Борис Головкин - О чем говорят названия растений

Еще одним собирательным названием такого рода является первоцвет. Официально оно присвоено растениям из рода примула ( Primula ) и в переводе означает «первый». Этот род объединяет более 500 видов и распространен главным образом в горных районах Северного полушария, в частности на Кавказе, в Гималаях, Тибете, а один его представитель добирается на юг даже до Магелланова пролива. В наших среднерусских лесах часто можно встретить самый обычный вид — первоцвет весенний ( P. veris ), называемый еще баранчиками, или ключиками. Пожалуй, второе название понятнее: у повислых на конце безлистного цветоноса бледно-желтых цветков, несомненно, есть сходство со связкой миниатюрных ключей. Как бы то ни было, а большинство примул цветет, действительно, довольно рано. Здесь и низкорослые бесстебельные примулы, и примулы ушастые, прозванные так за широкие, довольно мясистые листья, и многие другие виды. Но среди них существуют и не только предвестники весны. Например, относящаяся к субтропическим растениям примула обратноконическая ( P. obconica ), которая иногда цветет в наших комнатах почти круглый год, безусловно, потеряла право называться первоцветом. В обиходе же, если так можно выразиться, неофициально, первоцветами зовут медуницу ( Pulmonaria ), селезеночник ( Chrysosplenium alternifolium ) и некоторые иные, в основном лесные растения.

Ритм развития растений или, как говорят ботаники, фенологическое их состояние дает основу и для названий других видов. Достаточно вспомнить майник — и вы легко догадаетесь, что это один из обитателей майского леса. А вот слово «зимовник» рождает ассоциацию с чем-то не боящимся ни снегов, ни морозов. Может ли быть такое? Оказывается, может. Интересное растение, носящее это имя, относится к семейству лютиковых, встречается у нас на Кавказе и в Карпатах, благополучно зимует, часто сохраняя свои кожистые, словно жестяные листья, и цветет в феврале-марте.

Некоторые связанные с рассматриваемыми особенностями растений русские названия, появившиеся сравнительно недавно, повторяют латинские. Веснянка — крохотное крестоцветное с плотной розеткой маленьких листьев — порой в изобилии цветет на слабозадернованных склонах уже с середины апреля. Латинское ее имя Erophila произошло от греческих er — весна и phileo — люблю. Можно было бы перевести его как веснолюбка, если бы это не звучало несколько искусственно. А вот название «зимолюбка» ( Chimaphila ) для зимующего с поднятой над землей розеткой листьев растения из семейства грушанковых прижилось и стало общеупотребительным.

Очень многочисленна группа растений, чьи названия связаны с местами их обитания. Например, несомненно, что поручейница и поручейник — виды прибрежные, любящие влагу, как и водяная сосенка, водяной орех, водяной гиацинт. А вот калужницу вряд ли кто заподозрит в пристрастии к воде. Между тем полагают, что ее название произошло от слова «калуга», что значит болото. Не слишком ласкающие слух прозвища пустырника и окопника тоже напоминают нам о местах их частого произрастания. Куда благозвучнее, скажем, эремурус. Греческое eremia — пустыня дало основу для латинского названия этого красивейшего растения степей и пустынь. На русский оно переводится как пустынный хвост и довольно метко определяет его пикообразные, торчащие белые, розовые или желтые соцветия.

Романтическая элодея ( Elodea ) происходит от весьма прозаического греческого helodes — болотный, рожденный в болотах. Вечнозеленый кустарник розмарин впервые был найден на орошаемых брызгами волн приморских скалах южной Европы, что и отразилось в его названии (ros — по-латыни роса, marinus — морской). А почему популярное ныне декоративное растение прозвали гипсофилой ( Gypsophila ) — гипсолюбкой, наверное, пояснять не нужно.

Естественно, что названия, очень метко отражающие какую-либо особенность растения, бытуют у всех народов мира. Вот, например, как называют некоторые растения англичане. Скажем, хвощ весьма разнообразен по форме надземных органов. У хвоща лесного они длинные, сильно разветвленные, наподобие мутовок сосновых игл, и поэтому его зовут Horse tail — лошадиным хвостом (кстати, его родовое латинское название Equisetum переводится как лошадиный волос). Хвощ с короткими, торчащими в стороны жесткими стеблями именуют Bottlebrush — щетка для чистки бутылок. А прозвище Shave grass — трава для бритья — содержит шуточный намек на острошероховатую царапающую кожу поверхность хвощей. Или голубой василек — Corn flower — цветок хлебного поля.

Распознавая растения, отделяя полезные от вредных, наши предки пытались отыскать какие-либо характерные их признаки, обнаружить пусть маленькие, но закономерности, которые помогли бы им в этом. Так, существовало поверье, что исцеление от болезни можно найти в том же месте, где она «прицепилась». Иногда приходил случайный успех. Например, было обнаружено, что растущая у воды ива дает целебное средство от ревматизма — заболевания, нередко связанного с долгим пребыванием человека во влажных условиях. А дело в том, что ее кора содержит гликозид салицин, названный по латинскому имени ивы Salix. После соответствующей обработки из этого гликозида образуется салициловая кислота, которая стала основой популярнейшего аспирина. Долгое время ива была почти единственным источником сырья для изготовления данного лекарства, и лишь в начале нашего века салициловую кислоту впервые синтезировали искусственно.

Но очень часто в поисках сравнения (а именно так мы назвали эту главу) человек шел неверным путем, руководствовался чисто внешними признаками, толковал их сходство слишком упрощенно, буквально. В первой половине XVI века знаменитый целитель и алхимик Теофраст Бомбаст Гогенгейм, подписывавший свои сочинения латинским именем Парацельс, провозгласил свою «Доктрину сигнатур», где утверждал, что в форме растений есть сходство с той частью тела человека, которую растение способно вылечить. Это своего рода знак, рецепт (сигнатура) лекарственных растений. Такая доктрина по своей сути не оригинальна: еще в древнем Китае корень женьшеня сравнивали с фигурой человека. Благодаря наглядности и простоте доктрина Парацельса быстро завоевала признание средневековых медиков. Возникла так называемая симпатическая медицина, основной принцип которой — «подобное лечи подобным».

Итальянский ученый и путешественник Джанбатиста делла Порта, человек жадный до знаний, но далеко не критически их систематизировавший, выпустил в 1588 году книгу под названием «Фитогномоника». По мнению автора, растения с желтым соком полезны от желтухи, нитевидными листьями самых разных растений можно врачевать от облысения, а виды, обладающие членистым стеблем, дают лекарство от укусов скорпионов. На рисунке 25, взятом из этой книги, собраны вместе три различных растения. Семена граната, кедровой сосны и подземные органы зубянки или, может быть Петрова креста соседствуют здесь… с человеческой челюстью, и их весьма относительное сходство будто бы и есть прямое указание на возможное применение этих растений от зубной боли. Кстати, латинское и русское названия ( Dentaria и зубянка) — отголосок такого сравнения. Отвары из сердцевидных листьев деревьев и кустарников (а таких довольно много) прописывали страдающим сердечными недугами, настои из соцветий головок — от головной боли и т. д. Русское название «печеночница» — калька латинского обозначения этого низкорослого ранневесеннего растения ( Hepatica ) с тройчато-лопастными, отдаленно напоминающими печень, листьями (hepar — по-латыни печень).