Альберт Цессарский - Операция «Мост»

Цепь остановилась. Офицеры стали совещаться. Один из них, сверяясь с картой, прошёл вперёд по еле заметной тропинке. Вдруг что-то щёлкнуло у него под ногами, раздался взрыв. Мина! Гитлеровцы открыли беспорядочный огонь по зарослям рыжего папоротника, по кустам орешника.

Партизаны не отвечали. И фашисты снова осторожно двинулись вперёд.

А партизаны совсем рядом. Прижимаясь к земле, они выжидают, чтобы враг подошёл вплотную, чтобы ударить наверняка. Фигуры в серо-зелёных шинелях всё ближе… Партизаны открыли огонь.

Гитлеровцы залегли. Началась перестрелка. Теперь партизанам только бы удержаться до темноты. В темноте, в лесу, партизаны вдесятеро сильнее противника!

Командир оставался в лагере. Он нарочно оставался здесь, на виду — спокойно сидел на пенёчке, прислушивался к звукам боя. Связные, приходившие в лагерь, раненые, после перевязки возвращающиеся в бой, передавали товарищам: «Командир на месте». И это вселяло уверенность: значит, всё в порядке.

Но вот связные стали приносить тревожные вести: патроны на исходе, несколько человек тяжело ранены, а фашисты жмут. Ползут, высматривая огневые точки. Бьют прицельно. Вскоре выстрелы слились в сплошной гул. Над лагерем завыли мины. Командир обернулся к связному:

— Передайте медсестре, чтобы повозки с ранеными переставили на другую сторону просеки, за деревья. Поскорее!

К середине дня становится ясно, что партизаны долго не продержатся. Теперь мины непрерывно воют над поляной, рвутся по всему лагерю.

К командиру подбегает боец:

— Товарищ командир, комвзвода просит помощь!

— Помочь нечем.

— Что передать, товарищ командир?

— Передайте, нужно продержаться ещё один час.

— Есть, продержаться час! — говорит боец и убегает. Связной посмотрел на командира:

— А что будет через час?

— Через час начнёт темнеть…

Минуты тянутся, как часы. Последние патроны… Фашисты всё ближе…

Только на исходе ночи Лебеденко сумел выбраться из села. Он пошёл не по просеке — там можно напороться на фашистов— а лесом. И сбился с пути. А когда начался лесной партизанский бой, в котором подчас не видишь врага, не знаешь, где он — впереди или сзади, Лебеденко совсем запутался. Где свои? Где враги? Выстрелы гремели по всему лесу. Он бросался в одну сторону, в другую…

Лебеденко уже совсем отчаялся, когда, наконец, увидел за деревьями на поляне командный пункт фашистов, мотоцикл, батарею миномётов, повозки ездовых… Старики ждали его команды!

Дед Егор решил уже действовать сам. Ждать больше нельзя. Было ясно, что партизанам не сдержать натиск, они отступали к лагерю. Фашистская батарея прекратила огонь, чтобы не попасть по своим, вот-вот они ворвутся в лагерь… И в этот момент дед Егор почувствовал: кто-то дёргает его за ногу. Глянул вниз — Лебеденко!

— Давай, дед!

Дед Егор поднял руку. Один за другим поднимали руки ездовые, передавая сигнал с повозки на повозку…

Фашистский офицер, сидевший в коляске мотоцикла, смеясь, что-то сказал другому офицеру, складывавшему карту. Выбрался из коляски. Прошёлся, чтобы размять ноги. Огляделся по сторонам… И замер. Старики, только что неподвижно сидевшие на козлах повозок, один за другим соскакивали на землю. В руках у каждого — винтовка. Черноволосый парень в кубанке с красной лентой швырнул гранату:

— За Родину!

И гитлеровцы побежали.

Лебеденко кричал:

— Вперёд! Огонь! Не дать им опомниться!

Старики стреляли по фашистам, и над лесом звенело:

— Ура-а! Ура-а!

…Партизанский отряд скорым маршем приближался к селу. Фёдор шагал рядом с последней повозкой — на ней везли Гусейнова. Его обнаружили на самой опушке. Пуля ударила в висок.

У околицы остановились. Под высокой сосной стали рыть могилу. Кто-то сказал, что хорошо бы дождаться Лебеденко, ведь они с Гусейновым друзья. Но Лебеденко ушёл дальше, к реке, а времени осталось в обрез. Фёдор только теперь понял, что Гусейнова нет. И никогда не будет. И он заплакал в голос, как плачут дети.

Потом кто-то подошёл, взял его за плечо: «Пошли, Федя, отряд догонять»…

Партизаны вышли к реке. Вдалеке, высоко над землёй, что-то неясно чернело.

Мост!

Будто из-под земли возник Лебеденко.

— Товарищ командир, на мосту всё по-прежнему, охрана не увеличена. В караулке тихо: видно, спят фрицы.

— Пора. Значит, как договорились, людей на мост поведу я. После взрыва моста за рекой нам отсигналят зелёной ракетой. Это будет началом штурма станции.

Командир ещё раз оглядел тех, с кем предстояло идти. Впереди — маленькая группа разведчиков. Они должны снять часовых на мосту. Затем группа боевиков — их задача окружить караулку. Затем группа охраны, которая будет прикрывать минирование. И наконец, подрывники.

Шли медленно. То и дело останавливались, слушали. Последние метры — ползком.

Под мостом сгрудились, притаились. Тишина вокруг предутренняя, глухая. Командир трогает за плечо Лебеденко. Тот кивает и исчезает, за ним — трое разведчиков.

Вот они уже у въезда на мост. Вдруг у кого-то из-под сапога выскочил камешек и с оглушительным шорохом покатился под откос. Партизаны замерли. Услышит часовой? Не услышал.

— Кто первый?

— Я, — ответил Порядин, паренёк с рыжими волосами.

Он всегда вызывается первым.

— Двигай, Ваня, — шепчет Лебеденко. — Только не дай часовому просигналить.

И Ваня пополз, быстро и бесшумно, как умел только он один. Что он делает?! Размахнувшись, швыряет что-то в реку. Раздался всплеск.

Из будки показался часовой. Озирается по сторонам, подходит к перилам, вглядываясь в чёрную воду. Тенью метнулся к нему Порядин. Короткий удар — и гитлеровец безжизненно повис на перилах. Теперь можно и остальным разведчикам на мост.

Только добрались до будки, под ногами у них зазвенело, загудело... С запада шёл эшелон!