Шарон Крич - Рубиновая Долина

Сэйри посмотрела на себя, на длинные тёмные волосы и гладкую кожу. Она уехала в Нью-Йорк учиться в колледже, полная волнения, жаждущая звуков и запахов огромного многолюдного города. Она пробыла там две недели, когда перед её дверью появился Тиллер.

– Я тоже решил приехать, – сказал он. – Я скучал по тебе.

– Только не это, – заявила она ему. – Отправляйся домой.

– Домой? – переспросил он. – Я хочу быть здесь с тобой. Я устроюсь на работу и…

– Даже не думай, – повторила она. – Возвращайся домой.

Она захлопнула перед его носом дверь, сначала злясь на него, а потом на себя за то, что сделала.

Каким растерянным он был, стоя перед ней на пороге!

Спустя неделю из Рубиновой Долины пришла открытка. «Клёны как пылающие рубины», – написал на ней Тиллер.

Ещё через неделю пришла вторая: «Клёны превратились в золото, а листья ивы плавают в ручье».

Тиллер продолжал и дальше в том же духе. В течение шести месяцев каждую неделю он отправлял ей открытки и в каждой писал о том, что происходило в Рубиновой Долине: как выпал первый снег, как ледяная буря усыпала ветви деревьев миллионами искрящихся алмазов, – сотни коротких предложений о том месте, которое она покинула, и ни слова о себе.

К весне Сэйри всё сильнее раздражал оглушительный городской шум – визг шин грузовиков, пронзительные гудки клаксонов, стук отбойных молотков. Запахи большого города, которые сначала возбуждали её, начали преследовать её: повсюду воняло жареной колбасой и пончиками, дёгтем и мочой, бензином и канализацией. Получив от Тиллера открытку о первых фиолетовых крокусах, проклюнувшихся рядом с ручьём, и о новых листьях, украсивших ветки, похожих на изумруды, она собрала сумки и вернулась в Рубиновую Долину.

И вот теперь в сундуке в их доме под фотографией Сэйри в Нью-Йорке лежала их с Тиллером фотография, сделанная в день свадьбы. Сэйри любовалась гладкой кожей Тиллера, рассматривала его высокую, прямую спину и обаятельную улыбку. Она посмотрела на себя молодую. Кто ты? – спросила она у Сэйри на фотографии.

Сэйри закрыла сундук. Что, если поездки, которые они запланировали, – самая настоящая глупость? Она подошла к лестнице, ведущей на антресоли, и прислушалась. Не считая всхрапываний Тиллера, этой ночью в доме было подозрительно тихо.

Рубиновая Долина ночью – жутковатое, а кое-где даже зловещее место, полное теней и тишины, но и тени, и тишина обманчивы. Из темноты то и дело выскакивают всякие существа: юркие летучие мыши и проворные еноты, трепетные мотыльки и хитрые рыси. Тишину всё время нарушают стоны и завывание, фырканье и крики, скрипы и треск.

Дорожки, которые при дневном свете кажутся такими прямыми и проторёнными, ночью извиваются и змеятся, петляют и исчезают в густой чаще леса. Откуда ни возьмись, вырастают валуны, а путь преграждают поваленные деревья. Корни деревьев, ямы и болотистая почва превращаются в ловушки для ничего не подозревающих ног.

В этот тёмный густой лабиринт и отправились Флорида и Даллас. Не прошло и десяти минут после того, как ребята выскользнули из дома, а они уже заблудились в лесной чаще.

– Что здесь делает этот дурацкий куст? – проворчала Флорида. – Его не было тут раньше. Зачем ты пошёл этим путём?

– Должно быть, свернул не туда, – ответил Даллас. – Тут темнота такая, хоть глаз выколи!

– Да, такой темнотищи я ни разу не видела, – призналась Флорида.

– А как же подвал в доме того страшного беззубого психа? – спросил Даллас.

– Тот, что с люком? С ящерицами и крысами? Да, там было очень-очень темно. И очень-очень жутко.

Флорида ломилась вперёд, била руками и пинала ногами кусты, пытаясь вырваться из колючих зарослей. Ей не хотелось думать о доме страшного беззубого психа, но стоило о нём вспомнить, как в ней тотчас проснулся страх и завертелся, стуча о каждую клеточку в её голове.

Когда страшный беззубый мужчина, мистер Дрип, и его худая нервная жена впервые пришли в приют, Даллас и Флорида мгновенно испугались и из кожи вон лезли, лишь бы отбить у этой парочки интерес к себе.

– Мы шумные грязнули, – сообщила Флорида.

– И неуклюжие придурки, – заявил Даллас.

Мистер Дрип буравил их тяжёлым взглядом, а его дражайшая половина тем временем, сложив руки на коленях, нервно перебирала пальцами. Мистер Трэпид сидел рядом с ней и щёлкал языком.

– Они не громче и не грязнее, чем другие дети, – заверил семейную пару мистер Трэпид. – А также очень рослые и крепкие для своего возраста.

– Ага. – Мистер Дрип одобрительно кивнул.

– Мы тупые, – заявила Флорида. – Я даже не умею читать.

– Конечно, она умеет читать, – возразил мистер Трэпид.

– Не умею, – стояла на своём Флорида. – Спорим! Дайте мне любую старую книгу, и, держу пари, я не прочту в ней ни строчки.

– Это правда, – подтвердил Даллас. – Она не умеет читать. А у меня память как решето. Я ничего не помню через минуту, как что-то случилось. Вы велите мне сделать что-то и ещё не закончили говорить, а я уже забыл, о чём вы сказали.

Увы, Даллас и Флорида были вынуждены поехать вместе с мистером и миссис Дрип, и всю дорогу никто в машине не проронил ни слова до тех пор, пока они не остановились перед покосившейся развалюхой с разбитыми окнами, просевшим крыльцом и дырявой крышей.

– Я здесь не останусь, – заявила Флорида.

– Останешься, – угрожающе протянул мистер Дрип. Открыв заднюю дверь, он втащил Флориду в дом и повернулся к жене. Её пальцы, словно на пианино, играли некую мелодию на её шее. – Ну вот, ты хотела детей. Теперь у тебя есть дети.

Они не пробыли в доме и пяти минут, когда мистер Дрип сказал:

– Нужно выкопать колодец. Это ваша работа на завтра.

– Вы ведь шутите? – Флорида была поражена. – Люди не копают колодцы. Это делают машины.

– У нас нет никаких машин. – Голос мистера Дрипа звучал твёрдо. – У нас есть вы двое.

– Извините, сэр, – сказал Даллас, – но мы не сможем вырыть вам колодец.

– Хотите меня разозлить? – спросил мистер Дрип. – Вот первое правило в этом доме: никаких дерзостей. Понятно? – Мистер Дрип поднял люк в подвал. – Загляни туда. Там есть кое-что интересное.

Даллас спустился по приставной лестнице, Флорида следом за ним. Над их головами люк со стуком захлопнулся. Щёлкнул замок.

Внутри была кромешная тьма – такая, что Даллас и Флорида не могли видеть друг друга на расстоянии вытянутой руки. Что-то скользнуло по ноге Далласа.

В этом жутком подвале они провели всю ночь – холодную сырую ночь наедине с крысами, ящерицами, жуками и мерзкими запахами.

И вот теперь, заплутав в лощине, Флорида спросила у Далласа: