Евгений Сузюмов - Четверо отважных

В газете было напечатано следующее приветствие ЦК Компартии Франции: «В час, когда фашистские самолеты Гитлера и Муссолини, являющиеся символами войны и варварства, сеют смерть и ужас в Гернике и Гальдакано, советские самолеты, являющиеся символом мира и прогресса человечества, только что доказали высокий уровень науки и техники страны социализма, снизившись у Северного полюса. Привет авиации Советского Союза, несущей на победоносных крыльях триумф человеческого гения! Привет отважным ученым и их руководителю академику Шмидту, с честью выполнившим научную задачу на пользу всему человечеству! Привет великой партии большевиков, которая выковала людей, героизм которых вызывает восхищение цивилизованного мира!..» [31] Правда, 1937, 26 мая. .

Самые восторженные отклики об экспедиции были напечатаны в газетах республиканской Испании, которая в те дни переживала самый тяжелый и трагический период в своей истории. Так, газета Социалистической партии Испании писала: «Красное знамя Советского Союза развевается сегодня на крайней северной точке земного шара. Это блестящая победа великой социалистической страны. Великий народ первой социалистической страны в мире собрал предыдущий опыт научных экспедиций и учел все технические достижения, чтобы подготовить завоевание полюса планомерно, уверенно и безошибочно… Открывать новые пути цивилизации, прогресса — назначение великого советского народа» [32] За индустриализацию, 1937, 27 мая. .

Во всех поздравлениях и отзывах, которыми были заполнены газеты Запада, помимо единодушной высокой оценки достижения экспедиции как исторического подвига советских людей, можно было проследить две ясно выраженные тенденции. Во-первых, общее мнение, что достижение воздушным путем района Северного полюса и создание там научной станции будет иметь большое научное и практическое значение для дальнейшего изучения и освоения Арктики. Во-вторых, такое же единодушное мнение, что организация такого мероприятия и доведение его до победного конца оказались под силу только советским людям благодаря политическому строю в нашей стране, организующей роли государства и преимуществам социалистической экономики.

6 июня 1937 г. дрейфующую льдину покинули самолеты экспедиции, и на ней остались только четыре человека, на плечи которых легла огромная ответственность: своим трудом оправдать не только большие материальные затраты, понесенные государством на организацию воздушной экспедиции «Север-1» и дрейфующей станции «Северный полюс», но самое главное, оправдать доверие советского народа, пославшего их на почетную многомесячную вахту во льды Центрального полярного бассейна.

О. Ю. Шмидт и М. И. Шевелев писали: «Когда мы улетели с полюса, грустно было расставаться с товарищами, которых знаем уже много лет по совместной работе в Арктике, с которыми три месяца вместе жили, работали, побеждали трудности. По-человечески было грустно. Но по существу мы были абсолютно спокойны за них, как и за себя, в какие бы тяжелые обстоятельства наша экспедиция ни попадала» [33] Шмидт О. Ю., Шевелев М. И. Большевики на Северном полюсе. — Большевик, 1937, № 15. .

Эта спокойная уверенность в том, что Родина придет на помощь, если им будет грозить серьезная опасность, не покидала четырех полярников с первого и до последнего дня их жизни и работы на льдине. Она снимала с них тревоги за свою судьбу, вселяла уверенность и бодрость и вливала свежие силы. Все дни их единственной заботой была работа и работа, стремление сделать как можно больше и как можно лучше.

Трудно описать, что переживали четверо полярников после взлета последнего самолета. Сразу наступила напряженная тишина. Ведь до этого во все предшествующие 16 дней на льдине было много людей, кипела работа, раздавались шутки и веселый смех. Теперь же эти четверо находились совсем одни, затерянные среди ледяной пустыни на самой вершине Земли. И когда замолкли звуки мотора последнего покинувшего их самолета, они сели и обсудили последние планы.

И потекли дни тяжелого, напряженного труда.

Собственно говоря, научные наблюдения начались с первого дня посадки самолета Водопьянова на льдину. Его экипаж не только помог развернуть и оборудовать лагерь станции, но и стал участником первых научных наблюдений. Они помогли Ширшову пробить прорубь во льду и сделать еще до прибытия лебедки первую гидрологическую станцию до глубин 1000 м, получить первые пробы воды и планктона, измерить величину и направление подледных течений. Уже первая гидрологическая станция дала неожиданные результаты: на глубинах от 250 по 750 м был обнаружен слой относительно теплой воды атлантического происхождения.

— Мы подтвердили выводы Нансена, полученные во время дрейфа «Фрама», о проникновении вод Атлантического океана в окраинный район Центрального полярного бассейна. А вот теперь мы получили подтверждение, что эти воды достигают даже Северного полюса, — говорил П. П. Ширшов.

В ночь на 22 мая ушла в Москву первая сводка погоды с Северного полюса и в дальнейшем стала передаваться регулярно четыре раза в сутки. Установку метеостанции участники экспедиции считали своим первейшим долгом. Кренкелю в первые дни активно помогал бортрадист экспедиции С. Иванов.

Федоров 23 мая провел первые магнитные измерения, а 1 июня измерил силу тяжести.

Приемкой грузов с самолетов занимался Папанин, он же руководил устройством лагеря. Он спешил сделать как можно больше до отлета самолетов, чтобы использовать труд более 30 помощников. Сначала разбили легкие шелковые палатки, но они оказались малоудобными для работы из-за своих размеров. Так, например, в одной из них, где устроили радиостанцию, Кренкель не мог вместиться весь, и его ноги торчали из двери палатки и лежали на снегу.

— Выручайте, братцы! — взмолился он после первого дня работы.

Летчики вняли его призыву. Здесь как раз пригодился полученный ими опыт вынужденных посадок. Они быстро общими силами соорудили удобный и вместительный снежный домик, разделили его внутри на два отделения: в одном поместили радиостанцию, другое стало машинным.

Обрадованный Кренкель шумно благодарил добровольных строителей и теперь мог работать уже с комфортом, сидя за столом. Правда, комфорт был относительный: стол из снега, а сидением служила запаянная жестяная банка с продовольствием. Температура внутри этой снежной радиостанции была не выше наружной.