Евгения Басова - Изо [litres]

– Матери как давно хотелось ее поучить! – говорила Катя. – Баб Валя, правда, ей говорила: «Ты не ходи никуда, сама все сделаю».

– Сама побьет? – переспросила Света.

Катя мотнула головой.

– Зачем? Болезнь какую-нибудь наколдует. Никто бы и не доказал. Но мать сама хотела, уж очень она злая была на Нифонтову. Хотела, чтобы та знала, кто ее и за что. Если же болячек наслать, то поди пойми, может, это она просто так, сама по себе заболела. Мать думала, ее не посадят, раз я у нее без присмотра. Но баба Валя не зря же говорила ей: «Не ходи!» – ты как думаешь?

Света не нашлась, что ответить. Катя сама объяснила:

– Баб Валя могла в аквариуме увидеть, что будет, или еще в шаролуннике. Хотя нет, шаролунник украли у нее, шаролунника теперь нет…

Катя вцепилась Свете в запястье, точно боясь, что она уйдет из комнаты.

– Мне велели собираться в детдом, машина придет за мной. Знаешь, как страшно? Я лежу под кроватью, а они звонят, звонят в дверь. Думаю, а вдруг дверь сломают и найдут меня. Но нет, не стали ломать. Записку оставили, вот, гляди, – и Катя протянула Свете листок. – Грозятся, что придут двери ломать сегодня. С разрешением прокурора.

– И этот же телефон, – ответила Света. – Вот, сегодня дали записку для тебя.

– Значит, в школу нельзя ходить, – определила Катя. – Я так и думала, что они станут в школе меня ловить. И домой обратно нельзя.

Света быстро сказала:

– Значит, будешь жить у меня!

Катя спросила:

– А как же твои родители?

И вздохнула:

– Моей-то что матери, у меня кто хочешь, тот и живи. На Кировском у нас дома Сашка сколько раз ночевал, когда у них отец помирал, и Тося, когда у нее все в деревню уехали.

Света запоздало подумала, разрешат ли мама с папой, чтобы Катя жила у них. Они оба не любят ее! Но Катя уже говорила, успокаивая ее:

– Я недолго, недолго совсем у вас поживу! А потом эти, что приходили, забудут, что хотели забрать меня в детский дом, и я снова домой пойду.

В Светиной комнате она встала у карты так, что не видно стало ее лица. Света наугад ткнула в голубизну возле экватора:

– Поедем с тобой – сюда!

Катя ответила:

– И маму возьмем! Когда мы вырастем, ее ведь отпустят уже из тюрьмы!

Света представила, что на белоснежной палубе над яркой водой вместе с ними стоит Катина мама. Морской ветер старается сорвать с нее оба платка, и она удерживает верхний двумя руками. Может, другие люди на корабле станут смеяться, что она всегда в этих платках. И она всегда сажает тебя тянуть с ней веревку. И на корабле, может, тоже захочет, чтобы ты делала что-нибудь такое же – всегда одинаковое и скучное. Но если Катя так хочет, чтобы ее мама была с ними, то ладно, пускай она едет… Хотя, конечно, с ней все будет немного не так.

Вечером, когда пришли Светины мама и папа, Катя не вышла в прихожую поздороваться с ними. Девочки договорились, что она будет тихо сидеть в Светиной комнате, пока Света не упросит родителей позволить подружке пожить у них.

Свету позвали ужинать. За столом она все не решалась начать разговор про Катю, ей представлялось, что вот, вот сейчас она скажет: «А можно…» – и сразу же делалось ясно, что родители ответят: «Нельзя».

Мама спрашивала:

– Что-то случилось?

И говорила:

– Посмотри на меня, я же вижу, с тобой что-то произошло!

У Светы глаза были полны слез, как будто родители уже нашли под кроватью Катю и уже ведут ее в детский дом. Катя сказала, что для надежности спрячется под кроватью и не вылезет, пока ей не позволено будет остаться в доме. Света раньше не думала о том, что у нее совсем низкая кровать, не то что у Кати с ее мамой. У Светы кушетка, под ней можно только лежать – вытянувшись и голову повернув набок.

– А мы попросим у Светки дневник! – предлагал маме отец. – Может, что-нибудь прояснится.

Мама с папой забывали расписываться в дневнике, и классная как-то звонила маме по телефону. Мама миролюбиво кивала: «Конечно, я поставлю подпись. Да нам и так ребенок все рассказывает, зачем ее проверять? И что там может оказаться такого страшного?»

Света принесла в кухню дневник с двумя сегодняшними пятерками, и мама сказала:

– Умница!

По папе видно было, как ему стало неловко, и он тоже принялся дочку хвалить.

После чая Света сказала, что вообще-то она не наелась. Котлету с картофельным пюре она понесла было к себе в комнату, родители остановили ее, и Света оставила тарелку на столе в кухне.

– Я потом съем.

Она пыталась дописывать упражнение по английскому. Маме понадобилось что-то постирать в ванной. Папа доставал с антресолей коробки, мама весело говорила из ванной:

– Подумать только, зима завтра! К нам пришла зима!

А потом вынимала из коробок ботинки и говорила папе:

– Это твои, а вот Светкины.

И кричала ей в открытую дверь:

– Свет, не забудь! Завтра в зимних идешь! Они вон там, у порога, стоять будут!

Света отвечала «угу» хриплым голосом. Хорошо, что Катины кроссовки они взяли в комнату и они тоже сейчас лежат под кроватью. Вместе с пальто.

Катина одежда – совершенно не зимняя. Кто знал, что сегодня вечером выпадет снег? Но Катя завтра точно никуда не пойдет. И послезавтра никуда не пойдет.

Катя громко шептала ей из-под кровати:

– Скоро твои угомонятся? Мне в туалет надо, я лопну сейчас!

Когда родители наконец сели смотреть телевизор, Катя сходила в туалет, а потом очень быстро съела котлету с картошкой – Света на цыпочках принесла из кухни тарелку. И после Катя забралась к ней в постель и долго ворочалась. Ей нравилось, что можно лежать и на одном боку, и на другом, и согнув ноги, и вытянув, и как в детском саду – руку под щеку, и она не могла определить, как лучше. Она толкала Свету к стене и говорила: «Это моя территория, вот досюда!»

Обеим не спалось. Они слышали за стеной музыку, потом она стихла.

Катя начала:

– Что у нас на Кировском было, в прошлом году! Это все знают. Одна девочка любила красные перчатки. И вот однажды приходит вечером к ее родителям баба Валя и говорит: «Если кто хочет жить, выбросьте красные перчатки!»

Света слушала и обмирала, вцепившись в Катину руку. И думала, что это счастье – вместе лежать в темноте и бояться красных перчаток. А заодно и бабу Валю, гадалку с Кировского поселка, – оттого что она всё про всех знает. У бабы Вали был волшебный аквариум, и еще был шаролунник – тяжелый полупрозрачный камень, в котором по-хитрому преломлялся свет. Баба Валя брала шаролунник с собой, когда ехала гадать на базаре, и его у нее вытащили в толчее. А может, она уронила его по пути, и его подобрал случайный прохожий, не зная, что это, и он ни в чем не был виноват. Но баба Валя объявила в поселке, что принявшему к себе шаролунник не жить, что скоро, совсем скоро погибнет он, и изменить ничего нельзя. Катя наизусть помнила заклятие – не целиком, а только кусочек, она шептала непонятные слова Свете в ухо. И казалось, что колдунья баб Валя сейчас появится в комнате – и тут же следом что-то произойдет, чего и представить себе нельзя.