Андрей Неклюдов - Звезда по имени Алголь

Бочин отец согласился дать кусок брезента, но за это Ромкина команда должна была навести порядок в его гараже: утащить на помойку всякий хлам — ржавые железяки, банки со старой краской, окаменевший цемент, пустые ящики и тому подобное; прибить отвалившуюся полку и разложить на ней инструменты, подмести пол. На это ушёл целый день. Потом ещё несколько дней кроили брезент, обшивали его края, чтобы не растрёпывались. К одному краю сразу подвязали верхний рей (ещё недавно служивший ручкой швабры у Макапки в кухне), а на другом крае сделали петли, чтобы вдевать нижний рей. Обзавелись отличной капроновой верёвкой, которая совершенно бесполезно валялась в ящике комода у Ромки дома.

Но что радовало Ромку больше всего, даже больше, чем брезент для паруса, — так это то, что Макапкина сестра вызвалась сшить флаг для их корабля. И когда Вадик передал Ромке небольшой свёрток, тот разворачивал его с необыкновенным волнением.

— Вот это да! — восхищённо произнёс он.

Флаг был ярко-синим, как небо северных морей, со светло-коричневым силуэтом посредине. Это было вышитое изображение собаки Мумбы, имя которой носила шхуна.

Даже Боча оценил это произведение искусства.

— Ништяк! — присвистнул он, но тут же принял свой обычный насмешливый вид. — Только сдаётся мне, что это Макапка сам шил. А втирает нам про сеструху. Макапка, а ты чем вышиваешь — крючком или иголкой?

— А ты чем? Языком? — разозлился Вадька.

— Супер, — одобрил изделие и Коврига. — Только вот Мумба не похожа.

— Она похожа на обезьяну. Это Макапка сам себя вышил! — заржал Боча.

— Передай Лиле… лично от меня… — попросил Ромка Вадика и неожиданно смутился. — В общем, передай «спасибо» от нас всех.

За этими хлопотами и волнениями пролетела неделя. И вдруг оказалось, что уже наступило первое сентября и надо топать в школу (совсем забыли про её существование). Так что пришлось ждать ещё неделю до выходного.

Все эти дни Ромка только и думал, что о Ночном. Он грезил о нём на уроках, получая в дневник замечания за невнимательность. Оно снилось ему по ночам.

В одном таком сне озеро представилось ему большим, глубоким и имело выход в океан. Их форт привиделся как настоящее береговое укрепление, с подземными ходами, один из которых вёл прямо в подвал их дома. Ромка во сне и попал на Ночное, ползя по этому длинному тесному тоннелю. На средине озера красовался корабль под множеством парусов, с друзьями на борту. Но что это? Фрегат медленно уходил в открытое море. Без него!.. Ромка решительно прыгнул в воду, чтобы доплыть до парусника, но его снова поджидала неприятность: вода не принимала его. Она была странной — хоть и прозрачной, так что даже видно было у самого дна рыб и лягушек, но густой, вязкой, как желе, как их ежевичный кисель после ночного холода. Ромка двигался по ней на четвереньках, лишь слегка погружаясь. А парусник между тем всё удалялся. Потом этот «кисель» и вовсе затвердел, и стало понятно, что это лёд, а значит, наступила зима. Ни приятелей, ни парусника уже не было. Оставался только сам Ромка да скованное льдом озеро, которое опять стало маленьким. И вдруг как будто всё вокруг озарилось праздничным, весёлым светом: по льду легко, словно мотылёк, закружилась на белых фигурных коньках Лиля.

В ближайший выходной не было погоды, да и Бочик простыл.

Пропустив ещё неделю, «переселенцы» отправились наконец на «свои земли» (без Колесика, который всё ещё кашлял).

День выдался бодряще прохладный, ветреный. Солнце пряталось в высоких слоистых облаках. Несмотря на прохладу, решили идти напрямик, через брод.

Макапка с Бочей несли на плечах парус, накрученный на рей, Коврига тащил рюкзак с провизией. У Ромки в руках были две доски с продолбленными в них дырками-степсами и ещё в рюкзаке — ножовка (чтобы доски поточнее опилить на месте), гвозди, молоток, моток шнура и… Лилин флаг, который станет украшением фрегата.

В своём воображении Ромка отчётливо видел их судно в «парусном вооружении», как называл это Вадька, — с туго надутым парусом и задорно трепещущим на ветру флагом. И сам он едва не трепетал от радости. Но больше всего он радовался, прямо-таки ликовал вот от чего: Лиля передала через Макапку, что она хотела бы взглянуть на их форт и судно. И если у них всё получится — она даже не прочь пройтись по озеру под парусом. И Ромке живо представлялось, как они поплывут вдвоём — он и Лиля. Неужели такое когда-нибудь случится?! И даже совсем скоро?..

Раньше он и не знал, как подступиться к этой красивой и гордой девочке. Не пригласишь же её в подвал или на чердак. Или на сосне посидеть… А вот пройтись по озеру под парусом — это совсем другое дело! Думая об этом, Ромка шагал и невольно улыбался.

Макапка в это время что-то весело насвистывал. Коврига аппетитно грыз семечки. Даже Боча сегодня был миролюбивым, лишь иногда для общего веселья подпрыгивал, так что конец палки с парусом выскакивал у Макапки из рук. Давненько им не было так хорошо.

— Как придём на место, сначала искупаемся, — расписывал предстоящий день Ромка. — Потом подкрепимся. И за дело! Надо ведь ещё мачту и нижний рей сделать. Я думаю, сегодня к вечеру уже будем бороздить под парусом просторы нашего пресноводного океана.

— Надо ещё научиться управлять, — заметил Коврига, — всеми этими шкотами и вандами.

— Вантами, — поправил Макапка снисходительно.

— Научимся! Ветер сегодня вон какой бодрый! Ого как понесёмся! — засмеялся от переполнявших его чувств Ромка.

При переходе речки вброд слегка намочили парус, но это не страшно: на ветру просохнет мигом.

Вода в Ирше была уже не такой тёплой, как летом, поэтому, выбравшись на сушу, сразу оделись. Двинулись со своей поклажей дальше.

— Интересно, прижились ли камыши? — размышлял вслух Ромка. — И как там наш трамплин? И пляж…

Шагающий впереди Макапка внезапно остановился.

— Топай! — подтолкнул его свёрнутым парусом Боча.

Но тут остановились и остальные. Ещё у реки они слышали какой-то непонятный рокот. Можно было подумать, что по просёлочной дороге, пролегающей между песчаным холмом и участком высоких сосен, проезжает какая-то техника. Но сейчас им стало ясно: эта техника не проезжает мимо — она на самом озере. И там происходит что-то…

И что-то непоправимое уже произошло: хорошо им знакомый ландшафт изменился. Изменился катастрофически! Во-первых, не было ольховых зарослей перед озером. Пройдя ещё немного, мальчишки разглядели кучи поваленных кустов и деревьев. Во-вторых, не существовало больше и песчаного холма. На его месте по разрытому песку елозил, рыча и пуская из трубы белёсый дым, грязный бульдозер. В стороне от него стоял неработающий экскаватор с поджатым к брюху ковшом.