Татьяна Пономарева - Трудное время для попугаев [сборник litres]

Устя, пережив это унизительное откровение, где-то к Новому году почти успокоилась… И вдруг он звонит ей в десять часов вечера в субботу и, как лучшему другу: «Слушай, у меня есть билетик в Дом кино на завтра. Пойдем?» Конечно же в первые две секунды: «А иди ты к черту!» (разумеется, мысленно!), а в остальные, начиная с третьей (уже вслух): «Ну давай! Во сколько? Договорились!..» И прекрасный вечер, высоко художественный фильм, а потом… А потом опять ничего! Как будто ей все померещилось… И только изредка, встретившись где-нибудь на лестничном вираже, он начинал смотреть на нее так, как ей хотелось, как она ждала, смотреть, как бы припоминая что-то необходимое и случайно потерянное.

Ей показалось, он расстроился, узнав, что она не едет в Эстонию. «А я поеду», – сказал он, вновь закручивая маленькую ослабевшую пружинку непонятного ей механизма. Когда же она встретила его перед отъездом на автобусной остановке, он отрывисто махнул рукой: «Извини, спешу!» – и, скользнув бесцветным взглядом, пошел в сторону дома… Больше всего покоробило это «извини», ведь знал, что ей хотелось поговорить с ним!

И, стоя у пыльного подъездного окна, тогда, когда они уезжали, Устя решила про себя: хватит! Больше она на него не посмотрит, он не дождется этого ее дурацкого выражения: один раз увидела свое лицо в зеркале у раздевалки в то время, когда он проходил мимо и что-то у нее спросил, – ангел бескрылый, вся пунцовая, с рыжими бровями!

Вот почему Устя по-настоящему обрадовалась, когда Леша позвонил ей вечером, после того как все уехали, и сказал:

– Где ты была? Я искал тебя целый день!

– А зачем ты искал меня целый день? – спросила она, понимая, что этого у него спрашивать не нужно, что ей нельзя так с ним!

– Я искал тебя, потому что хотел накормить тебя булками…

– Сам, что ли, пек?

– Нет, сегодня не мой день. Мой день – среда. А хочешь, я принесу их тебе сейчас?

– Леш, ты… из-за меня не поехал?

– Я не поехал из-за булок! И ты это прекрасно знаешь…

До этого разговора Устя думала, что проревет всю ночь, терзая себя фантазиями на дорожную тему: вот, мол, они там едут, веселятся, болтают, колеса стучат, а она – несчастная, невезучая… И вдруг ей расхотелось быть несчастной, невезучей! Она сказала себе строго и уверенно: «Все хорошо! И будет еще лучше, я это знаю!»

И стало действительно хорошо! Так хорошо, как никогда еще до этого. Впереди лето, и можно ездить на пляж, сколько угодно слушать музыку, не заботясь о том, что завтра две контрольные и точка в журнале, можно читать и шить, поздно приходить домой… Да масса возможностей, несмотря на домашние дела, которые никто никогда для нее не отменит. И над всем этим защитным теплым куполом Лешино: «Я искал тебя целый день!»

Больше того, все это – хорошее, лучшее из того, что было до сих пор, – так бы, может, и осталось, прижившись надолго или навсегда.

И осень с ее новыми делами и заботами не стала б помехой, только бы держался «купол» и это: «Я искал тебя целый день!» Но Леша сам, сам, не понимая, все портил своей дурацкой ревностью и обидчивостью! Ну подумаешь, сказала она про жокея! Глупо, в сущности, не надо было, но так уж вырвалось, И ничего не шевельнулось в ней, когда она заметила эту картинку. Ничего, кроме удивления, что действительно жокей так похож на Беса. Устя сказала это отвлеченно, а Лешка обиделся. Подумал, должно быть: «Со мной сидит, а вспоминает Беса…» А для нее такой радостью, таким открытием было наконец-то освобождение от прошлого! Но ведь не расскажешь!

