Клавдия Филиппова - Повести

Приблизительно в середине поста Мика, придя утром в гимназию, с таинственным видом сказала:

— Ирина, слушай, и ты, Зойка, тоже…

Она оглянулась и понизила голос:

— Надо, чтобы никто не услышал. Это — такой секрет, такой…

Ирина и Зойка сразу же загорелись:

— Что? Что такое?

Но Мика с тем же таинственным видом заявила, что сейчас она сказать не может, потому что разговор долгий.

— А, главное, чтобы никто, никто не мог услышать, — повторила она.

С трудом дождались большой перемены. Решив не завтракать, девочки отправились искать место, где можно было бы поговорить без помехи. Пошли в раздевалку, но после третьего урока уходили первоклассницы, и в раздевалке было шумно.

Поднялись на третий этаж, где была библиотека, лазарет, и устроились в самом дальнем углу коридора. Тут было тихо и пусто.

— Ну, говори скорее! — заторопила Зойка.

— Подожди, у меня серьёзное дело… Тайна. Сначала вы обе поклянитесь, что не скажете никому, никому!

— Если ты считаешь, что мы болтушки… — обиделась Ирина, но Мика перебила:

— Не болтушки, а всё-таки надо, чтобы поклялись, потому что это — большой секрет. Если узнает кто-нибудь, Сова, например, так влетит, так влетит… А ты не злись, Ирина! Раз это — тайна…

Было ясно, что без клятвы от Мики ничего не добиться. Пришлось поклясться, что «скорее умрут, чем кому-нибудь скажут хоть слово».

— Ну, вот, — удовлетворённо сказала Мика. — Теперь слушайте. Вчера у нас был Олег, тот самый, с которым я на балу танцевала, помните? Он по секрету рассказал мне…

И Мика сообщила подругам, что в мужской гимназии в старших классах выпускают журнал потихоньку от гимназического начальства. Пишут сами гимназисты, конечно, надёжные, которые ничего не разболтают. В журнале есть и стихи, и рассказы, и серьёзные статьи…

— Ну-у-у! — разочарованно протянула Зойка. — Я думала… Только и всего?

— Нет, не только! — ответила Мика. — Ты не торопись. А вот что: почему бы нам тоже не выпускать журнал?

— Чепуха всё это! — сказала Зойка.

— Сама ты — чепуха! — рассердилась Мика.

Ирина горячо поддержала её:

— Только как мы это сделаем, Мика?

— Сделаем. Олег обещал помочь. Он рассказ напишет, мы тоже будем писать. А собираться можно у меня… Согласны? Ведь это замечательно — журнал, — убеждала Мика.

— Я бы очень хотела, но ведь меня мама к тебе не отпустит, а в гимназии — нельзя.

— В гимназии, конечно, нельзя. Как же быть? — раздумывала Мика.

— Не отпустит мама… Скажет: «бегать тебе надо, опять двойки приносить будешь».

Мика нахмурила брови, но вдруг просияла:

— Постой, Иринка! Знаешь, я твоей маме письмо напишу. Да не мотай ты головой! Ты только слушай и, что бы я ни сделала, ничего не говори, а то ты такая. Скажи по-честному: хочешь, чтобы журнал был?

— Конечно, хочу!

— Ну, и будет. Ты только слушайся. Я уверена, что твоя мама тебя отпустит. Ведь я ей понравилась, когда была у вас? Ну, значит, выйдет. А ты, Зойка?

— Я тоже буду, раз вы обе… Только, мне кажется, это скучно.

— Ты ничего не понимаешь! Ну, сама увидишь, как интересно.

На другой день Мика сунула в руки Ирине небольшой свёрток в белой тонкой бумаге, перевязанный голубой ленточкой:

— Передай маме.

— Что тут такое?

— Ничего… Там письмо и… Это не твоё дело. Передай, и всё. Ты обещала слушаться, — напомнила Мика.

