Юлия Кузнецова - Первая работа. Возвращение

В конце письма было указано не только имя Ирэны, но и фамилия, а ещё должность и место работы. И каждое слово в этой концовке кричало: «Я умею трудиться! Я умею быть первой!»

Сначала письмо меня здорово разозлило. Я сидела в углу школьной раздевалки, на любимом чёрном диване с дырявой обивкой, из которой так легко выковыриваются кусочки жёлтого поролона. Размышляя над тем, какой же противный командный тон у этого письма, и над тем, что, вероятно, его составлял секретарь, я успела нагрести целую поролоновую горку.

Когда я перечла письмо второй раз, внутри меня завёлся червячок сомнения. А если и правда Дана всего лишь ленится? Если надавить на неё, заставить трудиться…

«Надавить на Дану? – изумилась моя „добрая“ половинка, ловко отколовшись от „строгой“. – Где это видано, где это слыхано?»

Память услужливо подкинула факт, говоривший о том, что Ирэна права. На первом занятии, ещё в прошлом году Дана отказалась запоминать испанские местоимения не потому, что у неё были проблемы с «кон-цен-тра-ци-ей», а из вредности. Потом, когда я объясняла ей цвета («Красный! Синий! Зелёный!»), она довела меня до белого каления! Я её чуть не стукнула тогда.

Очевидно, Ирэна не зря добилась высокооплачиваемой работы. Она умела не только трудиться, но и влиять на людей.

Я знала Дану. Она не выносит давления. Но когда человек взрослеет, он должен привыкать делать не только то, что хочется. Дана должна понять, что обучать её играя никто в школе не будет.

С другой стороны, так не хочется её заставлять… Почему бы и дальше не заниматься как раньше?

Мне нужен хороший совет. Ромка разложил бы всё по полочкам.

Закрываю приложение «Почта», захожу в вотсап. Долго думаю и наконец решаюсь: «Привет» . Я не уверена, что напишу ещё, но это короткое слово из шести букв – будто маленький мостик между нами. По мостику вовсе не обязательно перебегать на другую сторону. Можно просто помахать друг другу с разных берегов.

Ромка отвечает сразу же, будто сидел и ждал. Я приободряюсь.

«Может, увидимся сегодня?»

«Зачем? Будешь меня жалеть? Выражать сочувствие? Хочу тебя заранее предупредить: мне это НЕ НУЖНО».

Значок «онлайн» погас. «Был в сети в 14:56». Всего минуту назад, а кажется – вечность…

Дана обычно встречала меня на пороге. Висла на мне, поджимая ноги, заглядывала в глаза, здорово нервируя ревнивую няню. Сегодня меня ждала только Роза Васильевна. Выражение лица у неё было очень суровым. Оно как бы сообщало: «Виснуть на тебе не собираюсь». Хотя не могу сказать, что мне этого хотелось.

– Давайте быстренько провожу вас к Даночке, – торопливо сказала она. – А потом пятнами займусь. Извозилась вчера моя цыпонька на прогулке – хуже некуда. И где только грязь нашла – погода сухая стоит!

Последнюю фразу Роза Васильевна произнесла, принимая от меня куртку, и я, к своему смущению, заметила большое пыльное пятно на боку. Я только что обходила в их роскошном дворе огромный лимузин – видимо, где-то прижалась к нему и испачкалась. Ладно, будем надеяться, Роза Васильевна имела в виду только свою «цыпоньку».

– Я могу сама к Дане пойти, зачем вам отвлекаться, – предложила я.

Она сделала вид, что не услышала моих слов. Ещё бы, я посмела вмешаться в её царственные планы!

Дверь в Данину комнату была прикрыта. Роза Васильевна толкнула её.

Дана сидела за столом в странной позе. Она положила руки под голову и рассматривала коллекцию кукол, но взгляд её был рассеян. Видно было, что она глубоко задумалась и даже не замечает нашего присутствия.

– Подождите, – попыталась остановить я Розу Васильевну, но та решительным шагом вошла в комнату и позвала:

– Дана Андревна!

Молчание.

– Эй! – замахала руками Роза Васильевна.

Дана по-прежнему думала о своём.

– Подождите минутку, – взмолилась я.

Роза Васильевна обернулась ко мне, засмеялась:

– Ты посмотри, как задумалась, а?

И снова позвала:

– Дана Андревна! Учительница пришла! Ей до морковкиного заговенья тебя ждать?!

Дана дрогнула всем телом, подняла голову и покраснела.

– Прости, Розочка!

Она выскочила из-за стола, подбежала к няне и обняла её.

– Я так тебя люблю, – с чувством сказала Дана. – И тебя, Маш, тоже люблю. Я весь мир люблю! Правда-правда!

– Ты нюни не распускай, – велела Роза Васильевна. – Cама знаешь, матери это не нравится. Давай за дело, егоза! Вам чего мать велела? Стихи учить! Вот и учите!

– Не хочу, – сникла Дана. – Я ненавижу учить.

– А говоришь, весь мир любишь, – поддела её Роза Васильевна. – Значит, и стихи люби. Всё! Ушла!

Вовремя она удалилась. Мне хотелось её чем-нибудь стукнуть. У человека расстройство памяти, он сидит, о чём-то своём размышляет. Возможно, вспоминает что-то важное, бродит где-то по закоулкам в голове. А тут – н|а тебе! Взять и прервать, вмешаться, да ещё и настроение испортить. Ребёнок говорит ей, что любит! А она – учи стихи. Удивительно чёрствая у Данки няня. Если бы я была на её месте, я бы села тихонько рядом с Даной, и мы вместе помечтали бы, погрезили. А этой лишь бы пятна свои выводить! У, черствятина!

– Садись, Дан, – ласково сказала я.

В эту секунду я так её жалела, что готова была схватить в охапку и выкрасть у злой няни, отвести в парк аттракционов и кататься целый день на американских горках, поедая сладкую вату и мороженое.

– Маша… Я так не хочу ничего учить… Ты будешь кричать. Я не хочу, чтобы на меня кричали. – Глаза Даны наполнились слезами.

– Что ты. – Я просто умирала от жалости. – Что ты, дружочек, я же на твоей стороне! Я тебя тоже очень люблю!

– Правда? Тогда давай ничего не будем учить?

У меня на глазах тоже заблестели слёзы, я улыбнулась через силу и сказала:

– Будем. Именно потому, что я на твоей стороне.

– Тогда давай так, – предложила Дана, – строчку учим – играем в мышек. Строчку учим – играем в мышек.

– Хорошо, – согласилась я, – только не строчку, а строфу.

– Как это?

– Ну, четыре строчки.

– А, строфа – это строчкина мама? – догадалась Дана. – У неё четыре дочки-строчки!

– Точно! – засмеялась я. – Договорились? Кстати, это называется компромисс! Когда мы делаем не совсем то, что хочешь ты, и не совсем то, что хочу я, а что-то посерёдке.

– Компромисс! – с восторгом повторила Дана. – Обожаю длинные слова!

Я мысленно показала Розе Васильевне язык. Вот как надо работать с ребёнком!

Все стихотворения, честно говоря, были довольно дурацкими. В том, которое предстояло учить нам с Даной, фраза «С первым сентября!» рифмовалась со словом «ура». Тогда уж «уря!» нужно говорить. Ещё там попалась фразочка «крепко взяли ручки в ручки», и вообще было такое запредельное количество пафосных заявлений, что скулы сводило. Но мы вместе посмеялись над «ура-уря» и принялись учить.