Бабушка в детстве учила ее этому бессловесному языку, и как мало Устя усвоила, раз непоправимо ошибается до сих пор. Художник Ворпест хочет одолеть этот язык, чтоб утончить восприятие мира, утончить не для владычества над ним, а для гармонии – как это слово затаскано, завазюкано, его долго-долго дергали, как бантик на веревочке для кошкиных забав…

Конечно, Леша вскоре позвонил и ждал у голубятни. В дороге она опять что-то такое ляпнула, не подумав. И он как бы не обратил внимания.

Она забыла про это, но он вдруг спросил:

– Ты что, получила письмо?

– Нет, – удивилась Устя. – С чего ты взял?

Она действительно получила письмо от Нателлы лишь несколько дней спустя.

Тогда же случилась эта неприятность с пропажей Ярика. Где они только его не искали! Развесили объявления… Но все напрасно, и теперь предстояло отчитываться перед хозяйкой. Еще эта разбитая бутылка. Леша взял ее с полочки – просто посмотреть. Она действительно была очень красивая: темно-шоколадного цвета, витая, с золотыми ободками. Выскользнула из рук – и ровно на две части! Ликера там было на донышке… Но это – ладно, можно объяснить, извиниться. Но куда, куда, в самом деле, исчез кот?

Устя по случаю рассказала об этом Людмиле, соседке, тоже кошатнице. Та махнула рукой:

– Не морочьте себе голову! Он выскочил в форточку. Сколько угодно таких случаев. А хозяйке нужно было, раз в доме кошки, делать на окна сетку…

Самое противное то, что Леша старался – ухаживал, кормил…

– Ключи будем отдавать вместе, понял? – сказала ему Устя.

Он дал ей легкого щелбана:

– Не учи старших!

Но под конец он совсем скис, и ей стало жаль его, как своего большого ребенка. Великодворская должна была вернуться со дня на день, скорей бы уж!

И действительно, кошки, как им и положено, первыми почувствовали хозяйкино приближение: перестали есть, группами собирались в коридоре, скоропалительно и надменно отлучая Лешу от обязанностей временного опекуна.

– Знаешь, что, Леш, я придумала? Надо ее хорошенько встретить: пироги, ужин – с дороги это прежде всего. Я полы вымою.

– Не тот случай… – вздохнул Леша.

– Тот, не тот, мне лучше знать! Она приедет – кота нет, любимая коллекционная бутылка в помойке… Пусть хоть пироги будут на столе, курицу зажарим! Я знаю место, где можно надрать цветов…

– Ладно, Усть, кончай суетиться – цветов надрать! Обойдется. А насчет поесть, это я быстро домой сгоняю, мать вчера наготовила – холодильник на грани взрыва… Притащу, не волнуйся!

– Ты много не бери, зачем…

Усте, с одной стороны, было жаль, что кончились их посиделки. Все же не по улицам болтаться, особенно в дождь. Она привыкла к этому дому, даже забыла про тот дурацкий вечер, когда ей что-то здесь грезилось и мерещилось. Вообще-то один раз она хотела вызволить ключи у Леши, чтоб нормально, без паники, опять побалдеть здесь одной, но не получилось.

Конечно, все может быть: вдруг Великодворская вернется сегодня, а вдруг заждавшиеся кошки ошиблись или объявили разгрузочный день… Но лучше перестраховаться, в крайнем случае съедят деликатесы сами, плохо ли!

В квартире она решила серьезной уборки не затевать, подхалимаж должен быть легким, неназойливым. Самое главное – вымыть полы, и надо это сделать побыстрее, до Лешиного возвращения. Она налила в тазик воды, насыпала порошок, но решила раздеться, чтоб не испачкать юбку. Оставив тазик в ванной, Устя вошла в комнату, хотела повесить юбку на стул и тут услышала, что снаружи открывают квартирную дверь, осторожно щелкая ключом в замке… Предчувствие сбывалось! Жаль только, что не успели сделать задуманное, часок бы! Она стала, путаясь в петлях, застегивать обратно юбку и чуть не заорала от ужаса: в комнате появился Ярик!