София Чацкина - Маленький Диккенс [Биографическая повесть]

— Диккенс, — говорил мистер Блэкмор, возвращаясь в контору, — перепиши-ка эти бумаги и сбегай, отнеси их в Сиротский суд.

«О, только бы мне поскорее от него отвязаться!» — с тоскою думал Чарли.

Дома ему тоже было невесело. Фанни по-прежнему пела в провинции. Без нее дом точно опустел. Не хватало смеха, пения, болтовни сестры. Отец уходил с раннего утра и возвращался совсем поздно. Джону Диккенсу пришлось взяться за работу. Найти работу помогли приятели. Приятели у Джона Диккенса были везде. В ресторанах и кофейнях он встречал газетных репортеров. Они уговорили его научиться стенографии и работать с ними. В газете за, работу отлично платят.

— «Хорошо бы и мне сделаться репортером и работать в газете, — думал, глядя на отца, Чарли. — Там я познакомлюсь с писателями, покажу им свои рассказы, может быть удастся какой-нибудь рассказ напечатать. В газете я, наверное, пробью себе дорогу. Не век же мне торчать у стряпчего в конторе! Судьей или адвокатом я все равно не буду. У Блэкмора я только напрасно теряю время. Необходимо научиться стенографии» — решил мальчик.

Стенография трудное дело. Сокращенными знаками, точками, штрихами, кружками, всякими каракулями нужно успеть записать слова и даже целые фразы, чтобы к концу судебного или парламентского заседания точно и полностью сообщить в газету все, что там говорилось. Стенографии учатся целыми годами.

Чарли купил учебник и принялся за дело. Сначала он чуть было не сошел с ума от непонятных правил и законов. Точки, поставленные над черточкой, обозначают одно слово, а точки под черточкой или рядом с нею, совершенно другое. Круги и полукруги, значки на подобие мушиных ножек, каракули с загибами и перегибами… Стоит что-нибудь поставить не на своем месте — все перепутывается, мешается, весь смысл написанного исчезает. От страшных загибов, перегибов, от мушиных ножек, кругов и полукругов у Чарли кружилась голова и звенело в ушах. Даже по ночам во сне перед ним вертелись и плясали таинственные знаки.

Мальчику казалось — легче научиться говорить, читать и писать на шести языках, чем овладеть головоломными тайнами стенографии. Как запомнить, что бессмысленное сплетение в виде паутины означает слово «ожидание», а каракули в виде ракеты — слово «невыгодный»!.. Едва набьешь себе голову этими уродами, как из нее вылетают все другие знаки. Опять начинай все сначала. Несметными вереницами, как страшные чудовища, тянутся стенографические знаки.

Но мальчик с детства привык к труду. Работал упорно, настойчиво, неутомимо; работал до поздней ночи, а утром спешил к мистеру Блэкмору, в контору.

Он приходил туда недовольный и угрюмый. Напрасно Поттер приставал к нему с песнями и шутками. Старшему писцу не удавалось расшевелить товарища. Поттеру, наконец, стало жаль мальчика. Он вспомнил, что давно обещал взять его в театр. Поттер пошел в кассу и купил билеты.

— Сегодня мы пойдем с тобою в Дрюрилендский театр. Там играют трагедию Шекспира «Король Лир» — объявил он Чарли.

Чарли кинулся к Поттеру на шею.

— Кто будет играть короля Лира?

— Знаменитый актер Эдмунд Кин.

Мальчик весь день волновался, не мог дождаться вечера.

Вечером они пошли в театр. Войдя в зрительный зал, Чарли зажмурил глаза. Свет бесчисленных свечей ослепил его в первую минуту. Такого роскошного зала, такой нарядной публики он еще никогда не видел. Женщины в ложах — одна красивее другой. Платья окружали их легкими, пышными облаками; в ушах и на шеях сверкали драгоценности; в руках, туго обтянутых лайковыми перчатками, они держали цветы или огромные веера из страусовых перьев.

Мощно и стройно заиграл оркестр.

Оркестр замолк — и занавес поднялся.

— Неужели это знаменитый Кин? — думал мальчик, глядя на невзрачного, некрасивого человека в пышной мантии и золотой короне.

Кин хриплым голосом стал читать знакомые, любимые с детства, стихи Шекспира.

Огорченный Чарли оглянулся на Поттера.

— Он всегда так сначала, — шепнул Поттер. — Погоди, дай ему войти в роль. Увидишь, что будет дальше!

Кин играл все лучше и лучше. Он точно вырос, голос его зазвучал по-иному. Когда старый, покинутый всеми, Лир, скитаясь в бурю, темною ночью, проклинал своих жестоких дочерей, публика слушала, затаив дыхание. Многие женщины плакали.

Занавес опустился. Раздался гром рукоплесканий.

Спектакль кончился поздно. Когда Поттер и Чарли вышли на улицу, шел проливной дождь, прохожие хлопали галошами по грязной мостовой, всюду уныло мелькали большие мокрые черные зонтики. На улице было темно и тускло горели фонари. Чарли и Поттер, как вкопанные, остановились среди улицы, им сразу стало невыносимо тяжело, одиноко, скучно. Толчки спереди и сзади привели их в себя. Поттер объявил, что они пойдут в кабачок «Черного Ворона».

На дверях кабачка висела большая доска, а на ней изображена была птица, похожая на ворону. Под вороной надпись: «здесь в погребах хранятся пятьсот тысяч бочек крепчайшего пива».

Войдя в кабачок, Поттер увидал двух старых знакомых.

— Тебе сегодня удача, — сказал он Чарли. — Я тебя познакомлю с актерами.

Старые знакомые издали узнали Поттера и подозвали к своему столу.

— Мой молодой друг, — сказал Поттер, указывая на Чарли. Его зовут Диккенсом. Он отличный актер и сочинитель. Разрешите угостить вас пуншем.

Горячий, крепкий, сладкий пунш дымился и пахло от него чудесно. Чарли был вне себя от радости: он познакомился с настоящими актерами!

У одного из актеров лицо было большое и толстое, нижняя губа отвислая; черные волосы низко подстрижены. «Верно, ему так удобнее надевать парик» догадался Чарли. Голос у актера был хриплый. «Верно оттого, что он громко говорит и кричит на сцене» — сообразил Чарли.

У другого лицо было бледное, точно измятое, а черные волосы гривой падали на плечи. На нем был зеленый сюртук, поношенный, но с новыми медными пуговицами, и широкие синие панталоны. Из-под сюртука виднелась клетчатая рубашка. Полосатый галстук повязан был небрежно. Разговаривая актер сильно размахивал руками.

— Давненько мы с вами не виделись, мистер Пойнс, — сказал Поттер, обращаясь к стриженому актеру, — с тех самых пор, как я уехал в Лондон.

— Чем вы занимаетесь? — спросил мистер Пойнс Поттера.

— Служу писцом в конторе стряпчего.

— Почему вам вздумалось стать писцом? — удивился Пойнс. Неужели вы не могли придумать занятие более подходящее и выгодное для молодого человека с вашим воспитанием и талантом?

У Поттера лицо стало печальным. Он покачал головой и залпом выпил свой пунш.

— Я назову вам это занятие. — Пойнс швырнул трубку на стол и прокричал во все горло: — Сцена!

— Сцена? — повторил Поттер, недоверчиво улыбаясь.