Алексей Осипов - По волчьему следу

Тропинкой быстро пробежал через сад, потрепал за уши собаку, всегда поджидавшую его, и застыл в недоумении.

Что такое? Перед окнами, под ветвистой зеленой грушей, стоит молчаливый, словно подбитый, трактор. Уж не с отцом ли что случилось?

На крыльце встретил мать, встревоженную и грустную.

— А папа где? — спросил Виктор.

— По телеграмме уехал. С бабушкой плохо.

И Виктору сразу представилась бабушка. Маленькая, сутулая, с голубыми вылинявшими глазами. Прошлое лето он гостил у нее. Купался в Оке. На эти каникулы тоже собирался к ней. И вот вдруг…

— А как же трактор? — обратился к матери Виктор. — Папин напарник болеет.

— Постоит трактор, отдохнет.

— Весна, сев начался, — раздумчиво сказал Виктор, — а отец говорил, что земли подготовленной нет.

— Нет… а тебе-то что? Кому надо — подготовят. Что задумался? Или двойку схватил?

Виктор не ответил. Пообедав, подошел к окну… Еще сиротливей и угрюмей показался ему трактор. Солнце ударило по лемехам, и они вспыхнули оранжевыми кострами.

— Я пахать поеду, ладно? — сказал Виктор и, не дожидаясь разрешения, начал надевать отцовский промасленный комбинезон.

— Пахать? — развела руками мать. — Еще чего не хватало! Отец соляркой пропах, и ты хочешь?

— А что ж? — буркнул Виктор.

Такого ответа мать не ожидала. Она поняла, что запретом ничего не сделаешь, и решила отговорить лаской.

— Придет, сынок, время — наработаешься, успеешь еще. Играй, как все, веселись. Теперь у тебя и ботинки с гвоздями есть…

Мать достала ботинки.

— Какие тяжелые. Да в них разве бегать можно? А ну-ка надень, пройдись, я посмотрю.

Но Виктор даже не повернулся. Он сосредоточенно смотрел в окно, и ему казалось, что трактор присел, в землю врос.

— А про учебу ты думаешь? — снова назидательно заговорила мать. — Ты в восьмой класс собираешься? Или на второй год в седьмом хочешь остаться?

— Не останусь. А на воскресенье нам не задали.

— Не задали, так я задам. Никуда не поедешь!

Она подошла, внимательно посмотрела на сына в отцовской одежде и громко рассмеялась.

— Погляди, на кого ты похож!

Виктор посмотрел на себя в зеркало, ухмыльнулся. В отцовском мешковатом костюме и не по размеру больших кирзовых сапогах он походил на огородное пугало.

— Нарядился! Не только грачи, люди и то испугаются. А ну-ка размундиривайся!

— Пусть! Все равно поеду.

— Не послушаешься, хворостиной выпорю.

— Пори! — Виктор улыбнулся. — Только у меня теперь шкура толстая. — Он пощупал грубый, словно дубленый, рукав комбинезона.

— Учителям скажу, ослушник ты этакий… Сломаешь трактор — отец устроит тебе метелицу.

— Не сломаю. Я уж столько земли на нем перепахал. Батя знает…

И Виктор нетерпеливо направился к выходу. На крыльце его встретила ватага ребят. Они удивленно таращили глаза, озорно гоготали.

— Клоун! Смотрите!

— Спрячься, напугаешь!

— Ты куда собрался?

— А футбол?

Виктор молча прошел мимо ребят, зачерпнул в кадке дождевой воды, залил в радиатор, проверил по уровню масло, протер тряпкой мотор и сиденье.

Мальчишки с любопытством наблюдали за каждым его движением, не совсем еще понимая, что происходит.

Дробно затрещал соскучившийся по работе пускач, и ребята, заткнув уши, мигом отскочили от машины. Барабанная дробь пускача сменилась спокойным, уверенным гулом дизеля. Из трубы выскакивали синие колечки дыма, и казалось, будто кто-то на невидимую бечевку нанизывает баранки.

Колька отвел Виктора в сторону.

— Значит, в кусты, да?

— Не могу. Мать силком посылает.

— Эх ты, дезертир. Кто же правым нападающим будет?

— Отстань! — бросил Виктор, нахлобучивая замасленный картуз, внимательно взглянул на плуг, на дорогу, как всегда делал отец, и скрылся в кабинке.

Трактор качнулся, как бы раскланиваясь перед мальчишками, и пошел вперед. Виктор не слышал, о чем гудела разноголосая ребячья компания, но по их недовольным лицам понимал, что они обиделись на него.

Будто по линейке мелом на доске, провел Виктор первую борозду, ориентируясь на высокую березку в лесной полосе. Остановил машину, сбегал в посадку, наломал мягких пушистых березовых веточек, навтыкал их по углам кабины — и сразу в ней запахло молодой весной. Послушный трактор снова с грохотом и лязгом пополз по рыжей стерне. Вывернутые пласты чернозема блестели на солнце, дышали паром. И над ним кричали, кружились, падали в борозду грачи.

Спокойно и уверенно вел машину Виктор, ни одного лишнего движения. Трактор послушен умным рычагам. Недаром еще с четвертого класса ездил Виктор с отцом в поле: вначале наблюдал, как работает отец, расспрашивал, помогал в ремонте, протирал машину тряпкой, заливал горючее, а потом получил разрешение на самостоятельную поездку по дороге.

Вспомнив об этом, Виктор улыбнулся. Машина тогда была непокорной, строптивой. То не хотела сдвинуться с места, то вдруг козлом прыгала вперед, то круто поворачивала в сторону, словно пытаясь сбросить неопытного седока. Отец сидел рядом, молчал, а Виктор обливался потом, нервничал, хватался то за один рычаг, то за другой, выжимая сцепление, увеличивал обороты и со страхом ждал, что отец вот-вот скажет: «Не годен, вылезай!» Но отец молчал, покуривал и едва заметно улыбался.

А когда трактор стал послушным Виктору, отец сказал: «Ничего, теперь можно и на земле поработать». У мальчишки от радости захолонуло сердце…

Виктор так увлекся работой и воспоминаниями, что и день показался коротким. Уже за березовую рощу опустилось уставшее солнце. Стараясь заглушить гул трактора, защелкали соловьи. Беспокойная луна со свитой звезд вышла в синее небо, а Виктор все пахал и пахал. Он еще ниже опустил козырек кепки, чтобы лучше видеть бороздку, освещенную снопом электрического света.

Грачей на поле сменили совы. Их темные, тяжелые тени мелькали над пашней. Завидев мышь, совы камнем падали на землю.

Временами Виктор смотрел на плуг, и ему казалось, что ночью лемеха врезаются напористее, веселее, старательнее, и распаханная земля черными волнами расходится от плуга.

Впереди в голубом отсвете луны показался человек. «Уж не мать ли? — подумал Виктор. — Что же случилось?»

Он переключил скорость, и трактор, будто тоже волнуясь, быстрее побежал навстречу идущему. Поровнявшись с ним, Виктор остановил машину, спрыгнул на землю.

— Сашка! — густым басом окликнул мужчина.

Виктор молчал. Он по голосу узнал председателя колхоза и, боясь, что тот будет ругаться, не знал, что и ответить.

— А мне сказали, что ты к больной матери уехал. Думал, сев остановится. Вот и поверь людям.

— Да это не он, — тихо, словно виноватый, проговорил Виктор.

А председатель раскатисто рассмеялся: