Валерий Роньшин - Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории

— Папочка, мамочка, — воскликнула Оленька, сияя как солнышко, — я вас очень-очень люблю!..

А Пистимею с тех пор папа и мама больше не видели. Правда, один раз папе не спалось, он сидел у окна и смотрел на ночное небо. А по небу летел самолет. И вдруг папа видит, что это вовсе никакой не самолет, а — Пистимея верхом на метле. Впрочем, может быть, это ему просто почудилось.

Шла как-то двенадцатилетняя Маша из комнаты на кухню и вдруг видит — выползает из туалета какая-то гадская гадость — зеленая-презеленая и бородавчатая-пребородавчатая.

Взглянула Маша на эту гадость и — нет чтобы испугаться — влюбилась!.. С самого первого взгляда и по самые последние уши. Потому что любовь зла, мои маленькие читатели и читательницы, можно влюбиться и в козла. А Маша влюбилась в гадскую гадость.

Смотрит она на эту гадость во все свои влюбленные глаза и насмотреться никак не может.

— Ну че уставилась, дура?! — спрашивает у нее гадская гадость булькающим и чмокающим голосом.

А для влюбленной Маши этот булькающе-чмокающий голос звучит как волшебная музыка Петра Ильича Чайковского — был такой великий композитор, если кто не в курсе.

— Я вас люблю, — говорит Маша с придыханием.

Гадская гадость, услышав это любовное признание, как захохочет во все горло:

— Ха-ха-ха!.. Ой, не могу!.. Ты же меня первый раз в жизни видишь!

— Ну и что, — отвечает Маша. — Я вас полюбила с первого взгляда.

— Ой, держите меня! — гогочет гадская гадость. — Да знаешь ли ты, детка, какая я злобная и прожорливая тварь? Я всех крыс в канализации сожрала!

— Вам, наверное, очень кушать хотелось, — сочувственно отвечает Маша. — Зато теперь я вас буду кормить. С ложечки.

— Ну, ты точно долбанутая! — ухахатывается гадская гадость. — Сказать тебе, как меня зовут?!

— Скажи́те, пожалуйста.

— Меня зовут Гадская Гадость, — говорит Гадская Гадость.

— Га-а-адская Га-а-адость, — нараспев протянула влюбленная Маша. — Какое музыкальное имя.

— А живу я в ка-на-ли-за-ци-и, — продолжает Гадская Гадость. — Ты хоть знаешь, дурища, что такое «канализация»?!

— Знаю, — кивает Маша, — там очень грязно и неуютно. Но теперь вы будете жить в нашей чистенькой и уютненькой квартирке. Скоро придут с работы мои мама с папой, и я вас с ними познакомлю.

Ну, тут уж Гадская Гадость буквально захрюкала от смеха.

— Хрю-хрю-хрю!.. Ой, я сейчас сдохну!.. Представляю, как твои родичи мне обрадуются!

— Да, они вам будут очень рады, — соглашается Маша. — Вы такой милый и обаятельный.

— Это я-то милый и обаятельный?! Да протри ты свои моргалки, глупышка! Да ты погляди, какая я уродина!.. — И Гадская Гадость начала по-всякому кривляться, становясь от этого кривлянья все гадостнее и гадостнее.

— И вовсе вы не «уродина», — ласково улыбается Маша. — Вы — «гений чистой красоты». — И с этими словами она поцеловала Гадскую Гадость в ее зеленую бородавчатую щеку.

В ту же секунду Гадская Гадость превратилась в та-а-акого красавца-раскрасавца, один в один Аполлон Бельведерский — был такой эталон мужской красоты; если, опять же, кто не в курсе.

— А вы-то откуда тут взялись?! — изумилась Маша, хмуро глядя на красавца-раскрасавца. — А ну-ка, проваливайте отсюда, а то сейчас полицию вызову!

Вот такие чудеса способна творить Любовь, если она — ПЕРВАЯ.

Жил-был космонавт, по фамилии Космодромов. Почему у него была такая фамилия?.. Кто ж его знает. Ведь все фамилии достались нам от наших далеких предков. Грибоедовы, к примеру, — грибы ели; Рыбаковы — рыбу ловили; Автобусовы — автобусы водили… А предки космонавта Космодромова, скорее всего, на космодроме кем-то работали. Но дело не в этом, а в том, что космонавт Космодромов никак не мог жениться. Хотя ему очень хотелось. Ему нравились и блондинки, и брюнетки, и шатенки. Причем нравились — одновременно. Но не мог же он на всех на них жениться. Вернее, мог бы, конечно, если б жил на Востоке. Там можно. А на Севере — нельзя.

А Космодромов жил на Севере.

Жил-жил, да и умер. Что, кстати говоря, не такая уж большая редкость. На Земле каждый день умирает три миллиона человек. То есть в понедельник вы есть, мои маленькие читатели и читательницы, а во вторник вас уже нет; или во вторник вы есть, а в среду вас нет… ну и так далее, до конца недели.

Вот и Космодромов в среду еще был, а в четверг его уже не было. А в пятницу его похоронили. Но так как он был космонавт, то его не в могилу опустили, а в космос запустили. В космическом гробу. Священник перед стартом прочитал над Космодромовым заупокойную молитву. И…

И — пошел отсчет времени:

5…

4…

3…

2…

1…

ПУСК!.. И космонавт Космодромов в космическом гробу отправился в космический полет. Родственники и друзья помахали ему вслед ручками и платочками и разошлись по домам.

Короче, похоронили Космодромова.

И вот летит Космодромов в космическом гробу по космосу и вдруг ка-а-ак… — АПЧ-ХИ! — чихнет, и еще раз ка-а-ак — АПЧ-ХИ! — чихнет. Оказывается, он вовсе не умер, а просто лег полежать да и уснул. А его мертвым посчитали. Что тоже, кстати сказать, не редкость. Это называется — «врачебная ошибка». Врачи ведь тоже ошибаются. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. А все чего-нибудь да делают — поэтому постоянно и ошибаются. Математики ошибаются, когда считают; летчики ошибаются, когда летают… ну и так далее. А врачи ошиблись, решив, что Космодромов умер, а он был живее всех живых.

Хорошо еще, что у него в космическом гробу телефон оказался. Космодромов тут же начал названивать на Землю, чтобы сообщить родственникам и друзьям радостную весть, что он живой. Но так и не дозвонился, потому что космический гроб уже далеко от Земли успел улететь. И Космодромов понял, что придется ему теперь бесконечно бороздить просторы Вселенной. Потому что — Вселенная-то бескрайняя. Только он успел это понять, как вдруг — тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля… — мобильник его звонит.

— Алло, — говорит Космодромов.

— Олла, — слышится в ответ.

— Алло, — снова говорит Космодромов.

— Олла, — снова слышится в ответ.

Космодромов был не только космонавт, но еще и полиглот; проще говоря — он все языки земные знал. А что такое «олла» и какой это язык — никак понять не может. Хорошо еще, что в его мобильнике имелась функция «переводчик». Включил Космодромов эту функцию, и пошла понятная речь.

— Это бассейн? — спрашивает женский голос.

— Нет, — отвечает Космродромов, — это космос… — И дальше коротко и ясно, по-космонавтски, изложил суть своей проблемы — так мол и так, нахожусь в таком-то космическом квадрате, в космическом гробу, но не мертвый, а живой.