Валерий Губин - Я познаю мир. Философия

Юнг приводит пример из своей практики» когда умирающему от рака больному давали для облегчения мескалин, сильное галлюциногенное средство, напоминающее современный ЛСД. Больной, шофер по профессии, человек малообразованный, проспав несколько часов после принятия мескалина, рассказал Юнгу, что во сне участвовал в торжественном и пышном обряде похорон, и подробно описал его. Это был тот же самый обряд, который описан в древней и в ту пору известной только специалистам «Тибетской книге мертвых».

Архетипические образы особенно наглядно могут выступать в символической форме искусства. Архетипы несут в себе заряд мощной творческой энергии. Великий художник — это человек, умеющий извлекать эту энергию и передавать чарующую силу архетипов через современное ему искусство.

Архетип — это фигура демона, человека или события, повторяющаяся на протяжении истории искусства везде, где свободно действует творческая фантазия. Архетип — прежде всего мифологическая фигура, которая является итогом огромного типического опыта бесчисленного ряда наших предков, психический остаток переживаний одного и того же типа. В каждой такой фигуре или образе кристаллизовалась частица человеческой психики и человеческой судьбы, страдания и наслаждения — переживаний, несчетное число раз повторявшихся у бесконечного числа поколений.

Неудивительно, считает Юнг, что, встретив типическую ситуацию или увидев произведение искусства, где ярко выражены архетипические мотивы (герой, побеждающий дракона; сын» нашедший своих родителей; несчастная девушка, которую полюбил прекрасный принц), мы внезапно ощущаем неподдельную радость, нас захватывает неодолимая и притягательная сила. В такие моменты мы — уже не индивидуальные существа, мы — род, мы все — человечество, просыпающееся в нас.

Все наиболее действенные идеалы всегда суть более или менее откровенные варианты архетипа — родина в образе матери, мудрость в образе старца и т. д.

При этом архетип, проявляющий себя в сновидении, фантазии или в жизни, всегда несет в себе особую силу, благодаря которой его воздействие носит нуминозный, т. е. зачаровывающий, характер. Архетип вынуждает психику выйти за пределы человеческого. Поэтому, рассуждает Юнг, люди всегда нуждались в демонах и никогда не могли жить без богов. Понятие «бога» — совершенно необходима психологическая функция, она не имеет отношения к вопросу о существовании Бога. Ответ на этот вопрос и приведение доказательств — не по силам человеческому интеллекту. И такое доказательство совершенно не нужно, так как идея сверхмогущественного, божественного существа наличествует всегда, если не осознанно, то бессознательно, ибо она тоже есть архетип. Архетипы создают мифы, религии и философские системы, оказывающие воздействие на целые народы и исторические эпохи.

Подобно тому как наше тело в целом ряде рудиментарных органов хранит пережитки древних функций и состояний, так же и наша душа, казалось бы, переросшая свои архаические влечения, несет тем не менее в себе признаки пройденного развития и повторяет бесконечно древние мотивы в своих фантазиях и снах.

Наиболее адекватной формой проявления архетипов являются для нас сны. К ним нельзя относиться легкомысленно, чаще всего это не наши сны, это порождение коллективной души. Сны нередко предупреждают нас об опасности, только мы не понимаем их языка. Тревожные, пугающие сны говорят о том, что в человеке зародилась болезнь, он ее еще не ощущает, а коллективное бессознательное уже посылает в мозг сигналы тревоги. Сны также часто предупреждают человека об опасности, если он совершает сомнительные поступки и подрывает свои собственные душевные силы.

Как-то родители умершей от болезни девочки принесли Юнгу альбом, где она рисовала всяких страшных чудовищ. Они хотели узнать, не сошла ли она перед смертью с ума. Юнг показал им старинный альбом с изображением таких же чудовищ и сказал, что люди знали о них столетия назад. Эти символические звери, являвшиеся ребенку во сне, были свидетельствами нарождавшейся болезни.

Однако в массе своей люди перестали чувствовать и понимать язык архетипов, они оторваны от своих глубинных корней, утратили живительную связь с ними. Они не боятся больше окружающей природы и не доверяют своим снам, они развенчали своих богов и демонов и считают себя свободными. Однако боги и демоны никуда не ушли, они получили новые обличья и новые имена и все так же ведут спор за души людей. Они приняли форму преступности, алкоголизма, бесчисленных неврозов и страхов, наркотиков и массовых психозов. Современный человек потерял свою душу и находится в постоянных поисках ее.

Сознание, в точном смысле этого слова, не есть что-то находящееся внутри человека, не есть что-то принадлежащее ему, как рука или нога. Сознание всегда между мной и другим человеком или людьми, между мной и миром. Поэтому правильнее было бы говорить о «поле» сознания. Сознание есть некоторое напряженное поле.

Сознания во мне нет, во мне нет ни мыслей, ни чувств. Во мне, в моем мозгу протекают только материальные процессы. Мозг вообще ничего не запоминает, а только кодирует, и только материальную информацию. Если она поступает в мозг в течение тридцати секунд, она остается там навсегда: происходят необратимые химические изменения клеток мозга. Это то же самое, как если бы старушка, собираясь в магазин, завязала узелок на платке, чтобы не забыть купить соль. В магазине она увидит узелок и вспомнит. Но если она по дороге в магазин потеряет этот узелок — ни одна разведка мира не сможет догадаться, что означал завязанный узелок.

Точно так же в мозге: там только клетки, нервные цепи, электрохимические реакции, т. е. одни «узелки».

Можно привести еще одну апологию: наш мозг — как фортепиано, там есть струны, клавиши, молоточки, но нет никакой музыки. Нужно играть на фортепиано, чтобы она появилась. Человеку нужно взаимодействовать с миром, с другими людьми, и тогда появляется сознание.

Возможно также, что сознание не кончается со смертью человека и не начинается с его рождением, т. е. оно потенциально существует всегда, а человек овладевает им и обладает, пока живет. Так Р. Моуди, американский врач-реаниматор, в своей книге «Жизнь после смерти» описывает показания ста больных, побывавших в состоянии клинической смерти, т. е. умерших и возвращенных к жизни через несколько минут. Их показания удивительно совпадают друг с другом и говорят о том, что сознание продолжает функционировать после смерти: сначала человек видит себя со стороны, видит, как над его кроватью склонились врачи; потом его засасывает в какой-то темный тоннель, и он несется по нему с большой скоростью; постепенно проходит страх, наступает чувство счастливого освобождения; потом человек идет через болото, или туман, или реку и видит на той стороне своих умерших ранее родственников (к ним, правда, уже никто из испытавших клиническую смерть не доходил) и т. д.