Евгения Овчинникова - Мортал комбат и другие 90-е

В промежутке с девяносто четвертого по девяносто седьмой мы называли свой город «темным местом». Вначале предупреждали об отключениях заранее; в муниципальной газете печатали аккуратный график: «суббота и воскресенье – с 15 ч. до 18 ч., по будням – с 18 ч. до 21 ч.» Пару месяцев график худо-бедно соблюдали, потом стали прибавлять по часу в ту или другую сторону. А позже началось беззаконие. Мы стали заложниками внезапных отключений. Хозяйкам приходилось ловить свет (так и говорили – «ловить свет») по ночам, чтобы приготовить еду на всю семью. Школьники торопились сделать домашнее задание при свете дня.

Нас, детей, ситуация с электричеством только забавляла. Мы мерились частотой отключений и делали ставки. Мы жгли на свечках все, что горит, а что не горит – плавили; жарили хлеб и обжигали пальцы.

Свечи стали самым популярным товаром в магазинах и на базаре. Был выбор: парафиновые и восковые. Парафиновой свечи хватало на два часа, а восковой – на пять, но и стоила она на двадцать тенге дороже.

Кроме свечек у нас была красивейшая керосиновая лампа, считавшаяся у домашних чуть ли не антиквариатом. Дожидаясь своего часа, она стояла в подвале. С началом бедствия была поднята и отмыта. Эта хрустальная королева служила нам три года, а когда все наладилось, была развенчана и сослана обратно в подвал.

Так вот. Чья-то рука, нажимающая на рубильник нашего района, грозила лишить меня вечера совершеннейшего блаженства.

Я позвонила на электростанцию.

– Электростанция слушает.

– Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, во сколько будет отключение в субботу?

– Район? – устало, со вздохом, спрашивала девушка в телефоне.

– Центральный.

– Точнее, у меня полгорода центральные.

– Кооперативные дома по Пролетарской.

– Там, где «Асель»?

– Да, возле мясного.

– По графику с пятнадцати до восемнадцати.

– Я знаю. А без графика?

– Информации нет. Попробуйте позвонить в субботу.

Я звонила им раз-два в день, для верности. Мне отвечали, что информации нет. Мы с телефонной девушкой вели беседы. Меня узнавали по голосу и называли Женечкой.

Девушка «на телефоне» была – Гульжамал. Она училась на третьем курсе заочно и готовилась к свадьбе через месяц. Она не играла в «Мортал комбат», поэтому хоть и сочувствовала, но не могла понять всю глубину моих переживаний. Ее напарница Наташа была не так разговорчива и ограничивалась дежурными «информации нет» и «звоните ближе к делу».

Дома тоже было непросто. Мама требовала отпустить ее на работу в больницу. Папа уверял, что без больницы можно обойтись. Мама настаивала. Папа упирался. Я сидела с программой, уставившись в субботнюю строчку.

– Не могу я больше сидеть дома, понимаешь? – Мама говорила убедительно и пока спокойно. – Евгения выросла и справится сама.

– Сиди дома.

Градус повышался, сильнее колебалось пламя свечи.

– И вообще, меня зовет завотделением. Я хочу белый халат и крашеные губы!

– Кто тебе мешает красить губы дома?

– Зачем красить губы дома? Куда я с ними пойду? За хлебом?

Мама нервно наливала чай. Полетел последний аргумент:

– Я хочу зарабатывать деньги.

Папа изобразил сильнейшее возмущение:

– Я, по-твоему, мало зарабатываю?

– Я не это хотела сказать…

Но папа раздраженно затушил сигарету и ушел в темноту зала.

– Что с этим человеком сделаешь? – Она поставила передо мной чашку. – Пей с молоком.

– Мам, как думаешь, в субботу будет свет?

– Ай, отстаньте от меня все. – Она сморщилась и ушла в спальню.

Я приходила поныть к Маше. Маше больше всего везло в догадках, будет ли свет. Она всегда побеждала в ставках – в семи случаях из десяти. Но на этот раз предсказать затруднялась. Она поила меня чаем в своей комнате. Маша была рационализатором.

– Давай подумаем, что можно сделать.

Я сидела за Машиным письменным столом и прокалывала ручкой пузырьки в парафиновой свечке:

– Ничего.

– …Например, пойти в гости к тому, у кого есть аккумулятор.

Автомобильного аккумулятора хватало на полтора часа работы телевизора – как раз на один фильм.

– Ты знаешь, у кого есть аккумулятор?

– У Сашки.

– У нее отец отобрал и спрятал на прошлой неделе.

– Почему?

– Смотрела клипы ночью.

Маша утешала меня.

К концу недели, тяжелой от переживаний, я начала бредить «Мортал комбат» наяву.

– Овчинникова, – тыкала меня ручкой Маша на диктанте, – где запятая во втором предложении?

– «Мортал комбат».

– Jane, could you please bring some chalk from the teacher’s room? [4]

– Mortal Kombat!

– Женя, сенің үй жұмысы бар дәптерің қайда? [5]

– «Мортал комбат»!!!

В субботу я со спокойствием психопата отсчитывала время обратно. Каждое действие приближало к девятнадцати ноль-ноль. Умыться и почистить зубы – десять минут, пропылесосить квартиру – тридцать минут, погулять с собакой и зайти за хлебом – час (и встретить по дороге первую учительницу – полтора часа). В восемнадцать ноль-ноль я начала готовить «гнездо»: достала неколючее одеяло, разложила на диване подушки, насыпала печенья в вазу.

Вокруг бушевал ураган. Мама, проиграв логический поединок, пошла в эмоциональную контратаку. Будто бы случайно вдребезги разбился горшок с белой геранью.

– Домашний тиран!

– Сиди дома!

– А я все равно пойду!

– Тогда выбирай: я или больница.

Но ничто не поколебало моего спокойствия. Оно было как пламя за стеклом керосиновой лампы. В шесть тридцать пять я уже включила телевизор и смотрела «В мире животных». В шесть сорок щелкнул и запищал предохранитель. Экран погас. Для верности я включила-выключила свет в зале – ничего. Свет покинул меня.

– Женя, собирайся, мы уходим от папы.

Я оделась за сорок секунд и села на пуфик в прихожей. Мы уходили от папы примерно раз в месяц. Шли к тете, пили чай. Мама жаловалась на папу, а я играла в приставку с двоюродным братаном. Через пару часов папа за нами приходил. Тетя всегда умело подыгрывала.

«Уходим от папы» – сейчас это было хорошо. Тетя жила в другом районе, и у них мог быть свет.

Но мама слишком медленно одевалась. Папа нервно топтался на кухне.

– Мам, ну пошли скорей, – тащила я.

– Вот! Вот! Даже ребенок хочет уйти из дома, где постоянно скандалы! – горько воскликнул папа, высовываясь по пояс в прихожую.

Мама натягивала сапоги. Я могла бы убежать к тете одна, но бросать маму в печальной, хоть и штатной ситуации было неловко.

В окнах тетиного дома горел свет. Мы пришли ровно в восемнадцать пятьдесят восемь. Двоюродный брат Игорь, большой поклонник «Мортал комбат», тоже тяжело пережил неделю. Мама с тетей отправились на кухню. Мы устроились перед телевизором. И вот она – заставка с горящим драконом.

– Тум-тум-тум-тум – туду-тум-тум-тум-тум! – подпевали мы с Игорем.