Шарон Крич - Две луны

На кухне её папа мыл посуду. Он надел накрахмаленный передник прямо поверх белой сорочки с галстуком.

– Ты ополаскиваешь посуду после мыла? – тут же принялась расспрашивать его Фиби. – И почему у тебя такая холодная вода? Вода должна быть самой-самой горячей. Чтобы убивать всех микробов.

Он даже не взглянул на Фиби. Я подумала: может, ему неловко, что его застали за этим занятием?

– По-моему, эта тарелка уже достаточно чистая, – заметила Фиби.

Он снова и снова проводил по тарелке губкой для мытья посуды. Он остановился и посмотрел на тарелку. Я как будто наяву увидала, как над его головой вьются птицы печали, но Фиби была слишком занята, отгоняя своих собственных птиц.

– Ты звонил маминым подругам? – спросила она.

– Фиби, – ответил он, – я намеревался это сделать. Я немного устал. Ты не против поговорить об этом в другой раз?

– Но ты всё же не думаешь, что надо звонить в полицию?

– Фиби…

– Сэл спрашивает, можно ли мне провести уик-энд у них дома.

– Конечно, – сказал он.

– А что, если мама вернётся, пока я буду у Сэл? Ты не забудешь мне позвонить? Ты мне скажешь?

– Конечно.

– Или вдруг она позвонит? Может, мне лучше остаться дома? Думаю, я должна быть здесь на случай, если она позвонит.

– Если она позвонит, я сразу сообщу тебе, – заверил он.

– Но если до завтра от неё не будет никаких вестей, – заявила Фиби, – мы обязательно должны будем обратиться в полицию. Мы и так ждали слишком долго. Что, если она связана где-нибудь и ждёт, когда мы её освободим?

Вечером, дома, я готовила доклад по мифологии, когда позвонила Фиби. Она шептала в трубку. Когда она спустилась в гостиную пожелать папе спокойной ночи, он сидел в своём любимом кресле и смотрел в телевизор, но телевизор был выключен. И не знай она своего папу так хорошо, она могла бы подумать, что он плачет.

– Но мой папа никогда не плачет, – сказала она.

Уик-энд получился невероятно длинным. Утром в субботу Фиби с чемоданом прибыла в наш дом. Я воскликнула:

– Господи, Фиби, ты разве к нам на месяц?

А когда я отвела её к себе в комнату, она удивилась: мы что, будем жить в одной комнате?

– А почему бы и нет, Фиби, – ответила я. – Мы как раз её расширили перед твоим визитом.

– Вовсе ни к чему надо мной издеваться.

– Я просто пошутила.

– Но здесь одна кровать.

– Тем лучше мы узнаем друг друга.

– Я думала, что ты пойдёшь спать на диване внизу. Обычно люди стараются предоставить своим гостям максимум удобств, – и она ещё раз с сомнением оглянулась: – По-моему, нам здесь будет тесно вдвоём.

Я промолчала. И даже не двинула ей по голове. Я знала, почему она так себя ведёт. Она уселась на мою кровать и пару раз подпрыгнула.

– Полагаю, мне ничего не остаётся, как смириться с твоим продавленным матрасом, Сэл. Я сплю на очень жёстком матрасе. Жёсткий матрас гораздо полезнее для спины. Именно поэтому у меня такая красивая осанка. Скорее всего, в матрасе причина твоей сутулости.

– Сутулости?

– Ну, ты же сутулишься, Сэл. Ты хоть в зеркало иногда смотришься? – И она хлопнула по моему матрасу. – Ты и гостей принимать не умеешь? Хозяевам полагается отдавать гостям всё лучшее , что есть в их доме. Тебе приходится чем-то жертвовать, Сэл. Мама всегда мне об этом говорила. Она говорила: «В жизни всегда приходится чем-то жертвовать».

– Наверное, она многим пожертвовала, когда ушла из дому, – сказала я.

Я ничего не могла с собой поделать. Она меня действительно достала.

– Моя мама не ушла из дома. Её похитили. И она приносит свою самую большую жертву именно в эти минуты, – Фиби принялась распаковывать вещи. – Куда я могу повесить свою одежду? – И когда я открыла шкаф, заявила:– Ну и свалка! А ещё плечики у тебя есть? По-твоему, мои вещи так и будут мяться в чемодане весь уик-энд? Гостю полагается всё самое лучшее. Это же простая вежливость. Моя мама говорит…

– Да знаю, знаю, жертвовать.

И десяти минут не прошло, как Фиби принялась жаловаться на головную боль.

– Это может даже оказаться мигрень. Врач, которая лечила ноги моей тёти, страдала мигренями, только на поверку это оказались и не мигрени вовсе. И знаешь, что это было?

– Что? – тупо спросила я.

– Опухоль мозга.

– Неужели?

– Да, – подтвердила Фиби. – Прямо у неё в мозгу.

– А где же ей ещё быть, Фиби. Я сразу это поняла, как только ты сказала про опухоль мозга.

– Не думаю, что ты можешь позволить себе такой тон, когда говоришь с человеком, страдающим мигренями или даже опухолью мозга.

У меня в тетради была картинка с деревом. Я нарисовала круглую башку с кудрявыми волосами, пририсовала ей верёвку на шее и закинула верёвку на дерево.

Это тянулось и тянулось без конца. В тот день я искренне её ненавидела. Я уже не делала скидку на то, что она расстроена из-за мамы, я просто её ненавидела, и я хотела, чтобы она ушла. Я подумала: наверное, папа тоже мог чувствовать что-то похожее, когда я закатывала все свои истерики. Может, он тоже какое-то время меня ненавидел.

После ужина мы отправились навестить Мэри Лу. Мистер и миссис Финни за компанию с Томми и Дуги валялись на лужайке перед домом на груде сухих листьев, а Бен сидел на крыльце. Я присела рядом, пока Фиби отправилась искать Мэри Лу. Бен сказал:

– Фиби здорово тебя бесит?

Мне нравилась его манера смотреть прямо в глаза, когда он с тобой разговаривает.

– Со страшной силой, – призналась я.

– Спорим, ей одиноко.

Не знаю, что на меня нашло: я уже готова была протянуть руку и погладить его по щеке. Сердце билось так гулко, что он наверняка это услышал. Я встала и ушла в дом. Из заднего окна я видела, как миссис Финни залезла на крышу гаража по приставной лестнице. Там она сняла куртку и расстелила её. Через пару минут за домом показался мистер Финни и поднялся по лестнице. Он тоже снял куртку и расстелил рядом. Он лег прямо на крышу и обнял её. Он поцеловал её.

Так они и лежали на крыше, прямо под открытым небом, и целовались. Это разбудило во мне странные чувства. Они напомнили мне моих маму и папу, до родившегося мёртвым ребенка, до операции.

Бен пришёл на кухню. Он полез в шкаф за стаканом, а сам смотрел на меня. И снова меня охватило это непонятное желание погладить его по лицу, по щеке, прямо вот тут. Я даже испугалась, что рука сама могла потянуться к Бену, если я не прослежу за ней. Это было очень, очень странно.

– Представляете, где сейчас Мэри Лу? – выдала Фиби, едва вошла на кухню. – Она с Алексом ! И у них свидание !

Я ещё никогда не была на свидании. И Фиби, судя по всему, тоже.

Тем вечером у нас дома я вытащила из кладовки спальный мешок и расстелила на полу. Фиби уставилась на него так, будто там сидел паук.