Виктор Стариков - Серебряный голос

— Что ты стоишь? Шевелись!..

Мужчина помог мальчику, прижимавшему к груди большой свёрток, перевязанный верёвкой, подняться на ступеньку.

Следом в автобус вошли две девушки-туристки с большими продолговатыми мешками из зелёного брезента, добродушная компания рыбаков с удочками, горняки в форменных тужурках, металлурги, профессию которых выдавали слегка подпалённые огнём скулы, колхозницы с ворохами покупок. Один из пассажиров бережно внёс в картонной упаковке большой радиоприёмник.

Трасса автобуса проходила по одной из живописных лесных дорог Среднего Урала, мимо старых заводов и рудников, мимо многочисленных озёр. Только двадцать шесть пассажиров имели нумерованные мягкие места, а четырнадцати надо было разместиться в проходе, выстоять на ногах длинный путь.

Последним в машину поднялся пожилой мужчина в соломенной шляпе, белой, расшитой по вороту рубашке, с двумя тяжёлыми связками книг, тетрадей — учитель. Его нумерованное место оказалось занятым мальчиком. Мать стояла возле него.

— Это моё место, — сказал опоздавший пассажир, показывая билет.

— Тут будет сидеть ребёнок, — твёрдо сказала женщина и повернулась спиной к пассажиру, загораживая мальчика.

— Вы полагаете, что мне стоять легче, чем мальчику? — спокойно спросил пассажир.

— У ребёнка туберкулёз позвоночника! Он едет в санаторий! У вас сердце есть? Ничего с вами не будет — постоите.

Все прислушивались к этому разговору.

Мужчине стало неловко, он сконфуженно улыбнулся и примирительно заметил:

— Напрасно вы шумите. Могли бы спокойно попросить, чтобы ему уступили место.

— Кто же это уступит? А больной ребёнок имеет право сидеть… Не смей, Юрик! — повелительно крикнула она, заметив попытку мальчика подняться. — Ты больной ребёнок и едешь в санаторий. А тут все здоровые. Постоят!

— Странная манера — заняли чужое место и ещё грубите…

Мужчина вздохнул и опустил на пол книги. Ему казалось, что все в автобусе враждебно смотрят на него.

Мальчик сидел молча, низко опустив стриженую голову, прижимая к груди свой свёрток, не слушая, казалось, что торопливо шепчет ему мать.

Девушки-туристки положили мешки в проходе. Инженер-горняк, узнав, что девушки — ленинградские студентки, расспрашивал, что они успели повидать на Урале. Между пассажирами налаживались обычные отношения попутчиков.

Вошла женщина-кондуктор, пересчитала пассажиров:

— Это почему же у нас сорок один пассажир? Кто не взял билета?

— У меня нет билета, — отозвалась женщина. — Провожаю больного ребёнка.

— Сходите, сейчас отправляемся.

Женщина торопливо зашептала что-то упрямо отодвигавшемуся от нее сыну, потянулась его поцеловать, но мальчик отвернулся, и поцелуй пришёлся возле мочки уха.

Дверь за ней закрылась, автобус тронулся.

Больной мальчик привлёк всеобщее внимание. Знаменитый санаторий находился на полпути, в красивой местности, — в сосновом бору на берегу большого озера. Там подолгу лечились дети, страдавшие костным туберкулёзом.

Автобус миновал окраину города и катил по асфальтированному шоссе. Сосняк плотной стеной подступал с двух сторон к дороге. В открытые окна вливался свежий воздух, густо пахнущий смолой.

Пожилой пассажир — он был действительно учителем — сидел в проходе на пачках книг, в неудобной позе, и сочувственно поглядывал на своего юного соседа.

У мальчика были большие серые глаза, полные затаённой, недетской печали. И уж очень встревоженно вёл он себя: посмотрит быстро и внимательно на пассажиров и опять потупит стриженую голову.

«Бедняга! — думал о нём учитель. — В таком возрасте лишиться детских радостей! В санатории не побежишь свободно по лесу, не прыгнешь с каменного берега в озёрную воду. Возьмут твоё тело в тугой корсет или твёрдый панцирь гипса и уложат на долгие недели в постель».

— Что же тебя мама одного отпустила? Некому проводить? — спросил учитель.

Мальчик замялся.

— Мама и папа работают…

Учитель понимающе кивнул головой.

Всем хотелось чем-нибудь выразить сочувствие мальчику. Колхозница, сидевшая рядом, развернула на коленях платок и стала завтракать. Она протянула Юре большую румяную ватрушку и похвалила:

— Домашняя, вкусная! Возьми, Юра!

Он застенчиво отказался.

Девушки-студентки, порывшись в одном из многочисленных кармашков, нашитых по длине мешка, протянули пачку открыток.

— Любишь открытки? Бери! Ленинградские, товарищам покажешь.

От красивых открыток он не мог отказаться и, взяв их с заискрившимися глазами, тихо поблагодарил.

— Ты в каком классе учишься? — спросил учитель.

— В шестой перешёл, — быстро ответил мальчик.

— Отметки хорошие?

Юра кивнул головой.

— А двойки хватал?

— Не-ет…

Проезжали мимо широкого поля учебного аэродрома. Кто-то из пассажиров крикнул:

— Смотрите! Смотрите!..

Высоко в небе летел самолёт, из которого только что двое совершили прыжок. Купола парашютов крохотными белыми пятнышками сверкали в голубом небе.

Юра порывисто вскочил и потянулся к окну. Он оглянулся на учителя, возбуждённо блестя глазами.

— Садись к окну, — предложила Юре своё место колхозница.

— Нет-нет, — испуганно отозвался Юра, сел на своё место, кинул быстрый взгляд на учителя, на соседей и опять опустил голову.

Учитель, сидевший на связках книг, никак не мог найти удобного положения для ног. Он вставал, разминая затекающие ноги, снова садился.

— Садитесь на моё место, — предложил учителю пожилой мужчина. — А я — на ваших книгах, потом поменяемся…

— Давайте я сяду на книги, — робко попросил Юра.

— Нет-нет, — остановил его учитель.

Колхозница спросила Юру, знает ли он, в какой из двух санаториев у него путёвка, как доберётся он до них от автобусной остановки — ведь до одного два, а до другого четыре километра, встретит ли его кто-нибудь.

Мальчик ответил что-то быстро и невнятно.

Колхозница сочувственно покачала головой.

Учитель всё присматривался к мальчику и никак не мог понять, что с ним. То весь раскроется, засверкает хорошей детской улыбкой, то вдруг словно сожмётся внутренне. Что его так гнетёт? Болезнь? Расставание с домом?

Начался участок, где ремонтировалось шоссе. Автобус, тяжело колыхаясь, свернул на обочину и запрыгал на корневищах. Ветки хлестали по стеклу.

Мальчик поспешно встал, ухватившись за сиденье впереди.

Кто-то с переднего места позвал:

— Юрик! Иди сюда! Здесь меньше трясёт.