Артем Кораблев - Охота на привидений

— Не надо, — отвечал старик. — Ты лучше посиди со мной еще немного, а то одному страшно.

Я все-таки чай поставил. И старика на­поил, и сам попил с дороги. Конфетами его угостил. Потом мне уж уходить надо было, а то Светка с Пал Палычем наверня­ка беспокоились.

— Петр Максимыч, может, со мной к нам в гости пойдете? — спросил я, одеваясь.

Но старик отказался. Я понял, что после того, как ему привиделся Куделин за калиткой, он просто на улицу выходить боится.

Дома меня уже ждали.

— Тебя только за смертью посылать, — сказал Пал Палыч. — Чай-то принес?

Я отдал Светке чай с конфетами и рас­сказал о своих дорожных встречах.

Пал Палыч в отличие от меня вовсе не удивился председательской осведомлен­ности. Оказалось, что дядя Егор ездил в Андреевку сообщать о разрытой могиле священника. Он хотел привлечь внимание участкового. А недавно в Ворожееве по­явились следы взломов заколоченных, ос­тавленных своими жителями домов.

— Обычная история, — подвел итог Пал Палыч. — Все время здесь кто-то в них забирается. Может, бомжи, а может, еще кто, но сообщать все равно надо. Толь­ко Егор уже проверял, нет там никого. За­лезли и ушли. Дело обычное.

Затем я поведал о печальном положе­нии Максимыча. Этот рассказ, как я и ожидал, взволновал Пал Палыча.

— Ах черт! — сокрушался полковник. — А я еще ногу подвернул, вся опухла. Я ведь и сам хотел сегодня к Максимычу заско­чить. Он ведь к нам уж два дня не заходит. И вот, как на зло… — Пал Палыч указал рукой на перебинтованную ногу.

— Сань, сбегай еще раз, зайди к Егору, попроси его, пусть к старику заглянет.

Пришлось мне отложить ужин и опять идти на улицу. Выполнив задание Пал Па­лыча, я вернулся. И тут, после сытного ужина и после всех моих сегодняшних приключений и путешествий, я почувст­вовал себя таким уставшим, что смог толь­ко завалиться на раскладушку и вскоре заснул посередине интересного фильма.

Утром долго никому не хотелось покидать свои нагретые за ночь постели. А Пал Палыч если бы и хотел, все равно вряд ли смог бы это сде­лать. Нога в лодыжке у него опухла и мес­тами посинела. Он кряхтел и постанывал, даже поворачиваясь с боку на бок. Я поль­зовался постельным покоем для своих раз­мышлений.

Новый призрак Куделина, явившийся Максимычу, я списал на больное вообра­жение старика. И теперь меня занимал со­всем другой вопрос: куда исчезла икона? Чтобы в нем разобраться, необходимо было восстановить в памяти все россказ­ни, которые я слышал по этому поводу. Хорошо, что моя память редко меня под­водит.

Максимыч говорил, что икона исчезла из запертого на ночь храма. Самое логич­ное было предположить, что похитил или вынес икону кто-нибудь из его служите­лей. И если храм не отпирался, то этот «кто-то» проник внутрь только через под­земный ход из склепа Куделина, потому что на окнах церкви в то время стояли ре­шетки, они и до сих пор еще кое-где со­хранились.

Конечно, отец Михаил мог знать о под­земелье и даже наверняка знал. Он мог, и опять же наверняка хотел, спасти право­славную святыню от поругания. Значит, и решиться на отчаянный поступок тоже мог. Вот только одно не вязалось в этой моей версии в общую веревочку. Максимыч го­ворил, что протоиерей вернулся накануне разорения храма из поездки, в которой хлопотал о спасении церкви и своего при­хода. И как приехал, так и слег с больным сердцем, потому что все его хлопоты окон­чились ничем. И умер несчастный батюшка уже на следующий день, как из церкви вынесли всю утварь. Так что в ту ночь, когда из церкви пропала икона, он лежал тяжело больной и вряд ли мог сам вынести икону из храма. Значит, икону вынес кто-то другой. И если это был служитель цер­кви, он мог сделать это даже по просьбе отца Михаила. Не так уж глупа тогда и ис­тория, в которую верил дядя Егор, будто икону зарыли в могилу с протоиереем. Правда, теперь-то я уже знал, что иконы в могиле не оказалось, иначе зачем приез­жие простукивают до сих пор стенки под­земелья? И все мои предположения могли оказаться такой же ошибкой. Я опять столкнулся с тем, с чем уже сталкивался этим летом, когда распутывал историю убийства на даче. Мне снова не хватало фактов.

Я, конечно, и не –надеялся отыскать икону в оставшиеся три дня каникул, но решил вплотную заняться этим делом и, если будет надо, вернуться в Ворожеево еще раз. Я также понимал, что на этот раз мне справиться с делом в одиночку будет трудновато. Конечно, можно бы попросить отца помочь, он ведь у меня частный де­тектив, раньше работал в милиции, и в по­исках иконы его связи могли бы очень пригодиться. Но у папы и так забот — полон рот, так что я не был уверен, согла­сится ли он помогать мне. Хотя — когда он мне отказывал? Я что-то не помню. Что и говорить, классный у меня папаша.

В то утро я так и не решил, обращаться мне за помощью к отцу или нет.

Нас всех поднял Вовка. Он учинил та­кой шум у дверей, будто горело все Ворожеево. Ввалился в избу возбужденный и потный, хотя на улице все так же стоял легкий морозец.

— Саня! — с порога завопил он. — По­шли на охоту, нафик! Нас Серега с Юркой берут, отец с ними договорился! Дядя Паша, отпустите его, пожалуйста.

Все это было для меня неожиданно, но еще более я не ожидал, что Пал Палыч так легко согласится меня отпустить.

— Ну, идите, — спокойно сказал пол­ковник, — Только пусть он сначала поза­втракает.

Светка тоже не возражала, чтобы я про­гулялся, она не скучала в доме. Да Светка вообще никогда не скучает. Если нечего делать, так она читает, или кино смотрит, или может гулять даже в одиночестве. А сейчас она оставалась дома со своим лю­бимым дядей и с таким же любимым ко­тенком. Так что мне не было совестно, что я в который раз оставляю ее, а сам отправ­ляюсь на прогулку или на охоту.

Наскоро перекусив, я выскочил вместе с Вовкой на улицу. Мы побежали к его дому. Вовка очень спешил, все боялся, что его двоюродный брат с приятелем уйдут на охоту, не дождавшись нас. Однако он на­прасно переживал — охотники поджидали нас у Вовкиной калитки.

Сергей, высокий парень с непроницае­мой рябой физиономией, украшенной длинным носом, стоял, привалясь к забо­ру и обнимал свое ружье, как грудного младенца. Рядом был и его приятель, по­ниже ростом и с еще менее выразитель­ным тарелкообразным лицом, на котором терялись его маленькие водянисто-голубые глазки.

— Ну, пошли, что ль? — спросил Сергей.

— А Байкал? — удивился Вовка.

— А ну его, только всю дичь перепуга­ет. Не та это собака.

С этими словами Сергей отвалился от забора, повернулся к нам спиной и поша­гал к лесу. Юрка, семеня, поспешал за своим другом. Мы замыкали шествие.

Как только мы вышли за пределы Ворожеева, Вовка подобрался к Сергею, стал ныть и клянчить.