Аннет Хёйзинг - Как я нечаянно написала книгу

– Да, писателю хочется именно этого, – сказала Лидвин, когда я дала ей прочитать, что написала про Андре Хазеса. – Хочется тронуть сердца читателей.

– А как это сделать?

– Как сделать… – Она помолчала. – Тут рецепта нет…

Опять тишина. Потом она сказала:

– Я и сама толком не знаю.

Писательская карьера вдруг отступила далеко-далеко. Раз Лидвин тоже не знает.

– Значит, чтобы красиво все описать, необходимо пережить это самому? – спросила я.

– Пожалуй, не помешает. Когда сам испытал большое горе, сможешь прочувствованно описать горе персонажа. Но в таком случае необходимо посмотреть на все это с некоторого расстояния.

Прочувствованно. Да, именно это я и имела в виду. Прочувствовать все насквозь.

Позднее в тот день Лидвин сказала:

– Роман всегда рассказывает о самом авторе. Тебе знакома писательница Хелла Хаассе [10] Хелла Хаассе (1918–2011) – одна из самых известных нидерландских писательниц ХХ века. ?

Я кивнула.

– Она однажды сказала: хороший читатель может отыскать в моих романах критические моменты моей жизни.

– В твоих книгах тоже? – спросила я.

– Это относится к любому писателю.

– Значит, когда я читаю твои книги…

– Да, – сказала она. Налила чаю, подула в чашку. – Да. Пожалуй, мне тоже стоит перечитать свои книги.

Когда я ухожу домой, Лидвин большей частью провожает меня до калитки. Достает из почтового ящика «НРК» [11] «Ниуве роттердамсе курант» – нидерландская газета. и смотрит мне вслед. Мы машем друг другу рукой. Но на сей раз она пошла прямиком в садовый домик.

Я помогала Лидвин расставить книги в гостиной по алфавиту. Шкаф занимал всю длинную стену, от пола до потолка.

– Ты и таблички с начальными буквами на полки поставишь, как в библиотеке? – спросила я.

Это была шутка, но она решила, что идея хорошая:

– По крайней мере, тогда можно вернуть книжку на место.

– Диркье рассортировала свои книги по цвету, – сообщила я, пока мы сновали туда-сюда.

– По цвету? – Лидвин высоко вскинула брови.

– Ага, по цвету корешков. Выглядит очень здорово.

Лидвин покачала головой и фломастером написала на первой полке букву «А».

– Что это за книга? – Я подняла вверх «Укротителей драконов». Судя по названию и обложке, мне показалось, что это книга для подростков. Куда же ее поставить – на «М» или на «Э», ведь писательницу звали Эмма Мари Эркарт.

– Ах, эта! Я купила ее, потому что она написана тринадцатилетней девочкой. В Англии эта книжка стала бестселлером.

Стало быть, в тринадцать лет все-таки можно написать бестселлер!

– И что?

– Not my cup of tea [12] Не в моем вкусе ( англ .). . Речь идет о мире компьютерной игры.

– Можно я возьму почитать?

– Бери, конечно.

– Ты тоже писала в таком возрасте? – Я полистала книжку.

– Нет, подростком я только читала, до глубокой ночи. Вся деревенская библиотека прошла через мои руки. Даже на школьных переменах и по дороге домой я читала. Вполне ловко читала на ходу.

Я посмотрела на Лидвин.

– А как ты выглядела в тринадцать лет?

– Ах, детка, зачем тебе это? Я была очкастой серой мышью.

Я рассмеялась.

– У тебя нет альбома со старыми фотографиями?

– Альбома нет, но кой-какие фотографии найдутся. Ты уверена, что хочешь их посмотреть?

Я кивнула. Она сходила наверх, принесла коричневый конверт и положила на стол. Там оказалось штук двадцать фотографий, не больше. Лидвин перебрала их, вытащила несколько штук.

– Вот, здесь мне двенадцать, я окончила начальную школу.

Она носила большие очки. Лицо тонуло в густющих волосах. В объектив она не смотрела.

– Какой это год? – спросила я. На ней была клетчатая юбка, голубой жилет, гольфы и некрасивые закрытые туфли.

Она посмотрела на оборотную сторону.

– Шестьдесят пятый. Красотка, а?!

Я взяла снимок, на котором она выглядела немного постарше.

– А-а, это на выпускном экзамене. У меня были очень хорошие оценки, это даже при вручении аттестатов особо отметили.

На этом снимке волосы подстрижены короче. Одета она в джинсы и просторную белую блузку навыпуск. По-прежнему в очках, но теперь смотрит в объектив.

– Чем ты занялась после выпуска?

– Стала изучать нидерландский. И писать, невероятно много писать. Окончила курсы машинописи, купила подержанную машинку и начала писать короткие рассказы. Один за другим. В писчебумажном магазине спрашивали, куда я трачу столько машинописной ленты. Рассказы словно годами дожидались своего часа.

– И когда же ты написала настоящую первую книгу?

– Однокурсник послал один из моих рассказов в литературный журнал. И я завоевала небольшую премию.

– Ух ты.

Она махнула рукой: дескать, ерунда.

– Ну и вот, один издатель спросил, не хочу ли я развить этот рассказ, сделать из него роман. Так все и началось.

По-моему, совсем неплохо, когда тебя просят написать книгу.

– А о чем там шла речь?

– О неуверенной девочке из неблагополучной семьи, которая едет в большой город учиться и знакомится там с жизнью людей искусства.

Лидвин стояла у серванта, в желтых рабочих перчатках. Наполняла ведро мыльным раствором. Я никогда еще не видела ее за таким занятием.

– Не поможешь мне сегодня убрать садовый домик? Там мало-помалу складывается проблемная гигиеническая ситуация.

Я рассмеялась:

– Ты сама придумала это выражение?

– Нет, вычитала в статье про волонтеров, которые помогают людям вычищать замусоренные дома. Там дали высказаться и какому-то муниципальному советнику. Он-то и рассуждал о проблемных гигиенических ситуациях. А я подобные штуки сразу записываю.

Она поставила ведро на пол, взяла желтые тряпки, швабру, метлу и совок.

– Мне захватить пылесос? – спросила я.

Пылесоса у нее, оказывается, нет. Лидвин обходится веником и шваброй. Надо непременно рассказать Калле.

Домик и правда чистотой не блистал. С потолка свисала серая паутина. Пол вокруг печки усыпан золой, клочками бумаги и щепками. Возле стола валялся пакетик с сахаром. Колонна муравьев маршировала туда-сюда, переправляя песчинки сахара к себе в гнездо. На маленьком серванте – стопки немытых чашек. И все покрыто слоем пыли.

– В общем, непролазная грязища, – сказала Лидвин, оглядываясь по сторонам.

– Придется все вынести на улицу, – сказала я.

– Все? И книги тоже?

– Да, иначе чистоту не наведешь.

– Куда же мы денем книги?

– Сложим в саду на простыню.

Лидвин принесла простыню, расстелила под яблоней. Пока она пачками складывала книги на простыне, я стала шваброй сметать с потолка паутину. И сразу же зачихала, пришлось соорудить маску из посудного полотенца.

Затем настал черед книжных полок. Начинать надо сверху и двигаться оттуда вниз. Этому я научилась у тети Адди. Когда вся пыль оказалась внизу, я подмела пол. Восемь раз выносила полный совок пыли и мусора на помойку. Только тогда смогла снять полотенце.