Тодд Хазак-Лоуи - Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте
- Название:Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательский дом «Самокат»
- Год:2020
- Город:М.
- ISBN:9785001670322
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Тодд Хазак-Лоуи - Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте краткое содержание
Где-то в мире есть солнце. Свидетельство о Холокосте - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Я вышел за ворота и продолжал идти.
Я уже за границами Терезина.
Я нашел камень и уселся, глядя на все вокруг и ни на что в отдельности. Деревья, несколько домов, горы вдали. Еще два танка проехали мимо меня, русские солдаты махали мне из открытых люков.
Потом стало очень тихо.
Я не сразу заметил, что все еще дышу учащенно, никак не отдышусь. Поэтому я посидел подольше, стараясь не думать, что мама наверняка уже беспокоится, куда это я подевался. Я ждал, когда мои легкие начнут дышать свободно.
И тут я почувствовал голод. Несмотря на конфеты, на весь хлеб, который я шлюзил в последние полгода, несмотря на всякие вкусности, на которые я выменивал этот хлеб. Немыслимый голод, никогда прежде такого не ощущал. Все тело вопило, кишки, пальцы ног, пальцы рук — честное слово, даже волосы были голодные. Еды, настоящей еды, все бы за нее отдал, все что угодно.
Я чуть было не вскочил со своего камня, мне хотелось бежать, разыскать маму, сказать ей о голоде — а может, и не говорить, просто чтобы она была рядом. Но я остался пока сидеть, наблюдал за птицами и чуть ли не наслаждался этим странным, этим сильным голодом, который все нарастал.
И тут, хотя голод никуда не делся, другая мысль завладела моим вниманием. Папа. Я попытался припомнить его лицо, каким оно было, в точности припомнить, как сверкали его зубы в улыбке и одновременно приподнимались кончики бровей. Но увидеть целиком его лицо никак не удавалось, и я уговаривал себя: где-нибудь, в каком-нибудь надежно припрятанном ящике, мама сохранила для нас и его фотографии.
Я еще посидел на камне. Ближе к сумеркам я дал себе волю и подумал о том, как бы я хотел рассказать папе, что чувствую в эту минуту, пусть даже у меня вовсе нет слов это описать. Ну и ладно, что нет слов, папа бы понял этот невероятный голод, отчего этот голод и к чему. Я абсолютно уверен: он бы понял.
Эпилог
Прага, Чехословакия
17 декабря 1945 года
— Миша! — крикнула мама из кухни. — Тебе письмо.
Я бросил спортивный раздел газеты и выбежал в коридор. В коридор квартиры в нашем старом доме. В Голешовице. Квартира другая, но дом тот же самый, что уже неплохо.
Мама стояла у разделочного стола в ярком новом платье. Похоже, она только что накрасила губы темно-красной помадой. Она протянула мне конверт. Забирая письмо, я заметил, что мама немного печальна. Может, на нее так действовала почта: в те дни мы получали куда больше плохих известий, чем хороших. О людях — обо всех тех, кому, в отличие от нас, не удалось вернуться. О Густаве, об Иржи, почти обо всех нешарим. «Восток» оказался намного страшнее, чем мы могли себе представить.
А тут еще несколько недель назад пришло письмо с сообщением, что все имущество, какое мама успела отправить в Лондон после начала войны, пропало вместе со складом, в который угодила немецкая бомба.
Мама немного поплакала, потом утерла слезы и велела нам радоваться тому, что у нас есть. Она последнее время часто повторяла эти слова, но по ее лицу я видел, что она сама не вполне в них верит или еще не научилась верить. Мало того: некоторые люди в Праге, у кого хранились наши вещи, не очень-то обрадовались нашему возвращению, а иные и вовсе пытались отрицать, что мы им что-то оставляли. Мариэтта сказала мне, в Праге ходит тупой анекдот, заканчивающийся словами: «Не везет: мой еврей тоже вернулся».
Я глянул на обратный адрес: Брно. То самое письмо, которого я ждал. Я чуть было не вскрыл конверт, не сходя с места, но решил потерпеть.