Придя домой, Ирина подала матери свёрток:

— Мама, это Мика послала… вам.

Мать развязала ленточку, развернула бумаги. В ней оказался аккуратно сложенный пакетик с чем-то мягким и письмо в голубом конвертике с белыми лилиями на уголке.

— Ну-ка, читай!

Ирина стала читать:

«Дорогая тётечка! Мне очень хочется с вами повидаться, да всё некогда. У меня неприятности, плохая отметка по русскому. Наверно, будет двойка. А у Ирины — пятёрка. Она хорошо учится. Наша классная дама очень хвалит Ирину и посоветовала мне, чтобы я попросила вашего разрешения позаниматься с Ириной. Вы ведь добрая, тётечка, пожалуйста, согласитесь, чтобы Ирина хоть раз в неделю приходила к нам вечером, а то у меня будет двойка, и мне от папы попадёт. Я бы сама к вам ходила, да боюсь беспокоить вас, и потом у меня нога болит, а Ирину мы будем провожать. Пожалуйста, дорогая тётечка, отпустите, пожалейте меня, мамы у меня, как у Ирины, нет.

Посылаю вам, тётечка, дорожку на ваш стол, я сама её вышивала. Нравится вам или нет? Это на память от любящей вас

Читая, Ирина кусала губы и еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

Ну, и Мика! Такое письмо, подумать только. Всё выдумала: и про двойку, и про занятия, и что Сова Ирину любит. Как же, любит!

Письмо было самой беззастенчивой, грубой лестью, но мать этого не заметила. Она всегда принимала лесть за настоящее. Ирина знала эту слабость и сама пользовалась ею, но в исключительных случаях. Расчёт Мики оказался верным: мать была очень довольна. Улыбка широко расплылась по её лицу.

— Какая милая девочка, не тебе чета! — сказала она, полюбовалась голубенькой с белыми лилиями бумагой, пощупала её и бережно вложила письмо в конверт. — Ну-ка, погляжу, как она вышивает…

Мать разложила на столе дорожку. Она была красиво расшита яркими шелками. Чья это была работа — неизвестно, но, во всяком случае, не Микины руки трудились над ней. Это Ирина знала твёрдо. Мика не умела ни шить, ни вышивать. Ещё совсем недавно на уроке рукоделия учительница долго разглядывала детскую распашонку, сшитую Микой, качала головой:

— Несчастный тот ребёнок, которому придётся носить вашу распашонку…

Это из-за того, что на тонком батисте Мика умудрилась сделать швы толщиною в полпальца.

А мать восхищалась:

— Ах, какая работа! Ты, небось, не сумеешь так. Замечательная девочка! Помоги ей по русскому, слышишь? — строго сказала она.

— А когда мне, мама? У меня свои уроки, — недовольно ответила Ирина, а сама в душе ликовала: «Молодец, молодец, Мика! Как ловко всё получилось…»

— Ещё чего? Некогда стало, как тебе не стыдно! Подруга просит, а она… Девочка хоть раз в неделю зовёт помочь, а можно и два раза. Ничего тебе не сделается, всё равно вечерами баклуши бьёшь. Завтра же иди. Обратно проводят, а от меня поклон скажи и спасибо…

Хитрость Мики дала Ирине целых два вечера в неделю. Об этом они даже и не мечтали.

Утром Ирина, сияющая, радостно рассказала всё Мике.

— Ну вот, видишь, я говорила! А знаешь… — Мика задумалась, — мне немножко стыдно, что я так… обманом. Ну, ничего, ведь иначе бы тебя не выцарапать?

В тот же вечер приступили к работе.

Для начала дело складывалось неплохо. Нашли тетрадь из хорошей бумаги, вполне подходящую по размеру. Цветную плотную бумагу для обложки. Долго подбирали название. Решили, наконец, что самое лучшее — назвать журнал «Луч света». Иринка должна была сделать рисунки и заголовки, Зойка — переписывать материал. Главным редактором была назначена Мика.