Анатолий Левандовский - Наследники господина Чамберса

Мысль была верной.

Вскоре Дени нашел первые уроки.

Он тщательно исследует различные принадлежности своего туалета.

Гм... Серый плисовый редингот на локтях и на фалдах блестит, словно атлас... Ну, пустяки. Это не самое страшное.

Пятна от вина можно спрятать, рубашку — простирнуть, чулки — заштопать, туфли — подмалевать ваксой на трещинах... Он ..смотрит на себя в осколок зеркала. Ничего, сойдет...

Дом был не слишком богатый.

Господин строго оглядел Дени с головы до пят.

— И вы утверждаете, что можете поставить его по математике и языкам?

— Именно так, сударь.

— Ну что ж, попробуем...

Первый урок прошел неожиданно хорошо. Дени хотел было заикнуться о плате, но счел, что на первых порах неудобно... Ладно, в следующий раз.

А пока нужно искать еще и еще. Он понимал, что один балбес его не прокормит.

Постепенно все устроилось.

Правда, с прежним стилем жизни на время нужно было покончить: теперь не до пирушек.

Он ходит в несколько домов. Ученики разные; с некоторыми заниматься легко, другие изматывают до упаду. Что же касается платы...

Нет, здесь он никогда не мог настоять на своем.

Ему платили по-разному, иногда месяцами тянули, иногда уклонялись. Давали не только деньгами, но зачастую и натурой: ломаным столом, колченогим стулом, рубашкой, занавесями на окно, рваным ковриком — все эти предметы находили свое применение в неустроенной жизни бедняка. Но больше всего он любил, когда платили книгами. Книги покупал он и сам, едва в кошельке заводилось несколько ливров.

Однажды ему крупно повезло.

Господин Рандон де Массан, секретарь королевского совета и крупный финансист, имел троих детей. Он был очень озабочен их воспитанием, но никак не мог найти хорошего воспитателя. И вот к нему пришел молодой человек в потертом плисовом рединготе, но с хорошими рекомендациями. Господин де Массан был немного физиономистом. Юноша ему понравился.

— Каковы ваши условия, господин Дидро?

— Квартира и питание. И полтораста ливров наличными.

«Весьма недорого», — подумал финансист и сказал:

— Мы договорились. Ваща комната будет готова сегодня же днем. Завтра утром вы можете начинать. Но предупреждаю: вы не только будете обучать моих сыновей и дочь, но и следить за их манерами, прогулками, отдыхом — одним словом, не оставлять их ни на минуту без надзора.

Что мог ответить на это Дени?

В тот же день он покинул свою мансарду и перебрался в роскошный особняк финансиста на улице Р,ишелье. Он отказался от всех остальных уроков — полторы сотни ливров ему было вполне достаточно, да и времени теперь на других не оставалось. Казалось, он мог жить безбедно.

Но вскоре молодой преподаватель почувствовал себя в роли и тюремщика и заключенного одновременно.

Дочь финансиста оказалась капризулей, сыновья — неотесанными болванами, полными к тому же фамильной спеси. Все трое были тупы и бездарны. Дени начал их воспитывать и добился определенных успехов.

Ученики стали относиться к нему почтительно.

Вскоре домашние заметили, что поведение детей значительно улучшилось.

Господин де Массан удовлетворенно потирал руки: этому молодцу удалось добиться того, на что отец почти не* надеялся...

Но «молодец» изнемогал. Ему были ненавистны его питомцы. Ему страшно опротивела жизнь взаперти. Нет, это было не для него!..

Прошли три месяца, и Дени явился в кабинет финансиста.

— Ищите, кем заменить меня, сударь! — без всяких предисловий выпалил он.

«Он хочет показать, что заслуживает большего, — подумал хозяин, — и он вполне прав».

— Вы недовольны? — спросил финансист. — Вам мало жалованья? Я удвою его. Вы плохо устроены? Выбирайте любые апартаменты. Нехорош стол? Заказывайте повару все, что вам вздумается. Мне ничего не жаль, чтобы сохранить вас при моих детях!

— Вы ошиблись, сударь, — ответил Дидро, — вы не так меня поняли. У вас я в тысячу раз богаче и благополучнее, чем был до того, как переехал в ваш особняк, чем буду завтра, когда съеду от вас. И все-таки я вас покину. Посмотрите на меня: лимон не так желт, как мое лицо. У меня иссякло терпение. Я делал все, чтобы духовно развить ваших детей; но с ними* я сам превращаюсь в несмышленыша, если не в сумасшедшего. Нет уж, увольте, сударь...

Он был глух к уговорам.

И скоро вновь очутился на своей мансарде.

Этот случай имел трагические последствия.

Королевский секретарь был человеком мстительным. Взбешенный упрямством Дени, он сделал все, чтобы испортить репутацию молодого человека.

Отныне имя его стало одиозным.

Как только он называл себя, перед ним захлопывалась дверь. Уроки прекратились. Начался, быть может, самый тяжелый период его жизни.

Молодой Дидро страстно любил прогулки по Парижу.

Но если раньше он бродил вдоль Пале-Рояля или Тюильрийского парка только ради собственного удовольствия, то теперь на улицу гнала его нужда.

Местом, которое ныне привлекало его больше всего, был Новый мост. Здесь можно было увидеть многое.

Разносчики газет и афиш, продавцы воды, торговцы яблоками и пирожками, вереницы экипажей с дамами и господами, стада овец, которых гнали на продажу, — все это смешивалось в пестрый маскарад, фейерверк цветов и звуков. Гремел барабан, извещая о появлении новобранца. С гвоздикой за ухом, с бутылкой в одной руке, мешком в другой следовал он в свой полк, а рядом семенила его подружка...

Сколько раз останавливался Дени, слушая речь вербовщика. А почему не записаться бы и ему?.. Даровой стол, беззаботная жизнь... Он росл и широкоплеч, у него железное здоровье — мундир пришелся бы ему в самую пору...

Дрожь пробегала по спине. Нет уж, не надо! Лучше терпеть голод, чем сделать своим ремеслом убийство!..

Но что же гнало его на Новый мост?

Надежда на «случай».

Он рассчитывал встретить здесь кого-либо из земляков. И встречал иногда. Лангрские ремесленники и фермеры приезжали в столицу, чтобы обновить инструмент, продать овес или коровьи рога. Это были, как правило, добродушные люди, но много ли мог взять у них «взаймы» бедствующий сын господина Дидье?.. Ему случалось подработать на разгрузке мешков или корзин с поклажей. Но это было трудно — профессиональные грузчики не терпели конкуренции и норовили избить «самозванца»...

Доведенный до отчаяния, он скатывался все ниже.

Был, например, характерный случай, о котором он не любил рассказывать.

Однажды, когда голова его кружилась от голода, он коекак добрался до угла Люксембургской улицы. В конце ее был монастырь. У стен обители собирались нищие квартала, дожидаясь часа, когда отпускалось церковное подаяние...

Дени тоже протянул дрожащую руку к монаху, раздающему куски хлеба...

Стоявший рядом калека с злобным воем чуть ли не выбил полученную порцию из рук молодого человека.