Полли Хо-Йен - Мальчик в башне [litres]

– Ну, это значит, что до меня добрались споры, – мягко отвечает Оби.

– Но почему? Откуда там споры?

И вот тогда Оби объясняет мне, как он все это время защищал нашу башню.

Блюхеры не могут прикасаться к соли. Они засыхают и умирают, если дотронутся до нее. Оби сначала этого не знал, но именно соль спасает нашу башню.

Оби узнал об этом сразу после того, как все уехали, так что он не мог никому рассказать. Никто больше не знает.

– Но они скоро догадаются, – говорит Оби. – Если даже такой старикашка, как я, смог. Но сейчас все бегом бегут от спор. Боятся их разнести. Поэтому здесь летать перестали и никто нас не спасает.

По крайней мере, так думает Оби.

Я спрашиваю, что он делает с солью. Оби отвечает, что просто высыпает ее в окно. Бо́льшая часть летит на землю, но что-то попадает на окна и выступы. Куда бы соль ни приземлялась, она работает: блюхеры не могут до нас добраться.

Еще Оби говорит, что это объясняет нам кое-что о спорах. Они не пролетают выше и не растут на верхних этажах – значит, они не могут высоко подниматься. Почему-то споры держатся поближе к земле.

– Но, Оби, откуда вы знали? Откуда вы знали про соль? – спрашиваю я.

– Ну, это звучит притянуто за уши, честно говоря, – признается Оби, – но когда я был в твоем возрасте, мама читала мне книжки. Твоя мама тебе читает?

– Да, – киваю я.

Я скучаю по тем временам. Комната освещалась лампой, и мы могли видеть только страницы книги перед нами. Я прижимался к маме, а ее мягкий голос уносил нас в далекие края.

– Так вот, моя мама читала мне книжки, – продолжает Оби. – Вернее, одну книжку. Она у нас была единственная. Но историй там было полно. Все у меня в голове крутились.

Была там одна про человека, который так разозлился на жителей одного города, что решил засыпать его солью. Целый город. В наказание. Проклясть его. Как там было? «И сражался Авимелех с городом весь тот день, и взял город, и побил народ, бывший в нем, и разрушил город и засеял его солью». Вроде как если засолить землю, то на ней ничего не сможет вырасти. Так вот, когда я был маленький, я все думал про этого Авимелеха: он разрушил целый город с помощью такой простой вещи! Целый город не мог выращивать еду.

Когда появились блюхеры, я вспомнил про Авимелеха. Я подумал: «А захотят ли они проклятый город, засеянный солью?» Так что как-то раз я закрыл лицо и вышел наружу, несмотря на споры. Близко не подходил, но раскидывал соль и попал на одного блюхера. Это было не прямое попадание, но говорю тебе – не знаю как, не знаю почему, но это сработало. Он засох прямо на глазах.

У нас были запасы каменной соли в подвале – я ей зимой дорожки посыпаю, – но я решил собрать еще. И я попробовал позвонить в полицию и рассказать им о своей находке. Мне сказали только, что запишут информацию, и поблагодарили за звонок. Думаю, они не понимали всей важности. Или им часто звонили с подобными теориями. В любом случае, меня никто не послушал.

Нам не нужно их жечь. Просто посыпем солью землю, и блюхеры уйдут. И если я это обнаружил, то обнаружит и кто-нибудь еще. И тогда за нами приедут и спасут нас. Остается только ждать, Ади. Мы здесь не навсегда.

Я никогда толком не думал, что нас могут спасти. Наверно, часть меня считала, что мы так и останемся в башне. Я, мама, Оби и Дори. И теперь еще и Бен. Неужели я забыл, насколько велик мир за нашими стенами? Забыл, каково выходить на улицу?

Оби говорит, что пора сыпать соль и что он вернется, когда соль в ведре закончится. Потом мы пойдем в следующую квартиру и в конце концов обойдем по кругу всю башню.

Я должен только насыпать соль в ведро и следить, чтобы Оби был в порядке. Он говорит, что споры вряд ли залетят так высоко, но лучше поосторожничать, поэтому мы завернуты в шарфы. На всякий случай.

Я спрашиваю, заходит ли Бен в квартиры вместе с Оби. Оби отвечает, что Бен так же, как я, ждет в коридоре.

– Зачем рисковать двумя жизнями? – говорит он.

Мы потуже затягиваем шарфы, и Оби заходит в первую квартиру. Он отдает мне свои наручные часы, чтобы я отсчитывал пять минут, и идет внутрь.

Я смотрю, как секундная стрелка бегает по кругу, но минутная стрелка будто совсем не движется. Часы Оби сделаны из металла. Мне нравится ощущать их вес. Они гладкие и прохладные на ощупь.

В конце концов мне надоедает смотреть за стрелками, и я начинаю перекидывать часы из ладони в ладонь и считать. На счет двести пятьдесят шесть я слышу, что Оби велит мне закрыть глаза. Я отвечаю, что закрыл, и слышу, как открывается дверь.

Через несколько мгновений Оби разрешает мне открыть глаза, мы насыпаем новую порцию соли в ведро, и Оби идет к следующей двери. Мы повторяем то же самое от квартиры к квартире, пока у нас не кончается соль. Нам приходится возвращаться в подвал за новым пакетом и продолжать до тех пор, пока он не кончается тоже.

– Оби, откуда вы знаете, что этого хватит? – спрашиваю я.

– Я не знаю, – говорит он. – Нам нужно будет последить за ними. Посмотреть, что они будут делать дальше. Если покажется, что завтра они растут в нашу сторону, мы сделаем все заново. Если погода не изменится, все будет в порядке.

Я спрашиваю, что он имеет в виду.

– Ну, уже много дней стоит сухая погода. Если пойдет дождь, то всю соль смоет. Тогда их ничем не остановить.

– Но ведь дождь может пойти в любой момент, – говорю я, вспоминая те долгие дни перед приходом блюхеров, когда с неба постоянно лило. А потом вспоминаю другие дни, когда утром небо голубое и солнце светит, а к обеду собираются серые облака и повсюду разливаются лужи.

Пока нам с погодой везло, но все может измениться в любую секунду.

– У нас много соли, Ади, – говорит Оби. – И помни, кто-нибудь еще сообразит, что она от них помогает.

Я молчу, все еще думая о тяжелых облаках, которые душили наше небо.

– И тогда нас спасут. Обязательно спасут.

Я знаю, что Оби пытается меня ободрить, но голос у него не такой, как обычно. Он слишком настойчивый, слишком радостный, и хотя Оби улыбается, глаза у него грустные.

Очень похоже, что Оби что-то скрывает.

Следующим утром я залезаю на подоконник и пытаюсь разглядеть блюхеров. Соль работает. Невидимая линия, которую они не могут пересечь, еще держится.

Небо голубое. Будет хорошая погода. «Дождь не пойдет, дождь не пойдет». Если много раз так подумать, оно сбудется.

Я много размышляю о маме. Она перестала выходить на улицу где-то год назад, сразу после того, как я увидел ее израненную и в слезах. Бен говорил, что его жена не выходила на улицу семь лет. Гораздо дольше, чем мама. Никак не перестану думать, что маме лучше, чем жене Бена. Может, она больше не так больна.

Думаю, если приедут нас спасать, она сможет выйти наружу. А если нет – нас теперь много, мы сможем ее вынести. Есть я и Оби, и Дори поможет, и Бен, думаю, тоже. Ей придется пойти с нами. С ней не случится то же самое, что случилось с женой Бена. Я об этом позабочусь.