Юлия Кузнецова - Первая работа. Возвращение

Мы с папой и Гусей вышли в прихожую и начали потихоньку одеваться. Гуся у нас и так медлительный, да ещё и отвлекается на всё подряд. Притащил свой автомат, который мягкими пульками стреляет, и давай им хвастаться.

– Так мы и не успеем ничего сжечь! – возмутился папа, завязывая шнурки.

– Ой, иду! – испугался Гуся и положил автомат на коробку, которую мы собирались сжигать.

– Его тоже сжечь? – нахмурился папа.

– Нет, дядь Коль, не надо! – засмеялся Гуся.

– Тогда убери его отсюда.

– Сейчас, дядь Коль, только тетрадку возьму… тоже сжечь хочу. По математике. – У меня трояк в четверти, – прибавил он шёпотом.

– Может, не сжигать надо, а работу над ошибками сделать? – возмутилась я, но Гуся уже умчался. – Пап, а мы успеем вернуться? – спросила я, застёгивая куртку. – А то мне бой курантов сегодня очень нужен.

– Желание придумала?

– И не одно.

– А думаешь, несколько исполняют? – задумчиво спросил папа, поднимаясь с колена. – Если хочешь, одно я за тебя загадаю. Мои-то все исполнились.

– Ой, папа, – растрогалась я и обняла его так крепко, что мы чуть не завалились на вешалку. – Спасибо…

Пару секунд размышляю: может, и правда передать ему желание, чтобы Мишка спал, это же и в папиных интересах тоже… Потом решаю не расстраивать его своей просьбой. Огорчится ещё.

Гуся вернулся, сжимая в руке тетрадку.

– Ну что, идём?! – нетерпеливо сказал папа и схватил коробку. Автомат слетел с неё, упал на подзеркальник, спихнул на пол тарелочку с мелочью и ключами. Послышался звон на всю квартиру, монеты раскатились по углам. Мы с папой переглянулись, и тут же истошно заголосил из бабушкиной спальни Михаил. На пороге гостиной возникла мама. У неё на лице было настоящее отчаяние.

– Вы одурели?! – прошептала она. – Вы зачем его разбудили?! Пока я укачивать буду, весь Новый год пропущу! Коля! Зачем ты это сделал?!

– Ань, да я ничего не делал, – забормотал папа. – Коробку взял. А Гуся на неё автомат положил. Я его просил убрать…

– Давай, на ребёнка ещё всё свали! – зло сказала мама и побежала на вопли, которые разгорались с каждой секундой всё сильнее.

– Ань, ну я же не специально! – расстроился папа. – Давай я его покачаю!

– Давай ещё дворника с улицы позовём покачать! – прокричала из комнаты мама.

– Я не дворник! – рассердился папа.

– Для него все – дворники! Он, кроме меня, никого не воспринимает!

Я не стала слушать их перебранку. Вышла на лестницу. Из-за дверей каждой квартиры слышались крики, и все они были восторженными. Ругань доносилась только от нас.

Я спустилась на этаж ниже. У батареи под окном грелась пушистая рыжая кошка с круглыми глазами. Она резко повернула голову на звук моих шагов, а потом медленно, будто с презрением, отвернулась. Новый год высветил и её одиночество.

Я толкнула дверь подъезда, вышла на улицу. Через дорогу темнел лесопарк, куда мы собирались идти жечь коробку. Небо было тёмно-фиолетовым, зато звёзды горели так ярко и близко, что казалось, можно встать на стремянку и достать до них рукой. Бабушка говорит, в Зеленограде воздух чище, поэтому и звёзды так хорошо видно. Дождь, который лил уже неделю, прекратился, воздух был наполнен влагой, из лесопарка доносился запах хвои.

Я прислонилась к стене рядом с дверью подъезда и задумалась о своих желаниях. Какое самое важное? Может, вместо них всех загадать, чтобы родители не ссорились? Пусть лучше на меня Снежана таращится весь урок, чем дома будет такой кошмар…

На краю лесопарка, ближе к дороге, рос огромный клён. Я вспомнила, как мы с Гусей однажды рвали с веток «носики», от которых здорово чешется переносица. За ветку клёна зацепилась гроздь полусдувшихся шариков поросячьего цвета. Ветер мотал её туда-сюда.

Стена была холодной. Я сунула озябшие руки в карманы и в одном из них нащупала бумажку, выпавшую из того вороха, который мы с папой собирались сжигать. Похоже, никто уже не выйдет, все заняты руганью. Интересно, кто-нибудь заметил, что меня нет дома?

Я развернула скомканную бумажку и ахнула. Это был Данкин тест. Я посмотрела на лесопарк. Потом вздохнула, отошла от стены и поднесла тест под тусклый свет фонаря, свисавшего с козырька подъезда.

«Зачеркни лишнее слово: медведь, собака, кошка, коза». Данка зачёркивает «козу». Я понимаю её логику: коза с рогами, остальные – нет. Но тема-то называлась «Дикие и домашние животные»!

– Тут спорно, – бормочу я. – Нечего такие неоднозначные вопросы задавать.

Я чувствую воодушевление, представив, как объясняю всё Ирэне, но следующее задание огорчает меня. «Обведи гласные буквы красным карандашом». Данка обвела синим. «Раскрась все числа меньше пяти». Она раскрашивает те, что больше пяти. «Посчитай, сколько яблок, и напиши ответ». Данка пишет неправильно. Несколько заданий не сделано: она не поняла, чего от неё хотели, хотя задания были очень простыми. И наконец, то, что меня добило окончательно. «Напиши своё имя». «ДОНА» – вывела моя ученица.

На ветку с шариками села ворона и принялась громко каркать.

Я скомкала тест и закрыла лицо руками. Как?! Как можно ошибиться в написании собственного имени?!

Зачем я объясняю ей про глухие и звонкие, про круговорот воды в природе, зачем учу испанскому и математике? К чему все усилия, если человек не может написать правильно своё имя?!

«У неё проблемы. – Мысль обожгла меня, как петарда, которую кто-то взорвал за бабушкиным домом. – У неё такие проблемы, с которыми мне не справиться… Ромка прав. Не во всём. Дана нормальная. Но… всё-таки… всё-таки…»

Ворона затихла. Ветер трепал и трепал розовые шарики, а они цеплялись за клён, как чьи-то отчаянные надежды – за соломинку…

– Маша! – закричала мама из окна. – Поднимайся! Новый год на пороге!

К вороне подлетела другая и принялась каркать ещё громче первой. Наверное, тоже звала праздновать. А может, требовала уступить место.

Я двинулась к подъезду, медленно, словно не озябла, а совсем окоченела. У двери я обернулась на ворон. Вторая продолжала кружить и каркать, а первая застыла и не двигалась с места. Не хотела уступать ветку, хоть тресни.

Родители уже помирились. Может, они загадали это заранее, а Дед Мороз поспешил исполнить их желание, чтобы они не портили праздник. Не знаю. Мне было всё равно.

– Вон он, летит, летит! – радостно закричала мама, тыкая в окно и придвигая к нему Гусю. – Дед Мороз летит!

– Вы меня обманываете! – обиженно закричал Гуся, но всё-таки всмотрелся в звёздное небо.

– Как обманываем, мы правду говорим! – возмутился папа. – Вон у его оленя один рог золотой, а другой – серебряный!