сказано еще, что необходимо заливать смесь в резервуары один раз в сутки, не меняя часа, в девять утра, и что дом находится в исторической части, а само помещение — на цокольном этаже. И дата — апрель этого года.

К нам снова подбежали девочки. Они сели было на скамейку с нами, но тут же сорвались и побежали с криками:

— Мама возвращается!

Со стороны зоопарка к нам шла женщина лет тридцати. Девочки повисли на ней, а потом они направились к нам, взявшись за руки, — мать в центре, а девочки по бокам. У женщины был нездоровый, усталый вид, но она счастливо улыбалась и отвечала на вопросы дочек.

— Ну что, как прошло? — спросил, нетерпеливо поднимаясь, Андрей Анатольевич.

Когда женщина подошла ближе, стало ясно, что это его дочка, — одинаковые носы и глаза.

— Вроде нормально, но сразу ничего не сказали. Если подойду, позвонят, — ответила она.

— Может, и возьмут, — сказал старик. — А вот это Нина. Я рассказал ей, что знаю.

— И вам он голову морочит? — спросила, поднимая на меня глаза, дочка. — Не слушайте его.

— Дедушка, купи мороженого! — потребовала старшая девочка.

— Да, купи! — присоединилась младшая, и они повисли на деде.

— Вот, собственно, и все, — сказал мне Андрей Анатольевич. — Я в самом деле очень болен, только за эту весну лежал в больнице два раза. И больше не могу. Найдите их. Позаботьтесь о них.