Альберт Цессарский - Операция «Мост»

— Фашисты входят в село! Машины, миномёты… Гусейнов, сейчас же с Фёдором в отряд! Доложи. Я остаюсь у деда, выяснить обстановку.

— Слушай, Лебеденко, Фёдор и без меня в лагерь добежит — дорога прямая. А ты тут один…

— Боец Гусейнов, выполняй приказ! — В сенях, придержав его за плечо, добавил: — Федю — вперёд! Прикроешь, если придётся. Федя, услышишь сзади стрельбу — не возвращайся. Гусейнов отобьётся. Главное — предупредить отряд. Ну, хлопцы, скорей! Пока фашисты село не оцепили и посты не выставили.

Но село уже было оцеплено. Гусейнов и Федя услыхали немецкую речь перед самой опушкой.

— Ложись! — выдохнул Гусейнов.

Как назло, дождь перестал, показалась луна. Сделалось светло и тихо. Гитлеровцы стояли редкой цепью, преграждая путь к лесу.

Гусейнов подполз к Фёдору.

— Смотри, вперёд смотри, канавку видишь? Ползи по ней в лес. Если заметят, стрелять станут, поднимайся, беги к лесу. Не бойся, ночью кто попадёт? В лесу на просеку выйдешь. И в лагерь! Давай!

В канавке была вода, и Фёдор сразу промок. Несколько раз, когда рядом раздавалась немецкая речь, лежал не дыша. Потом снова полз.

Канавка становилась всё мельче.

Вскочил, побежал к лесу.

В тот же миг сзади раздалось: «Хальт!» — «Стой!». — Его заметили. Раздался выстрел. Он оглянулся и в нерешительности замер.

— Федя, вперёд! — закричал Гусейнов.

Теперь фашисты обнаружили и его. Застрочили автоматы. Фёдор рванулся назад. Но Гусейнов, уже не таясь, отвлекая погоню на себя, бежал через поле:

— Федя, вперёд! Давай вперёд! — Он останавливался, стрелял в бегущую на него цепь, снова бежал и непрерывно кричал: — Беги, Федя! Беги!..

Фёдор бросился в лес. Последнее, что он услышал, — взрыв гранаты.

Когда, на ходу откликаясь постовым, Фёдор вбежал в лагерь, отряд уже занял походный порядок. Обоз — повозки с ранеными, с грузом взрывчатки и другой поклажей — вытянут вдоль просеки. Тлели затоптанные костры. Навстречу Фёдору шагнул командир.

— Что случилось?

И пока Фёдор докладывал, он стоял опустив голову, рассматривая что-то у себя под ногами. Командир молчал. Замерла колонна. Было слышно, как шипели угли в кострах.

Командир обвёл взглядом партизанский строй:

— Что будем делать, товарищи? Врагов раз в десять больше, чем нас. У них автоматы, пулемёты…

Кто-то из партизан несмело предложил:

— Отойти, пока не поздно, переждать…

— И сообщить в соседний отряд, что мы отказываемся им помочь! Так? Или вообще ничего не сообщать! Просто уйти, удрать! Пусть эшелоны везут на Москву танки, орудия, снаряды! — Некоторое время стояла тишина. — Так что станем делать, товарищи? — повторил свой вопрос командир.

Теперь, перебивая друг друга, заговорили все:

— Прорываться! Идти на мост с боем!

— Нет, — сказал командир, — прорываться, значит, потерять людей и привести за собой на мост гитлеровцев…

— Но мост должен быть взорван! — воскликнул Фёдор.

— Верно. И в точно назначенное время. Решение одно: принять бой здесь, разбить противника. Только после этого идти на мост, пока враги не опомнятся.

Командир говорил тихо, точно размышлял вслух, но партизаны поняли — это приказ.

Лебеденко, приоткрыв дверь, прислушался к стрельбе на опушке леса, куда только что ушли Гусейнов и Фёдор.

Глухо ударила граната.

Дед перекрестился.

— Наша?

Лебеденко уверенно кивнул:

— Гусейнов бросил.

Со стороны леса больше не доносилось ни звука.

— Только бы парень прошёл.

— Должен!

Около дома раздался треск мотоцикла, послышалась немецкая речь.

— Лезь! — Дед поднял за кольцо крышку погреба.

Тут же в дверь забарабанили. Дед не торопясь зашаркал к двери.

— Егор! Где ты? Отворяй живо!

У входа стоял староста. Рядом с ним — гитлеровский офицер.

— Чего горло дерёшь? Не глухой! — ворчал дед.

— Не видел, кто сейчас к лесу побег? — Староста светил деду фонарём прямо в лицо.

Дед насмешливо улыбался:

— Я тебе не нанимался в сторожа!

— Ну, Егор, договоришься!

— Давно грозишься… Почитай, с гражданской…

— А теперь срок пришёл! Не видишь, что ли?! — Староста повёл фонарём в сторону площади, уже заполненной грузовиками, мотоциклами.

— Господин офицер всё про партизан знает, всё… И где лагерь, и сколько там людей.

— Ты доложил?

В это время офицер что-то раздражённо сказал, мешая русские и немецкие слова:

— Но, шнеллер, быстро, собирай все лошадь, все повозка!

— Слышал приказ? Собирай свою команду, и чтобы через пятнадцать минут все повозки были готовы! В лес солдат повезём! — Староста побежал вслед за офицером, но вдруг остановился, оглянулся на деда. — Чего стоишь? Бегом!

— Успеешь, — дед не спеша пошёл в дом.

— Куда?! — заорал староста.

— Куда, куда… Ватник надеть… Не молоденький. А в лесу поди сыро…

Дед не прикрыл за собой дверь и долго топтался на пороге, на глазах у старосты напяливал ватник, не попадая в рукава и ворча.

А в это время Лебеденко торопливо, шёпотом давал ему указания:

— Бери надёжных. Оружие — под сено. Я пойду следом за вами. Действовать будете по моей команде. Понял?

Дед пошёл собирать по селу ездовых. В колхозе до войны дед работал старшим конюхом. Ездовыми были такие же, как он, старики.

Скоро на площади собрался обоз. Фашистские солдаты грузили в повозки ящики с патронами, мешки со снаряжением.

Был четвёртый час утра, когда гитлеровцы вышли из села. Староста поравнялся с повозкой, на которой сидел дед:

— То-то же! Служи, Егор, не обделю.

Дед на этот раз промолчал.

Солнце поднялось над деревьями. Гитлеровцы, развернувшись цепью, медленно двигались к партизанскому лагерю.

Лес, пронизанный солнцем, казался таким мирным. А может быть, партизан здесь совсем нет? Может быть, староста ошибся?