Евгений Лесников - Призыву по возрасту не подлежит

По команде сержанта снова ударили пулеметы, захлопали винтовки, цепь атакующих редела. Одни солдаты продолжали идти вперед, другие падали, прижимались к земле, скатывались в воронки, некоторые побежали обратно. Офицер, размахивая пистолетом, останавливал бегущих.

— Ай, шайтан! — крикнул вдруг Урузбаев и выстрелил в офицера. Тот схватился за бок и упал. — Ага! Бей!..

Прижимаясь щекой к прикладу, бил из пулемета русоволосый солдат. Гулко ахали винтовки, трещали автоматы. Стреляные гильзы со звоном катились под ноги Димке.

Новая цепь атакующих показалась на улице. Однако и она, попав под губительный огонь из дома, не выдержала, залегла. Немцы теперь двигались перебежками, ползком.

На противоположной стороне в развалинах заговорили крупнокалиберные пулеметы. Пули щелкали по стенам дома, взвизгивали на разные голоса.

— Патроны давай! — крикнул кто-то.

Димка бросился в соседнюю квартиру. Там тоже стоял сизый туман от пороховых газов и так же щипало глаза. Гулко гремели выстрелы. Какой-то боец, стоя на коленях, крутил ручку полевого телефона.

— Ромашка! — кричал он. — Ромашка, черт тя дери!

— Патроны! — тоже закричал Димка, и на него оглянулись бойцы.

Телефонист кивнул в угол, где у глухой толстой стены лежали ящики, накрытые плащ-палаткой. Димка схватил один ящик и, кряхтя, потащил к двери. Потом сбегал еще и еще.

— Отвалили пока, — подмигнул ему русоволосый паренек после очередной атаки. — Эй, все живы?

Два красноармейца лежали ничком у стены. Один боец, побледнев, пытался перевязать себе руку. Кровь крупными каплями стекала на пол. Дина с помощью Димки отвела раненого в подвал.

— Как там? — жадно спрашивал пожилой боец мальчишку.

— Пока отбились! — сказал Димка и опять поспешил наверх; Дина что-то крикнула ему вслед — он не слушал.

Урузбаев усадил Димку и показал, как заряжать пулеметные диски. Работа сперва не ладилась, потом проворные пальцы мальчишки заходили веселей.

— Здорово получается! — одобрил русоволосый. — Как тебя звать?

— Димка.

— Сталинградец?

— Коренной! — ответил тот с гордостью, и русоволосый похвалил его:

— Молодец! А меня Петром зовут. Я из дальней деревни. Ольховка называется. Небось не слыхал?

— Не слыхал, — честно признался Димка.

— Ну и ладно! Зато теперь мы с тобой земляки! Сталинградцы! Так ведь?

— Ой, верно! — сказал Урузбаев. — Все мы, значит, братья, да?

— Верно говоришь, — произнес молчавший до этого степенный боец с висящими усами, и Димка подивился его густому сочному басу. — Верно говоришь, все мы земляки. Все.

— Дядька Степан, — прошептал Петр Димке. — Ух, сильный, черт! Я с ним в разведку ходил.

И Димка с уважением посмотрел на дядьку Степана и с еще большим уважением — на Петра, который где-то там, в ночи, в двух шагах от врага, ходил в разведку.

— Опять пошли, — загудел дядька Степан. — Ну давайте, давайте!

…Димка забыл счет времени. Немцы яростно атаковали дом и здание новой школы, откуда тоже отвечали огнем. Бои шли, казалось, по всему городу — везде гремели взрывы и трещали пулеметы. Мальчишка едва успевал заряжать диски, а со всех сторон то и дело слышалось:

— Патроны!

Задыхаясь, Димка бегал с ящиками. «Когда же это кончится?!» — билось в мозгу. Ноги подкашивались, горло раздирал кашель. Дышать было нечем.

А немцы лезли. Уверенные, что гарнизон скоро сложит оружие, они атаковали непрерывно. Подступы к дому были усеяны трупами фашистов, защитники дома потеряли счет атакам.

— Патроны!

В очередной раз вбегая в комнату с ящиком у живота, Димка услыхал взрыв. Дядька Степан, закрыв лицо руками, медленно опускался у стены. Меж пальцев его просачивалась кровь. Немецкая граната рванула под самым окном, брызнув осколками. Близко раздалась чужая речь. Ударила автоматная очередь. Потом дом задрожал от разрывов снарядов.

— Все вниз! — приказал Урузбаев, и защитники спустились на первый этаж, где оконца были узкие, удобные для обороны.

— Ничего, еще подвал остался! — сказал кто-то.

Орудия и минометы непрерывно били по дому, снаряды и мины рвались на чердаке, в комнате, где еще минуту назад оборонялись красноармейцы. Наверху трещало и падало что-то. Люди с тревогой смотрели на потолок, с которого осыпалась штукатурка. Димка подумал, что это, наверное, падают гипсовые головки амуров.

— Ничего, — раздался вдруг спокойный бас дядьки Степана, которому Дина бинтовала лицо. — Раньше хорошо строили. Авось выдержит… — Он посмотрел на Димку одним глазом, другого не было видно из-под бинтов. — Ничего, хлопчик, живы будем — не помрем! — продолжал он. — Бери-ка автоматик, не бойся. Вот так, а то мне что-то неловко стало.

И он уселся поудобнее у стены. Руки его не слушались.

— Бери! — разрешил Урузбаев. — Стрелять-то умеешь?

— Умею, — кивнул Димка: он уже ко всему пригляделся.

— Огонь! — закричал Урузбаев.

И опять начался ад.

Свистели пули, кроша штукатурку и отбивая куски от стен, кричали и ругались совсем рядом враги. Дядька Степан все ниже и ниже клонил свою голову и вдруг неловко привалился у стены.

— Умер! — оглянулся на него Димка. И все тоже оглянулись.

Над головой мальчишки прошлась автоматная строчка, сбивая штукатурку. Димка пригнулся. На подоконник вскочил фашист, на минуту заслонил свет. Мальчишка, вскрикнув, выставил навстречу ему автомат дядьки Степана и нажал на спусковой крючок. Очередь получилась длинной, до последнего патрона в рожке. Автомат рвался из рук. Пули дырявили мундир солдата, с короткими всхлипами входили в его тело, и он при каждом их ударе конвульсивно дергался, медленно запрокидывался назад. Цепляясь пальцами за стену, упал на улицу. Димка попятился, выронил автомат из ослабевших рук, его душила тошнота.

— Патроны! — яростно закричал Петр, и Димка, шатаясь, побежал за новым ящиком.

Навстречу ему из подвала тяжело брел пожилой солдат, с трудом волоча винтовку.

— Жарко? — спросил он Димку, приваливаясь к стене.

— Ничего, — ответил тот, криво улыбаясь. Его бил нервный озноб.

К вечеру немцы вроде бы успокоились, дали передышку. Люди обессиленно лежали у стен. Сержант Урузбаев, шевеля губами, записывал что-то в блокнот: видно, считал убитых, подсчитывал патроны, гранаты, а потом озабоченно сказал:

— Придется у фашистов патроны брать, а? Вон их сколько валяется.

— Точно! — откликнулся Петр. — Как стемнеет, мы с Димкой и полезем. Как Гавроши! Что с тобой, парень? У тебя зуб на зуб не попадает!

Сержант Урузбаев поднял Димкин автомат, отдал ему.

— Ничего… Привыкнешь… А оружие не бросай, ладно?