Павел Шрут - Носкоеды

Поэтому он спрятался в тесной кабине покореженного автобуса. Оттуда ему все было отлично видно, а его самого не видел никто.

А на чердаке его дома с самого утра совещались трое носкоедов. Вернее, совещались двое, третий не говорил ничего, только отдувался.

Этим третьим был Васила. Эта прямая и верная душа внесла только одно предложение.

— Никаких переговоров! Дайте мне только войти в этот их «Килиманджаро», и я разнесу все там в щепки!

И больше Васила не проронил ни слова.

Падре хотел идти на встречу один, но Рамзес был с ним категорически не согласен. В итоге отец уступил — и был этому только рад.

Васила, несмотря на его громкие протесты, был отправлен домой, а Падре в сопровождении сына отправился к Западному вокзалу.

В «Килиманджаро» Туламор-младший по-прежнему сидел под замком, а Хихиш, с еще четырьмя членами банды, ждал сигнала к выступлению.

На свалку уже была отправлена малая группа разведчиков, разнюхать, чем там пахнет. Им было велено при малейших признаках засады возвращаться в бар и отменять всю операцию.

Однако на свалке царила тишина. Зато подвал «Килиманджаро» кишмя кишел носкоедами. В этот раз Дедерон созвал всю свою банду.

В девять часов Дедерон выслал на свалку «приветственную комиссию». Хихиш был назначен старшим.

О месте встречи не сговаривались. Между ржавыми машинами шла единственная тропинка, которая заканчивалась небольшой площадкой. За ней и вокруг нее громоздились груды металлолома.

Хихиш еще издали увидел на площадке своего дядю. Раньше тот внушал только страх, а теперь его грузная фигура выглядела как-то беззащитно. Он опирался на Рамзеса и как уставился на булавку в ухе Хихиша, так больше и не сводил с нее глаз.

Однако так и не сказал ни слова. Злобно и мрачно молчал.

Уж лучше бы кричал и топал ногами, с тоской подумал Хихиш.

Первым заговорил Рамзес.

— Где мой брат? Что с ним?

Он не сказал даже «привет», когда увидел Хихиша. Просто смотрел на него как на злейшего врага.

Хихиш было кинулся к нему, но не посмел ничего сказать. Он должен был играть свою роль до конца.

— Тулик в порядке. С ним все хорошо, ждет не дождется вернуться домой. Потерпите, скоро его увидите. Шеф Дедерон Ножик приведет его сюда.

Все это Хихиш произнес как заученное наизусть. Только взглядом он мог дать понять Рамзесу, что не может говорить открыто, ведь по обе стороны от него стояли члены банды.

И уж тем более он не мог видеть, как среди ржавых машин вокруг появляется все больше и больше голов с булавками в ушах.

— Я хочу его видеть! И говорить хочу с самим Дедероном! — встрял наконец Туламор-старший. — А не с каким-то Хихишем!

— Он придет. Нам нужно дождаться. Он так велел, — отозвался Хихиш как говорящая кукла.

Прошел целый час. Дедерон Ножик и его пленник так и не появились.

Казалось, что ожидание тянется уже целую вечность.

Даже профессор Кадержабек начал терять терпение. Он давным-давно зарисовал в блокнот всех действующих лиц, и подумывал, не пора ли ему вмешаться.

Но как? Едва он покажется, носкоеды пустятся бежать или сольются по своему хамелеонскому обычаю с окружающим хламом. Вот был бы какой-нибудь способ подкрасться!

Но он так и остался в облезлой шоферской кабине, где не мог даже ноги как следует вытянуть.

Прошел еще час.

Колокол на башне собора пробил полночь, когда на свалке появилось наконец не менее двадцати дедероновых громил, и один из них объявил, что сделка не состоится.

— ПОЧЕМУ?

Это выкрикнули, не сговариваясь, разом Хихиш, Рамзес и Падре.

Им ничего не ответили.

Члены банды обступили Хихиша, подхватили его и исчезли во тьме.

Вдали загрохотало, налетел ветер. Он носился над городом и гнал перед собой сухую листву, бумажки, полиэтиленовые пакеты и носки.

Гром бухнул ближе, и черные тучи прорезала извилистая молния. Теперь ветер дул по направлению к верхней части города, и был такой сильный, что подхватил Рамзеса и его отца, да так и гнал их по пустым улочкам до самого дома профессора Кадержабека.

Рослому профессору же пришлось изрядно побороться с ветром, так что до дома он добрался гораздо позже.

И чем ближе подходил он к дому, тем больше носков нес мимо него ветер, а во дворе перед домом их была просто куча.

Профессор не смог бы объяснить, откуда взялись носки, но не сомневался, что все это — части одной загадки.

Зато Туламор-старший точно знал, откуда они взялись, еще прежде, чем ветер зашвырнул его во двордома.

Он знал, что эти носки, и гольфы, и чулочки принадлежали ему. Это была его собственность.

Они были старые, многие остались с тех еще времен, когда у мальчишек носки собирались в гармошку, а чулки жалили девчачьи ноги и пузырились на коленях.

Бесценные сокровища, которые Падре собирал всю жизнь и которыми окружил себя в своей носочной империи на чердаке профессора Кадержабека.

Он не хотел идти наверх, и Рамзес еле доволок его до дверей. Он и так знал, что увидит: двери взломаны, грабители все унесли.

Однако дверь оказалась заперта, и никаких следов взлома не было.

Туламор-старший хотел отпереть дверь, но не смог — так у него тряслись руки.

— Пап, погоди.

Рамзес осторожно отстранил отца и открыл дверь своим ключом. Они вошли. Окна были нараспашку. Несколько носков валялись на полу, и с потолочной балки свисала пара хлопчатых подвязок.

Больше не осталось ничего — только стол, стулья да кровати — железная отцова и деревянная двухэтажная кровать, на которой спали Рамик и Тулик.

Пустой чердак оказался светлым и просторным.

Но радовался этому лишь ветер, гнавший в распахнутые окна первые капли дождя.