— Посмотреть на тебя, можно подумать, ты получил известие, что тебя приняли в сборную, — пошутила мама.
— Пойду прогуляюсь, — сказал я. Пусть день не самый теплый, но светит солнце — мне этого достаточно.
— А домашнее задание?
— А что с ним?
— Тебе в школе что-нибудь задали? — Мама уперла руки в боки.
— Что-то есть, — сказал я.
— Что-то?
— Ну да.
— И когда ты собираешься это делать?
Я накинул куртку, прихватил несколько орехов из миски на обеденном столе и ответил:
— Я прекрасно прожил почти три года без домашних заданий; ничего не случится, если и оно подождет еще пару часов.
Мама подошла и натянула мне на голову шерстяную шапочку.
— Не простудись, Миша.
Она привстала на цыпочки — наконец-то я ее перерос — и поцеловала меня в щеку.
— Ты же скоро вернешься?
— Конечно, — сказал я и пошел.
Пройдя пару кварталов, я встретил Мариэтту. Она шла с каким-то парнем, я его не знал. И не очень-то мне обрадовалась.
— Привет.
— Привет.
Несколько секунд мы смущенно таращились друг на друга.
— Что в школе? — спросила она.
— Нормально, — сказал я. — Неплохо.
Я глянул на парня. Высокий, широкоплечий. Он слегка улыбнулся и коротко мне кивнул.
— Это Руди, — представила его наконец Мариэтта.
— Привет, — сказал я.
— Это мой брат Миша.
— Рад познакомиться. — Голос у него оказался неожиданно взрослый, мужской.
Мы еще чуточку постояли молча, потом Мариэтта наклонилась к моему уху и шепнула:
— Маме не говори, ладно?
— Ладно, — сказал я и пошел дальше. Оглянулся на миг: они шли вместе в противоположном направлении.
Сегодня не суббота, и даже в субботу я бы не пошел в Староновую синагогу. Но почему бы не пройтись тем же маршрутом, каким мы когда-то гуляли с папой. Тем более в такой день. Деревья уже по большей части голы, но солнце старается изо всех сил и его лучи так играют на глади реки, что хочется насвистывать.
Я иду и насвистываю, прямо на ходу выдумываю новые мелодии, стоило бы их записать. Впрочем, для этого мне бы пришлось сначала научиться нотной грамоте. Но какая разница! Иду и насвистываю и похлопываю по внутреннему карману куртки, не испарилось ли каким-то образом письмо. Взгляд мой сам собой обращается к замку, а по ту сторону замка, хоть отсюда и не видно, район Стршешовице. Я попал туда несколько месяцев назад, в мае — до сих пор не верится, как это все произошло: только что в лагерь въехали советские танки — и вот, в тот же самый вечер, я вместе со Зденеком Тауссигом, одним из лучших футболистов комнаты 1, и со всей его семьей еду в телеге назад в Прагу.
Зденек работал в Терезине с парой старых лошадок, пахал на них, вывозил мусор и даже отвозил мертвые тела в крематорий (наци не утруждались нас хоронить). Как только явились советские солдаты, Зденек взял своих лошадей и уехал из лагеря. Усадил в тележку родителей и сестру, сложил туда же их скудные пожитки. Они увезли с собой и выпуски журнала «Vedem» [12], который издавали мальчики в комнате 1. Когда из всей комнаты остался один только Зденек, он закопал все их журналы в землю, а потом, перед отъездом, откопал. Надеюсь, когда-нибудь кто-то их прочитает.
Мама, не желавшая, чтобы я лишнюю минуту задерживался в этом ужасном месте, попросила отца Зденека взять с собой и меня. Он согласился. Мы ехали всю ночь, тощие лошадки цокали неторопливо, словно мы забавы ради вздумали покататься при луне. В довершение всего, когда мы добрались до Праги, нам со Зденеком пришлось спать в какой-то конюшне — несколько ночей подряд, пока его семья искала жилье.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: