Полли Хо-Йен - Мальчик в башне [litres]

Прятаться больше было негде.

Я долго не мог отдышаться – то ли от бега, то ли от увиденного.

Что случилось с теми полицейскими? Почему они вдруг потеряли сознание? Главный вопрос не давал мне покоя: они просто заснули или случилось что-то гораздо серьезнее?

Они умерли?

Вечером это показали по новостям.

Группу полицейских обнаружили мертвыми. Рядом с тем местом, где нашли двух рабочих. Обстоятельства их смертей также устанавливались.

На белых автобусах со спутниковыми тарелками на крышах к нам приехала толпа людей. В школе все очень всполошились, когда узнали в них телевизионщиков.

Мы наблюдали за ними из-за забора детской площадки. На плечах у них, словно попугаи, сидели большие черные видеокамеры. Репортеры выглядели серьезными и взволнованными на камеру, а когда съемки завершались, репортеры смеялись и уходили курить. Некоторые из них начали снимать рядом с нашей школой.

После этого я убежал на другую сторону площадки и пошел искать Гайю. Она тоже спряталась подальше от камер. Сидела под подсолнухами и подбирала камушки с земли.

Я присел рядом.

– Гайя, вчера вечером… – начал я и замолчал. Я не хотел признаваться, что не послушался ее, но мне нужно было рассказать кому-нибудь, что я видел. – Вчера вечером я видел, что произошло.

– Ты о чем?

– Я видел, что произошло с теми полицейскими.

– Из окна?

– Нет, с улицы. Я был рядом, когда это случилось.

Гайя подняла голову и посмотрела мне прямо в лицо.

– Я забыл взять молоко и решил сбегать в магазин, и когда я пробегал мимо полицейских, они начали падать на землю. Один за другим. Как будто их усыпляли. Я сразу убежал оттуда. Я не знал, что они умирают, правда. Я думал, они засыпали.

– Им было больно?

– Нет, наверное. Они просто падали. Все случилось довольно быстро.

Гайя ничего не сказала. Кажется, она что-то обдумывала.

– Как считаешь, отчего они умерли? – спросил я.

– Не знаю, – ответила Гайя. – Но я все еще думаю, что это связано с обломками рухнувших зданий. Полицейские же стояли рядом с ними, верно?

– Да, рядом с тем местом, где нашли тех двух мужчин. Но они были на улице перед ними, а не прямо на камнях.

– Ты давно выглядывал из окна? Видел, каким образом распадаются дома?

– Ты о чем?

– Есть закономерность.

Гайя сунула руку в карман, достала сложенный лист бумаги и протянула его мне.

На нем был рисунок. Я сообразил, что это карта. Карта нашего района. Там были башня Гайи, и мой квартал, и наша школа. А еще множество красных точек с цифрами. Вместе они собирались в неровный круг. В центре круга Гайя нарисовала звездочку, помеченную словами «Паб Джордж» и цифрой один.

– Я заполняю ее каждый вечер. Красные точки – это обвалившиеся здания. Цифры означают день, в который они рухнули. Сколько прошло дней с того момента, как обвалился паб. Видишь, они расходятся наружу? Цифры два и три находятся близко к пабу, а девятки и десятки уже дальше.

– А вот это что? – Я ткнул в красную точку с единичкой и двойкой рядом.

– Это двенадцать. Двенадцать дней спустя. Похоже, что теперь падают пропущенные здания.

– А это наши кварталы, – сказал я, указывая на неровные очертания двух башен. Одна была помечена заглавной буквой Г, другая – заглавной буквой А.

– Ага, – кивнула Гайя.

– Они так близко к другим обвалившимся домам. – Они стояли рядом со зданиями, которые развалились через пять дней после паба. – Мы… мы… можем быть следующими.

– Да. Именно так, – сказала Гайя.

– Ты кому-нибудь это показывала?

Гайя пожала плечами.

– Интересно, знает ли об этом полиция? – вслух подумал я.

– Уверена, что знают, – ответила Гайя. – Может, они это скрывают, чтобы не было паники.

– Ты о чем?

– Ну, я вчера говорила об этом с мамой. Она хочет, чтобы мы собрали вещи и уехали.

– Уехали? – Мой голос был резким и дрожал одновременно. – Куда?

– Мама хочет к тете. Она живет в Брайтоне. Мама говорит, что нужно уезжать, пока не поздно.

– Брайтон? Это где?

– На юге. Около моря. Я там была один раз, когда была маленькой.

– Значит, вы уезжаете?

– Папа не хочет уезжать.

– Хм. То есть вы остаетесь?

– Скорее всего. Папа обычно добивается своего. Вы с мамой уже разговаривали?

– Нет. Честно говоря, я не уверен, что она знает о том, что происходит. Наверное, я тоже остаюсь. Держи, – сказал я, протягивая Гайе карту.

– Можешь забрать, если хочешь. Будем заполнять вместе. Вернешь мне завтра.

– Хорошо, – сказал я и положил карту в карман.

Мы оба даже не догадывались, что завтра мы не увидимся. И послезавтра. И послепослезавтра тоже.

На следующий день нашу школу закрыли.

Большинство людей решили уехать. Я видел их из окна. По тротуарам двигалась целая процессия. Люди несли свои вещи в ярких сумках или тащили в огромных чемоданах. Все, что у них было.

Я долго пытался разглядеть среди них Гайю и ее семью. Может быть, ее папа передумал и они прямо сейчас ехали в Брайтон, к тете. Может быть, ее родители ругались, потому что не могли убедить друг друга, а Гайя с братьями пытались не слушать крики, доносившиеся из-за тонких стен.

Я не мог знать. Телефона у нас не было. У мамы был мобильный, но я не имел понятия, где он лежит.

Я вытащил из кармана карту, которую мне дала Гайя, и водил пальцем по точкам и цифрам, пока не остановился на ее квартале. Я скучал по ней.

Я пытался не думать о том, что, возможно, никогда ее не увижу, но эта мысль все вертелась у меня в голове, и мне было от нее очень плохо. Я успокаивался, только разглядывая карту. Это было последнее воспоминание о Гайе. У меня не осталось фотографий, только картинки в голове и эта самая карта.

Я надеялся, что Гайя выбралась. Надеялся, что она была вдали от груды камней и руин, в которые превратились наши улицы. В домах теперь было опасно. Кирпичи, стены и двери перестали нас защищать.

А может, Гайя уже приехала туда, в Брайтон. К морю. Я море видел всего один раз, на экскурсии во втором классе, и оно меня напугало. Такое большое, бесконечное, тянущееся до самого горизонта. Я признался Гайе, что мне страшно, и она держала меня за руку, пока мы бродили на мелководье, и крепко сжала мою ладонь, когда накатили волны и забрызгали нас до пояса. Кажется, я тогда вскрикнул, но с Гайей рядом мне было не так тревожно.

Мне так хотелось ее увидеть. Наверно, можно было уехать с ее семьей в Брайтон, сбежать отсюда.

Уехать было хорошей идеей, но маму я бросить не мог.

Через пару дней после закрытия школы к нам домой пришла мама Майкла и сказала мне собирать вещи. Затем она распахнула дверь маминой спальни и стала кричать, чтобы мама поднималась. Чтобы спасала сына. Спасала себя. Мама посмотрела прямо сквозь нее, будто никто и не ругался вовсе, перевернулась на другой бок и заснула.