Карл Фекен - Приключение с Виктором

— Ну, а как с такой задачей? — спросил худощавый и протянул Виктору бумажку, в которой было что-то написано.

Виктор взглянул.

— Уравнение с тремя неизвестными? Но ведь это очень просто!

Он попросил карандаш.

— Возьми мой! — воскликнул я.

В несколько минут Виктор справился и с этим.

— Правильно!

Полное признание!

— Но вот истории с предохранительным устройством мы всё же не верим, — сказал «зубная щёточка». — Кто его отключал?

— Предохранительное устройство очень плохое, — ответил Виктор, схватил карандаш и на обратной стороне записки набросал эскиз. — Здесь эта крышка должна быть четырёхугольной, тогда никто не сможет отключить предохранительное устройство без того, чтобы оно не сработало. Почему вы не сделаете так?

Три связиста посмотрели эскиз, а затем молча глянули друг на друга. Потом лысый спросил:

— Скажи-ка, мой мальчик, кем ты хотел бы быть?

— Инженером, — спокойно ответил Виктор.

— А по какой специальности?

Виктор бросил взгляд на меня.

— Этого я не скажу, — он засмеялся. Мне стало жарко от гордости за моего друга.

— Но при всех обстоятельствах электричество я хочу изучить основательно, — добавил он.

— Это очень хорошо, — согласился худощавый. — Но мы должны обсудить с тобой ещё один вопрос. Знаешь ли ты о том, что ты причинил почте, являющейся собственностью государства, большой убыток?

— Да, я знаю это, — сказал Виктор, — но я обязательно возмещу убыток. — Он вытащил из кармана курточки тетрадь. — У меня всё записано, это примерно составляет две тысячи марок.

Худощавый открыл папку с актами и посмотрел на нас посерьёзневшими глазами.

— А испорченные аппараты? Это одно даёт десятки тысяч…

— Запишите всё на мой счёт. Я оплачу, как только сделаю моё первое изобретение, — ответил Виктор, протягивая свою тетрадь.

— Ну, а аппараты, которыми мы заменим сломанные? И это обойдётся в десятки тысяч, ты там так нахозяйничал!

— Я вынужден был всегда торопиться, — смущённо пробормотал Виктор, — вот мне и приходилось часто разрывать провода и ломать детали, запишите это тоже на мой счёт.

— Ну, а техники, которые, вместо того чтобы делать полезную работу, теряли время на исправление сломанных тобой аппаратов? А ущерб, причинённый тем, что использованные при ремонте материалы отсутствовали там, где они срочно были нужны?

— А заботы и хлопоты, причиной которых ты был? — продолжала фрау Вернер. — Разве можно это компенсировать деньгами? Об этом ты никогда не думал?

Виктор опустил голову. Я сочувствовал ему, но фрау Вернер была права, в этом нечего сомневаться.

— А досада, которую испытывают люди, стоящие перед испорченными аппаратами, когда надо срочно куда-нибудь позвонить?

— Деньгами этого не исправишь. Так обстоит дело, — добавил дядя Вилли.

Наступило молчание.

— Я очень жалею об этом, — хрипло сказал Виктор.

— И как же ты намерен исправить сделанное тобою? — серьёзно спросила фрау Вернер.

«Он полетит на Луну! Мы исследуем космическое пространство! Разве это ничто?» — хотелось мне крикнуть.

Виктор сидел на стуле молчаливый и пристыжённый и всё время старался поставить карандаш на маленькую круглую поверхность. Карандаш опрокидывался.

— Это можно исправить, — сказала фрау Вернер, — только изменив самого себя, прекратив жить обособленно от других и думать только о себе.

Через несколько дней Виктор уезжал в детскую колонию. Его направили туда на один год.

Мы пытались внушить Виктору, что в колонии — рай, что каждый из нас охотно поехал бы туда.

Но, очевидно, он раскусил нас, ведь наши слова были не совсем искренни. Никто из нас не поехал бы охотно в колонию.

Кто захочет расстаться надолго со своими друзьями и родителями? Со своими рыбками, почтовыми голубями, собаками? Я хотел бы видеть такого!

— Раз я нашкодил, значит нужно и расхлёбывать, — сказал Виктор. — А там видно будет.

Дядя Виктора был принят в дом престарелых, и мы его дважды навестили все вместе. Он действительно был не без странностей, но он сиял, когда видел Виктора, и видно было, что и Виктор очень привязан к нему. О плохих делах Виктора он ничего не узнал. Он соглашался со всем, раз это должно было пойти на пользу Виктору. Своё изречение «Сильный мощнее всего — один» он взял с собой.

Накануне отъезда Виктора мы собрались на чердаке за голубятней. Мы сидели молча. Нам было грустно. И вдруг мне в голову пришла великолепная мысль.

— Послушайте-ка, — торжественно сказал я, — вы ведь знаете, что у нас с Виктором есть одна тайна. Я предлагаю, чтобы вы все сегодня узнали её. Пусть Виктор помнит, что у него здесь остались настоящие друзья.

— Согласны! — крикнул Гансик, которого наша тайна уже давно мучила.

— Это ещё ничего не значит, — с укором сказал я, — ведь речь идёт обо мне и Викторе. Это ведь мы дали друг другу честное слово!

— Я согласен, — серьёзно сказал Виктор. — Вы — верные друзья, и нам нечего скрывать друг от друга.

Все затаили дыхание.

— Пауль и я собираемся полететь на Луну. Сконструировать межпланетный корабль и исследовать космическое пространство.

Раздался вздох восторга.

— Возьмите меня с собой! — вдруг попросила Аннамари.

— Химик нам нужен, — сказал я Виктору.

Виктор кивнул.

— Принята!

— А как насчёт вторых инженеров? — взволнованно спросили Фриц и Альфред.

— Приняты! — улыбнулся Виктор.

У Гансика запылали щёки, он сидел молчаливый и печальный, нам стало жалко его.

— Гансик! — сказала Аннамари, доброе сердце, — может быть, для тебя найдётся что-нибудь на земле, ведь мы должны иметь всё время связь с землёй!

— Ты азбуку Морзе знаешь? — строго спросил Виктор.

— Нет, но я хочу изучить её, — пробормотал Гансик. — Аннамари — девочка, и я ничего не имею против, но… — Он запутался.

— Послушай, не говори ничего про Аннамари! — угрожающе сказал Виктор, да и мы сердито глянули на Гансика.

Он покраснел, как бурак, но продолжал:

— Нет, я ничего не хочу сказать против Аннамари. Но что она будет делать, когда вы будете там, наверху? — и он показал на небо.

— Что она там будет делать? — гневно кричу я. — Анализы она там будет делать, она должна исследовать всё, что нам попадётся.

— Ага! Значит, целые дни она будет занята своей химией?

— Да, целый день, а иногда даже ночь, — подтвердил я.

Круглое лицо Гансика прояснилось:

— Значит, времени для варки пищи у неё не будет?

Озадаченные, мы посмотрели на Гансика.

— Понятно, у неё не будет времени.

— Значит, не будет времени! — блаженно повторил Гансик. — Также и для штопанья и для всяких починок и ремонтов? Друзья! Возьмите меня поваром. У меня уже есть поваренная книга.