Евгений Сузюмов - Четверо отважных

В том же номере напечатан текст телеграммы заместителя начальника экспедиции А. В. Остальцева: «Ермак» — Шмидту. Москва — Ушакову. 13 февраля. 24 часа. Место почти прежнее. За целый день прошли лишь 300 метров. Движение прекратили в 2 часа. В 400 метрах от судна нашли почти удовлетворительный аэродром, приступили к расчистке и засыпке трещин, спаенных толстым молодым льдом, спустили на лед самолеты У-2 и Ш-2, приступили к сборке. По мнению нашему, также Папанина, друг от друга находимся не более 25 миль».

Обитатели льдины постоянно были в курсе развития спасательных операций, а начиная с 10 февраля держали постоянную двустороннюю радиосвязь с «Таймыром» и «Мурманом». Настроение было бодрое, приподнятое. Об этом можно было судить по тем радиограммам, что передавал Кренкель на корабли. Таймырцы быстро подготовили аэродром, о котором сообщал в своей телеграмме Остальцев, но лед пришел в движение и полностью разрушил его. Больше повезло «Мурману»: его моряки и летчики сразу нашли хорошее ледяное поле, а вскоре и с «Таймыра» тоже обнаружили подходящую льдину для аэродрома, быстро выгрузили и собрали самолет. 15 февраля летчики Г. П. Власов и И. И. Черевичный вылетели на разведку льдов и поиски лагеря. Четверка зимовщиков весь день провела на своем аэродроме, готовясь к встрече летчиков, но так и не дождалась их. Оказалось, что начавшийся снегопад и низкая облачность помешали летчикам выполнить задание. Власов вернулся к кораблю, а Черевичный сделал вынужденную посадку. Рации у него не было, и это обстоятельство сильно взволновало всех и на кораблях, и на льдине. Поиски маленького самолета-амфибии Черевичного заняли два дня. Власов на своем У-2 обнаружил пропавший самолет и вывез поочередно обоих его пилотов к «Мурману». Во время поисков Черевичного Власов обнаружил с воздуха лагерь станции «СП» и совершил возле него посадку. Папанин в своем дневнике так записал об этом эпизоде 16 февраля:

«Власов был первым человеком, который посетил нас после отлета самолетов, доставивших экспедицию на Северный полюс. А с того времени прошло больше восьми месяцев… Мы встретились на полдороге, бросились друг другу на шею, расцеловались. Оба от волнения не могли говорить… Так мы стояли несколько минут и не могли говорить от волнения и радости…»

Остальцев передал с «Таймыра» по радио в лагерь предложение вывезти из него всех четырех самолетом, но они категорически отказались, решили ждать до тех пор, пока не будет найден самолет Черевичного, и сообщили, что будут лучше ожидать подхода кораблей. А что корабли сумеют пробиться к их льдине, они в этом не сомневались. Так прошло еще два дня.

18 февраля «Таймыр» и «Мурман» соединенными усилиями весь день пробивались через перемычки льда, чтобы подойти к льдине. Работа не прекращалась и ночью. Корабли продвигались миля за милей, их мощные прожекторы освещали путь во льдах.

Папанин, Кренкель, Ширшов и Федоров эту ночь не спали. Проводили последние сборы, часто выходили из палатки, чтобы полюбоваться на огни еще далеких кораблей. А когда эти огни оказались уже близко, то зимовщики зажгли яркий костёр и подняли над высоким торосом красный флаг. Все их имущество было уже надежно упаковано и лежало на нартах. Особо тщательно упаковывали и берегли результаты научных наблюдений. Глядя на эти ящики, Кренкель не удержался от шутки:

— На этих нартах мы увозим с собой все тайны Полярного бассейна…

Что же, в этой шутке была доля правды. Впервые в истории в приполюсном районе и в Ледовитом океане по району дрейфа льдины был выполнен такой большой комплекс научных исследований. Отныне эта область земного шара перестала быть тайной для человечества.

19 февраля в 2 часа дня оба корабля подошли к льдине. Четверо полярников ожидали моряков у тороса под красным знаменем. Радостная встреча, жаркие объятия, громкое дружное «ура!». Эвакуация лагеря произошла быстро. Моряки «Таймыра» и «Мурмана» дружными усилиями быстро откопали жилую палатку и разобрали ее, демонтировали ветродвигатель, радиомачты, перенесли все имущество станции на борт своих кораблей. Э. Т. Кренкель, прежде чем закрыть работу своей радиостанции и покинуть льдину, передал в Москву руководителям партии и правительства радиограмму. В ней четверо полярников рапортовали о выполнении порученного задания, сообщали о том, что от Северного полюса до 75° с. ш. собран ценный материал по изучению дрейфа льда, гидрологии и метеорологии, сделаны многочисленные гравитационные и магнитные измерения, выполнены биологические исследования. После слов благодарности о проявленной заботе к их судьбе свой рапорт они заканчивали следующими словами: «В этот час мы покидаем льдину на координатах 70°54’ нордовой, 19°48’ вестовой, пройдя за 274 суток дрейфа свыше 2500 километров. Наша радиостанция первая сообщила весть о завоевании Северного полюса, обеспечивала надежную связь с Родиной и этой телеграммой заканчивает свою работу. Красный флаг нашей страны продолжает развеваться над ледяными просторами» [48] Папанин И. Д. Жизнь на льдине. М., 1972, с. 292. .

Затем Кренкель передал: «Всем, всем, всем… Станция «Северный полюс» закончила свою работу. Связь кончаю…»

Четверо отважных покидали свою льдину, оставив на высоком торосе красный флаг как память о том, что на этой именно льдине советские люди первыми совершили подвиг, о котором мечтали лучшие умы человечества.

Между моряками обоих кораблей разгорелся жаркий спор: на каком из них должны поселиться их почетные гости. Спор был решен жеребьевкой: Папанину и Кренкелю выпало уходить на «Мурмане», а Федорову и Ширшову — на «Таймыре». Но на следующий День подошел «Ермак», и все четверо перешли на ледокол, где первым их приветствовал О. Ю. Шмидт. На «Ермаке» они благополучно дошли до берегов Родины, сошли на ее землю в городе — колыбели Октябрьской революции Ленинграде. Отсюда началось их триумфальное шествие по всей стране. Свои взволнованные чувства от встречи с родной страной они выразили в сообщении для прессы, которое подписали 15 марта, как только ступили на ленинградскую землю. Это сообщение заканчивалось такими словами:

«Привет великой Отчизне! Лучезарной путеводной звездой сияла ты нам, зимовщикам дрейфующей станции «Северный полюс», во время нашего необычайного путешествия. Мы неразрывно были связаны с тобою, наша чудесная Советская страна. Наши сердца бились в унисон с сердцами всего народа. Итак, мы в Ленинграде — на советском берегу, у себя дома. Взволнованные горячей встречей с городом Ленина, с советскими народами, мы горим желанием отдать все свои силы, а если потребуется, и жизнь во славу нашей Родины…» [49] Правда, 1938, 16 февр. .