Александр Дитрих - Белым по чёрному

Изобретение кирпича произвело настоящий переворот в строительном деле. Люди поняли, что могут возводить вместительные и даже довольно высокие по тем временам сооружения.

…Любопытно, дружок, что кирпичный прадедушка ещё жив, верой и правдой он служит людям и по сей день. Саман, как у нас называют смесь глины и соломы, достаточно прочен, предельно дёшев, хорошо сохраняет тепло, и главное — его можно делать повсюду. В степях из саманных кирпичей строят отличные животноводческие фермы, зернохранилища, гаражи, склады, а порою дома.

Добрым словом поминают саман и наши целинники. Крепко помог он в великом наступлении на голые, безжизненные равнины…

Но всё хорошо на своём месте. Саманный кирпич вполне пригоден для небольших строений. А более массивные, высокие сооружения из него строить нельзя. Саман слишком ненадёжен, значительную тяжесть он выдержать не может. С этой бедой столкнулись ещё древние египтяне.

Для крепостных стен, дворцов, храмов и царских гробниц они стали искать другой строительный материал. Этим материалом оказался известняк.

Замечательным памятником древним мастерам явилась пирамида фараона Хуфу, или, как его ещё называют, Хеопса. Эта гробница, высотой с тридцатипятиэтажное высотное здание, считается одним из семи чудес света. Она сложена из совершенно одинаковых четырёхтонных известняковых блоков, которые были высечены далеко за Нилом, в горах Муккатама, и доставлены по песку на салазках.

Если бы понадобилось сейчас перевезти эту пирамиду, потребовалось бы двадцать тысяч поездов по тридцать вагонов в каждом.

Возможно, ты спросишь: а зачем было строить эту гробницу из таких огромных глыб? Разве нельзя было вытесать плиты поменьше?

В том-то и дело, что пирамида стоит почти пять тысячелетий и, наверное, сохранится ещё столько же времени именно потому, что её каменные блоки так велики и тяжелы. Будь пирамида сложена из мелких камней, природа и люди не оставили бы и следа от этого удивительного сооружения. Ведь египтяне ещё не знали вещества, которым можно было накрепко склеивать камни между собой, вот им и оставалось рассчитывать лишь на их вес.

Гробницу Хуфу строили сто тысяч человек — рабов, солдат, крестьян, ремесленников. Работали они десять лет. А это совсем немного для такого гиганта

До сих пор остаётся загадкой, как умудрились древние строители так безошибочно рассчитать своё сооружение, как им удалось поднимать огромные глыбы на высоту в сто сорок с лишним метров, как они сумели вытесать и уложить камень, нигде не нарушив прямых линий!

Но вернёмся к известняку. С тех пор как человек впервые ударил зубилом по этому белому камню, прошли тысячи лет, но, на какую страницу истории мы с тобой, дружок, ни заглянули бы, — всюду нам пришлось бы снова встретиться с этим замечательным строительным материалом. Из него были построены Афины и древний Рим, Париж и Вена, Киев и Новгород. Из него при Дмитрии Донском были сложены первые каменные стены Московского Кремля… С той поры Москву и стали звать «белокаменной». Да что далеко ходить — Большой театр в столице совсем ещё молод, а ведь он вместе со всеми своими колоннами тоже был сооружён из этого замечательного камня.

И сейчас, в век кирпича и бетона, известняк не ушёл в отставку. Бутовый камень — тот же известняк — идёт на фундаменты. Известняковый щебень — балласт, накрепко удерживает железнодорожные шпалы, не позволяя им сдвигаться с места под тяжестью мчащихся поездов. А автомобильные дороги? А улицы? Тут тоже не обойдёшься без известняка. Его мелко дробят и добавляют в асфальтовую массу для прочности.

А сам король — бетон? Ведь его чаще всего изготовляют из размешанного на воде цемента и щебня. А щебень этот проще, быстрее и лучше всего делать из известняка.

Я бы ещё долго мог рассказывать об этом чудесном камне, но… Нам пора возвращаться в класс, где мы оставили наших героев.

— Э… э-это всё ч-чудесно! — нарушил молчание дядюшка Глобус, протирая уставшие глаза. — Но, может, кто-нибудь объяснит мне, что здесь, собственно, происходит? Почему вдруг ни с того ни с сего из нашего класса стало видно прошлое? У меня просто голова идёт кругом…

— Вы говорите «ни с того ни с сего»? — переспросил Мелок.

— Но ведь не для нас же, в самом деле, устроено это представление, — поддержала приятеля тётушка Тряпка.

— А почему бы и не для нас?

— Мо… может, вам известно и имя того, кто переносит нас через тысячелетия? — насторожился дядюшка Глобус.

— Кажется, я действительно знаю эту таинственную особу, — улыбнулся Мелок. — Поскольку человек открывал чудесные свойства известняка постепенно, не миновать нам ещё одной исторической экскурсии. По моим расчётам, мы с вами должны сейчас перенестись из Египта в древний Китай. Если я окажусь прав, обещаю вам немедленно назвать имя того, кто творит сегодня все эти чудеса.

В течение нескольких минут друзья напрасно всматривались в слабо мерцавшее облако, скрывшее очертания грандиозной постройки древних египтян. Наконец облако стало как будто светлеть.

— Вот оно, начинается! — прошептала тётушка Тряпка.

И верно. Где-то в глубине серебристого облака появились неясные силуэты скалистых хребтов. Горы словно карабкались друг на друга, выползая из тёмных ущелий. Через некоторое время на одном из хребтов показались контуры какой-то гигантской крепости. Ещё через минуту стали различимы грозные башни, зубцы, бойницы. Крепость была не закончена. Во многих местах стены скрывались под строительными лесами. Повсюду суетились люди, тысячи людей с кирками, заступами, топорами, корзинами в руках. Тут и там поднимались клубы пыли, вились дымки костров…

По извилистым дорогам к стройке медленно двигались странные двухколёсные телеги, запряжённые быками… Колёса были вдвое выше быков и при этом сплошные, без спиц, сколоченные из толстых дубовых досок.

Повозки везли кирпичи. Но уже не серые, а обожжённые, красные.

Только тут друзья заметили, что и всё огромное сооружение было кирпичным. Правда, в двух-трёх местах виднелись целые горы белых известняковых глыб, но они были не отёсаны и предназначались явно не для кладки.

На готовых участках крепости уже расхаживали воины, вооружённые луками и тяжёлыми кривыми мечами.

Стены достигали такой ширины, что на верхней площадке могли бы разъехаться две встречные повозки. О длине сооружения судить было трудно. Каменная лента ползла по хребту то вверх, то вниз и наконец терялась в туманной дымке.

— Что ж, всё ясно. — Мелок повернулся к своим друзьям. — Это Ванличанчен!