Аркадий Клёнов - Почему? в концертном зале

Но только тот, кто знаком с законами и правилами «музыкальной архитектуры», не запутается в «этажах», не заблудится в «галереях», не растеряется в «переходах» музыкального «здания».

Вот. зазвучала музыка. Течет ее мелодия, ритмы сменяют друг друга, но каждый звук-«кирпичик», укладываемый в музыкальное «здание», тут же исчезает, тает в воздухе. Уж не воздушный ли замок здесь возводится?

Как нам охватить взглядом, вернее, слухом все это возводимое на наших глазах сооружение от первой ноты до последней? Как нам проникнуть в это музыкальное «здание», которое возводят для нас?

У нас есть для этого помощники.

Во-первых, это мы сами. Во-вторых, сама музыка.

ЧТО ТАКОЕ ЖАНР?

ЧТО ЛУЧШЕ, ЗНАТЬ ИЛИ НЕ ЗНАТЬ?

ВОКРУГ ЧЕГО КРУЖАТСЯ ВАЛЬС И РОНДО?

ОТКУДА ВЗЯЛАСЬ БАЛЛАДА?

КТО И ЗАЧЕМ ПРИДУМАЛ ВАРИАЦИИ?

КТО В СИМФОНИИ ЖИВЕТ?

Помогает нам не растеряться при встрече с музыкой наша память. Но не механическая память, а память чувств, художественная память. Когда мы слушаем музыкальное произведение, мы запоминаем не исчезающие звуки-ноты, не мелодии или музыкальные фразы. Наша память хранит чувства, настроения, ощущения, вызванные ими. Они и есть тот след, который оставляет музыка у нас в душе, в сердце, в мыслях.

Звуки не исчезают бесследно, как нам может показаться. Они оставляют то чувство радости, то грусти, они могут оставить ощущение света или мрака, покоя или энергии.

Но все это приходит к нам после того, как музыка начала звучать. А можно ли проникнуть в музыкальное «здание» до того, как зазвучала музыка?

Оказывается, можно.

Мы будем чувствовать себя в музыкальном «здании» значительно уверенней, если будем знать его архитектуру. Знать!

Знания очень помогут нам понять и почувствовать музыку.

Правда, есть такое мнение, что тот, кто слишком много знает о музыке, теряет радость от общения с ней. Знания, мол, ему мешают. Сидит, предположим, такой многоопытный меломан и слушает в концертном зале симфонический оркестр. Все он слышит, все четко улавливает. И в том числе недостатки. Вот оно, несчастье знатока! Ему подавай и отличный ансамбль, и тонкие краски, нюансы; ему, видите ли, не по нраву, если оркестр «слишком ровно дышит», но и раздражают ритмические вольности; он огорчится, если сфальшивит валторна, и будет возмущен холодностью солирующего скрипача; он будет нервничать, если ему покажется, что вторая часть симфонии движется слишком быстро и от этого становится легковесной, и выйдет из себя из-за того, что третья часть, «Скерцо», наоборот, звучит слишком медленно и тяжело, теряя свое право именоваться скерцо , то есть шутка ...

Ну не знал бы он, что третья часть этой самой симфонии называется «Скерцо», а слово скерцо в переводе означает шутка, и все было бы замечательно! Стала бы музыка для него просто музыкой, сидел бы он и просто наслаждался ею. Не замечал бы недостатков, и музыка доставляла бы ему только удовольствие, просто удовольствие.

Но в том-то и дело, что тот, кто больше знает и больше требует, получает больше. Да, знающему любителю музыки мешают недостатки, но зато лишь он может по достоинству оценить удачу музыканта. И радость такого любителя музыки от хорошей музыки не сравнить с радостью (просто радостью) того, кто безразличен к чистой и фальшивой игре, к ярким неожиданным краскам, к интересным находкам исполнителей. И кстати, настоящие музыканты на протяжении веков именно под влиянием подлинных знатоков и ценителей музыки оттачивали свое мастерство. И на концертную эстраду они выходят с расчетом на то, что их будут слушать знатоки.

Итак, будем узнавать.

Интересно, что слово узнавать имеет два значения. «Я вас узнал», — говорит человек, имея в виду, что уже знаком с повстречавшимся ему. «Я узнал об этом только сегодня», — говорим мы, встретившись с чем-то новым, неожиданным.

Вот на этом двуликом узнал и строятся наши встречи с музыкой. Слушая ее, мы узнаем в ней что-то уже знакомое — из жизни, из опыта, из сравнений; а знакомое открывает нам путь к узнаванию незнакомого. И чем больше мы знаем, тем больше у нас возможностей открыть новое. Знания помогают нам не просто оценивать музыку, но чувствовать, постигать ее. И если человек не понимает, что происходит, он не может соучаствовать, сопереживать. А без соучастия, сопереживания не постигнешь музыку.

Вот простой случай.

Пришли мы в концертный зал и ожидаем исполнения симфонии. Мы ничего не знаем ни о симфонии вообще, ни об исполняемой симфонии в частности.

И вот зазвучала музыка. Бушуют музыкальные страсти, одна музыкальная картина сменяет другую. По особой атмосфере в зале мы чувствуем, что присутствующие захвачены происходящим. А мы сидим с одной мыслью... «когда конец?» Дело совсем не в том, что нам не нравится музыка. Местами очень даже увлекательно бывает, интересно и неожиданно. Но из-за того, что мы с самого начала не имели простейшего представления о масштабах произведения, мы не настроились ни морально, ни физически. Мы не рассчитывали на то, что нам придется пройти с музыкой такую огромную дистанцию, не собрались, не сосредоточились, не взяли с собой в дорогу необходимое. Мы просто-напросто не знали, что следует ожидать от этой музыки.

Есть такое слово жанр, которое в переводе с французского означает вид. В концертном зале мы встречаемся с музыкальными произведениями разных видов. Перед нами возникают огромные музыкальные полотна и небольшие этюды-пейзажи, мы наблюдаем сцены размышлений и стремительных действий... Все это разные музыкальные виды, и у каждого из них свои законы, свои правила.

Мы взяли в руки толстую книгу-роман. Нам известно, что в этой книге нас ожидает встреча с человеком, вся жизнь которого пройдет перед нами, что десятки случаев будут вмешиваться в жизнь героя., что он столкнется с множеством людей. И жизнь его будет проходить на фоне важных исторических событий (без этого роман — не роман)...

А вот отрывок-стихотворение:

Наверное, мы должны были бы удивиться, услышав такое.

Во-первых, слова подобраны в этих строчках так, что, читая их, мы словно маршируем по тексту — такой у них ритм. И потом слова этого повествования выстроены короткими строчками так, что для каждой строки есть пара с очень похожим окончанием: огонек — конек, дивиться — Жар-птицы... А ведь в обычной жизни мы так не говорим.