Иван Коданев - Пойте, птицы, пойте!

Рекс легко перебрался сквозь чащу. Он перескакивал через поваленные лесины, проскальзывал в незаметные для меня лазейки, то убегал вперед, то возвращался. Он тоже чувствовал неладное и часто, подбежав ко мне, скулил, лизал руки, дергал за полу и тянул за собой.

— Помогай, Рекс, помогай! — просил я своего друга.

Когда я застревал в сучьях, Рекс тащил меня с такой силой, что я тут же переваливался с рюкзаком на другую сторону валежины. Часа два пробивались мы с ним через поверженный лес и наконец выбрались из бурелома. Теперь до места было рукой подать.

Я присел отдохнуть. Достал из мешка сахару и дал Рексу.

— Спасибо, Рексушка! — хвалил я своего четвероногого друга. — Помог хозяину выбраться. Молодец!

В тот день Рекс впервые облаял косача. Мне не удалось подстрелить птицу. Пока бежал на лай, глухарь тяжело взлетел и скрылся в тайге. Рекс делал круг за кругом, искал место, где сел косач, но не нашел. Обидно ему, конечно, стало. Прибежав, лег возле меня, тихонько повизгивая от неудачи. Но у меня было радостно на душе. Пусть ушел глухарь, найдем другого. Важно, что Рекс в первый раз напал на его след.

На следующий день Рекс несколько раз поднимал из-под деревьев рябчиков, которые склевывали там бруснику, но подстрелить мне их не удалось. Да и жалко было. Совсем молоденькие, птенцы еще. Пусть летают, подумал я, живут, поют на все голоса, веселят нашу парму! Зато нагулялись мы с Рексом вдосталь. И погода была хороша! Не хотелось даже возвращаться в избушку.

Уже смеркалось, когда Рекс облаял белку. Я пошел на голос и увидел ее на высокой густой ели. Мелькнув пушистым хвостом, она схоронилась в ветках. Я вытащил из-за пояса топор и постучал по стволу, но белка не показывалась. Наверное, успела перескочить на другое дерево…

— Пошли-ка домой, Рекс, — сказал я. — Их еще нельзя стрелять. Еще рыжие слишком, не потемнели…

Отойдя немного От этого места, я хватился манков на рябчика. Они висели у меня поверх ватника, привязанные к пуговице. Пока лазил в елках с топором, видно, оборвал нитку и не заметил, как обронил. Я вернулся и долго кружил среди елок, но так и не нашел. Очень расстроился.

Рекс заметил, что я чего-то ищу и тоже засуетился. Начал бегать и обнюхивать землю.

— Ищи, Рексушка, ищи! Может, найдешь. Вот, потерял, — показал я ему огрызок нитки.

Не знаю, понял он меня или нет, но усердно начал шнырять под деревьями. А вскоре, погавкав радостно, притащил мне утерянные манки.

— Ай да Рекс! Ай да умница! — ласкал я своего друга, не зная, чем его отблагодарить. Сахар у меня уже кончился. Отдал хлеб с маслом, который взял с собой в дорогу, чтобы перекусить при случае.

Пока он ел, я гладил своего верного помощника, ласково хвалил:

— Умница, молодец! Хорошо, Рексушка!

Вот уж, честное слово, только говорить не умел мой славный пес, а понимал все — с полуслова!..

Наступила зима. Снегу выпало много. Окна первого этажа в нашем доме просто завалило сугробами. А мне пришлось ехать по служебным делам в Москву — и надолго.

В день отъезда я заглянул в сарайчик. Долго сидел с Рексом, лаская его и уговаривая:

— Не скучай, друг! Вот приеду, опять будем вместе. Придет время, пойдем снова на охоту, слышишь?..

Рекс скулил, лизал мне руки, прижимался к ногам теплым боком — предчувствовал разлуку.

В Москве я все время вспоминал его. Жена и дочь писали, что Рекс тоже тоскует. Скулит или воет поутру, плохо ест, а когда пустят в квартиру, отыщет мой охотничий рюкзак, ляжет около него и вздыхает тяжко.

Вернулся я уже в конце февраля. Еще в переулке, подходя к дому, услышал лай своей собаки и радостное повизгивание.

Не переодеваясь, отправился с Рексом гулять. Рекс прыгал, резвился на снежной целине, вздымая тучи морозной пыли, и на первый же зов летел ко мне со всех ног, чтобы доказать свою любовь и преданность.

— Ах ты мой славный, дорогой пес, — обнимал я его, прижимал к себе. — Вот и снова вместе. Еще поохотимся! Правда? Долой скуку и уныние! Вперед, Рекс!

Стояло лето. В нашем далеком северном крае такое бывает редко — сильная жара. Солнце жгло немилосердно, зелень в палисадниках поувяла, пожухла. На солнцепеке зло гудели большие мухи. Ветерок с Вычегды почти не чувствовался на душных улицах.

А мы с Рексом готовились будто на праздник. Он был чист, расчесан. Целый час мы с дочкой отмывали его в ванне, а потом вычесывали гребешком. Шерсть на нем, высохнув, лоснилась точно смазанная. Красив был мой охотничий пес, красив!

Взяв его на поводок, направился с ним в парк. Там проводилась республиканская выставка охотничьих собак. Лучшие из них получат медали, а их хозяева — дипломы.

С важным видом вышагивали по аллеям разномастные лайки, терьеры, бесшумно ступали поджарые борзые, гончие, семенили коротконогие спаниели. Каких только пород тут нет!

Вначале собаку осматривали врачи-ветеринары, а затем хозяин отводил ее на площадку, где заседало жюри выставки и тесным кольцом толпились зрители. Все — взрослые и малые — те же судьи: иных собак горячо хвалят, других провожают равнодушным взглядом.

За моей спиной расшумелись, заспорили мальчишки. Один из них — веснушчатый, белобрысый, другой — смуглый.

— Эх, мне бы такую собаку! — с завистью говорит один из них, указывая на лайку, у которой свисает с шеи гирлянда медалей.

— И мне бы! — вторит ему белобрысый. — Я хочу такую собаку, которая меня в школу бы возила на санках! Уроки кончились, а она тут как тут… Скажешь, нельзя?

Рядом со мной стоит пожилой, седовласый мужчина, у ног которого — рыжая борзая. Он хитро улыбается и подмигивает мне.

— А я бы на твоем месте, — говорит он мальчишке, — взял бы такую собаку, которая и уроки еще делала за меня!

Мальчишки вспыхнули от стыда, замолчали.

— Собака — это не игрушка! — строго заявляет мужчина. — Воспитать ее нужно так, чтобы от нее польза была, а не забава! Ясно?

И он стал рассказывать им о своей собаке, о том, как она берет след на охоте, как гонит зайца, какой она преданный друг и сторож в доме. Немного и я рассказал о своем Рексе — то, что вам уже известно. А Рекс сидел у моих ног и, казалось, строго и укоризненно глядел на мальчишек, навострив свои чуткие черные уши.

Мальчишки не сводили с него глаз, и я понимал, что каждый из них в душе страстно мечтал иметь такую же собаку и стать самым знаменитым охотником!

Выставка закончилась поздно. Члены комиссии оценили моего Рекса на «хорошо», несмотря на его молодость. Ему было всего год и три месяца. Среди своих ровесников он занял второе место.

Я возвращался домой довольный и счастливый.

Рекс весело тянул поводок, шалил, повизгивал, будто разделял мои чувства…

И вот опять подошла осень. Целыми днями пропадали мы с Рексом в тайге. Без устали бродили по чащобам и берегам таежных речек, выслеживали белку, поднимали глухарей.