Павел Шрут - Носкоеды

— Был?!

— Ну, давненько у нас никаких дел не было, — начал оправдываться Васило.

— Ну так будут, — заверил его Босс. — Выскребайся из теплой постельки, да прихвати пару ребят. Думаю, разберешься. Оторви их от карт, баб и детишек, ясно? Лучше всего — Пепу Шпильку и Удава Чанга. К ночи я вас жду.

В трубке зашипело, и послышалось изумленное «Алло, алло!»

— Все, договорились! — прошипел Туламор-старший и бросил трубку.

Васил долго пялился на свой потрепанный мобильник. Он нашел его в капитанской каюте списанного теплохода, где иногда ночевал. Этот мобильник валялся у него добрых пару лет, но ни разу не звонил. Неужели старые деньки наконец возвращаются?

В ту самую минуту профессор Кадержабек стоял у письменного стола с телефонной трубкой в руке и вид у него был, мягко говоря, растерянный.

Он как раз собирался позвонить своей квартирантке, пани Цвете Ворачковой, чтобы ни сегодня, ни завтра ничего ему не приносила, и вообще, чтоб не приходила, пока он сам ей не позвонит.

Вдова Ворачкова была женщиной достойной. Время от времени она помогала профессору с уборкой и стиркой, а каждый день, пополудни, приносила ему какой-нибудь еды, которую профессор мог бы разогреть себе на ужин.

Но этот ее сенбернар! Любопытный Губерт наверняка учуял бы носкоеда!

Самое важное сейчас — сохранить тайну. Чтоб ничьей ноги в квартире не было. Запереть двери, закрыть окна, задернуть шторы!

Вот что подумал профессор, когда взялся за телефон, и тут из трубки донеслось нечто удивительное.

Прямо в ухо ему прозвучал чей-то голос:

— Лучше всего — Пепу Шпильку и Удава Чанга. К ночи я вас жду.

Кто это сказал? И почему в его телефон?

Внезапный смех прервал его размышления.

Это смеялся Туламор-младший, который тоже слышал голос из телефонной трубки и, конечно же, узнал его.

Хорошее настроение подопечного немедленно развеяло тревогу профессора.

Нверняка это был просто обрывок телепередачи. Какой-нибудь дурацкий фильм ужасов.

Он позвонил вдове Ворачковой и быстренько сочинил незамужнюю племянницу из Подивина, которая приехала к нему в гости на пару дней и сама обо всем позаботится.

— А что же вы будете есть? Она же не местная, не знает, где что купить, давайте я вам хоть продуктов занесу? — предложила пани Ворачкова.

— Нет-нет, спасибо, вы так добры, но когда моя милая милая племянница открыла чемодан, как вы думаете, что в нем было? — свежие колбасы и полпоросенка!

Профессор Кадержабек повесил трубку и запрыгал как мальчишка.

Впереди его ждали чудесные дни в обществе носкоеда, который, похоже, свыкся с террариумом и повеселел.

Охотней всего он бы вернулся к исследованиям. Необходимо выяснить, едят ли носкоеды что-нибудь еще? Чем можно разнообразить их меню?

Как насчет носовых платков? Они же тоже постоянно теряются. А кто виноват — неизвестно.

Профессор Кадержабек был переполнен счастьем и смелыми научными гипотезами. Их было столько, что он не знал, с которой начать.

Фото! — мелькнуло у него в голове.

Сфотографировать в фас, в профиль, в покое и в движении, запечатлеть во всех ракурсах. Его труду «Жизнь непарных носкоедов» категорически недоставало иллюстративного материала.

Он отступил на пару шагов, выбирая наилучшую позицию для своего исторического кадра. Космонавты сфотографировали Луну, а он, профессор Кадержабек со своим фотоаппаратом, откроет людям носкоедов.

Да! Носкоед горделиво подбоченился и сделал шаг вперед.

Профессор нажал на спуск, запечатлев исторический момент. Маленький шаг для носкоеда — большой шаг для всего человечества.

Но!

Экран фотоаппарата был пуст. Вместо улыбающегося носкоеда — грязное белое пятно. Распознать в нем Туламора-младшего было невозможно при всем желании.

Профессор Кадержабек огорчился, но решил не сдаваться.

Он попытался сделать еще несколько снимков — пару со вспышкой, пару без, с разных ракурсов и расстояний, но результат был все тот же.

Носкоед прямо-таки позировал перед камерой, но на снимках были лишь невнятная тень и размытое белое пятно.

Как же так?

По спине профессора побежал неприятный холодок. Что-то зловещее происходило в доселе мирном кабинете ученого.

Сперва тот голос в телефоне, а теперь еще и это…

Профессор убрал фотоаппарат в верхний ящик стола, а из нижнего вытащил сигару.

Закурил и задумался.

Нет, на размышления времени нет. Он загасил сигару в пепельнице и начал действовать.

Запер дверь, а для полной уверенности еще и придвинул тумбочку. Закрыл окна, опустил шторы, отключил телефон.

Затем снял со стены теннисную ракетку. Он не держал ее в руках со студенческих времен. Она ему пригодится — когда-то о силе его удара ходили легенды.

С ракеткой на коленях профессор Кадержабек сел перед террариумом и стал ждать.

Понятия не имея, кого он ждет и зачем.

Пан Варжинец с нетерпением ожидал похорон во второй половине дня.

Это случалось нечасто. Зачастую похороны были такие печальные, что он едва не плакал, когда играл.

Но в этот раз предстояло прощание с весьма важным и заслуженным покойником. Ожидалось много важных гостей и торжественных речей; какой-то артист должен был прочесть целую поэму, а главное — был приглашен целый камерный оркестр.

Пан Варжинец был бы рад повидать коллег-музыкантов, хоть и знал, что те будут допытываться — отчего он никогда не придет выпить с ними пива, а все сидит дома, как сыч.

Уж не появилась ли у него девушка?

Вот начнут они его тормошить, а он им возьми да и ответь:

Не девушка, а носкоед! Зовут Хихиш.

Все было так, как он себе и представлял: музыканты толпились в служебном помещении крематория и болтали. Как же ему хотелось рассказать о том, что творится у него дома!

Но он поборол искушение и ничего не сказал.

Часто бывает, что близких друзей одновременно посещают похожие или даже совершенно одинаковые мысли и чувства.

И Хихиш мог это подтвердить.

Потому что в то же самое время искушение мучало и Хихиша.

Собственно, он подглядывал из свой комнатки, чем занимается его друг Эгон и куда это он собрался.