Аркадий Минчковский - Старик прячется в тень

— Подражание классике, — наконец проговорил Валентин. — Прошлый век. Середина века.

Он говорил еще какие-то умные слова, но Ромчику они были безразличны, а Адриан, дрожа от нетерпения, ждал, когда Валентин перестанет смотреть на голую тетку и подойдет к чикильдеевской живописи. Но студент оказался хорошим артистом. Он так долго с разных сторон оглядывал амурчиков, что Ромчику самому надоело и он сказал:

— Вот еще одна. Здешняя. Футуризная.

— Где? Вот эта?

Валентин, наконец, приблизился к синему натюрморту с селедкой. За его спиной выжидательно замер Адриан.

— Это не футуризм. Это — экспрессионизм, — пояснил студент. Он сделал шаг вперед, внимательно разглядывая чикильдеевское творение. Адриан, не дыша, ждал.

И тут произошло неожиданное.

— Интересно, — как-то непонятно произнес Валентин.

Адриан тоже подошел ближе и уставился в картину. Что такое? Он не верил своим глазам. Никакого стариковского пальца на том месте, где он еще вчера его видел, не было. Не заметно было и отвалившейся краски. Адриан приблизился вплотную к полотну. Приснилось ему, что ли? Вот так история!

— Интересно! — многозначительно повторил студент. — Современная живопись. Это работа Чикильдеева?

— Его, — кивнул Ромчик. — Ерунда, по-моему.

— Не совсем, — как-то вяло произнес Валентин и вопросительно взглянул на обалделого Адриана, который был рад провалиться на месте. — Ну, спасибо. Посмотрел.

— Пожалуйста. Приходите еще.

Ромчик старательно затворил дверь комнаты и потянул скобу, проверяя, хорошо ли она заперлась.

— Дядя не знает, что этот ключ подходит. Это я, когда у него карандаши таскал, подобрал.

Он убежал положить ключ на место.

— Ну, где же палец? — тихо сказал Валентин.

— Не знаю. А вчера был. Честное слово, был…

— Куда же исчез?

— Ничего не понимаю!

— Показалось тебе. Только что размер совпадает…

— Видел, ей-богу, видел!.. — Адриан был готов заплакать от досады, но тут появился Ромчик.

— Хотите, и с этого Айвазовского чехол сниму, — Ромчик горел желанием доставить удовольствие студенту. — А тут лес, как в огне, нарисован…

Но Валентин остановил его.

— Нет, не стоит. Я старинной живописью интересуюсь. Спасибо, Рома. — Он направился к выходу.

Во дворе Ромчик спросил Адриана:

— Останешься?

— Конечно. Зачем же я приходил!

Валентин пожал им обоим руки и направился к воротам. У выхода он остановился и еще раз выразительно посмотрел в сторону Адриана. Тот невольно пожал плечами, и калитка, проскрипев, захлопнулась.

— Пошли к вам в сад, — мрачно предложил Адриан.

— Пошли, если хочешь.

Ромка подозрительно взглянул на товарища и двинулся за ним к изгороди. Сзади затрусил Альберт.

Ромчик вдруг сказал:

— Ты чего такой?

— Какой?

— Будто злишься на меня.

— Чего мне на тебя злиться?

— Откуда я знаю. Молчишь. Вроде зафасонил. В чем дело?

— Нечего мне тебе говорить.

— Ну, ладно, как хочешь.

Теперь в свою очередь умолк Ромка. Молча стали срывать с кустов оставшуюся малину. Адриан набрал горсточку перезрелых нежных ягод и опрокинул ее в рот. Даже не посмотрел, есть ли в них черви. Ромчик рвал малину лениво. Она ему надоела. Оба молчали.

И вдруг Ромчик сказал:

— Думаешь, я не видел, что вы с Валентином переглядывались?

«Этого только не хватало!» — подумал Адриан. Он сделал вид, что пропустил замечание Ромки мимо ушей, но тот продолжал:

— Нечего прикидываться. Видел.

— Ничего ты не видел!

Адриан разволновался. И это, наверное, заметил Ромчик.

— Не ори, — тихо сказал он. — Не думай, я не маленький. Друг, называется! Вы давно от меня все — и ты, и Митря, и Ленька — что-то скрываете. И студент с вами. Думаете, не догадываюсь.

Малина застряла в горле Адриана.

— Ты про что?

— Про все. Думаешь, не заметил, что ты все картины рассматриваешь? И Митря сюда не за яблоками лазил. И вот ты еще Валентина привел. Просто так, да?!

Ягоды вдруг перестали интересовать Адриана. Неужели Ромка догадался? Не может быть!

— Ничего ты не знаешь. Придумываешь…

Ромчик молчит. Он сердится. Губы его обиженно надуваются. Адриану становится жаль Ромку. И он, не выдержав, выпаливает:

— Не могу я тебе ничего сказать!

— Я что-нибудь пробалтывал? Бывало? — сквозь зубы спрашивает Ромчик.

— Никто не говорит. При чем тут?..

— Ну, тогда ты — свинья!

— Я?

Адриану нужно бы обидеться и немедленно уйти, но он отчего-то не может этого сделать. И вдруг, неизвестно почему, он решается.

— Клянешься, что никому… ничего…

— Ну, клянусь.

— И ни твой дядя…

— Что ты, в самом деле! — горячо перебивает его Ромка. — Дядя! Все дядя!.. На что он мне сдался? Я вырасту — ни за что с ним жить не стану. Мама на них всех только и работает — и в магазине и дома. А он все злится. Кричит, чтобы мы радовались, что он не оставил нас на улице. Живем в приличном доме… Не знаешь ты ничего… Дядя, дядя!

На глаза Ромки навернулись слезы. Такого Адриан не ожидал никак.

— Я не знал. Ладно… — примирительно сказал он. — Понимаешь, про то, что я тебе скажу… Тут, может быть, и твой дядя…

— Опять ты!.. Сказал — могила! Чего тянешь?

— Но если ляпнешь…

Ромчик молча снес очередное оскорбление. Лишь бы узнать, в чем дело.

— Так вот, слушай, — продолжил Адриан. — Валентин получил письмо от своего учителя из Ленинграда… — Он понизил голос, насколько мог, и рассказал Ромчику обо всем, что было известно ему. Об ошибке с человеком в кепке, о хитром старичке на вокзале… И о пальце на картине Чикильдеева, который он видел вчера.

— Теперь ты все знаешь, — закончил Адриан. — Ну?..

Но Ромка будто не слышал его слов. Он думал. Насупился, опустил голову.

— Если только он с этими жуликами заодно… Если он такой… — проговорил Ромчик. — Я убегу из дому. Мой папа был красный военврач. Он бы не потерпел…

— Ты подожди. Может, мне просто показалось…

Адриан уже и сам был не рад, что дело стало принимать этакий оборот. Ну и заварил кашу!

И вдруг Ромка решительно произнес:

— Пошли.

— Куда?

— В кабинет. Посмотрим, показалось тебе или нет. Может быть и не показалось.

Адриан не успел и ответить, а Ромка уже побежал к дому. Калитка сада осталась распахнутой настежь. Адриан и бульдог поспешили за Ромчиком.

И опять он приносит ключ и снова они входят в затемненный кабинет. Ромчик тащит стул с мягким кожаным сидением и пододвигает его вплотную к чикильдеевскому натюрморту.

— Залезай. Смотри!

Адриан послушно влезает на стул. Грубо наложенные на полотне мазки оказываются перед его глазами.

— Ну, что там? — Ромчику не терпится.