Анна Вербовская - Летуны из Полетаево, или Венькины мечты о синем море

- Что, нравлюсь? – широко улыбнулась бабка Матрёна.

И улыбка была у неё… Какая же удивительная у Матрёны была улыбка! Хоть и вытянутая до ушей, хоть и тонкогубая, редкозубая и даже кривоватая слегка…. Но вот поди ж ты – улыбнулась Матрёна, и сразу в красавицу превратилась, будто лампочка у неё внутри включилась, а в душе канарейки запели и одуванчики пышным цветом расцвели.

- Знаю, о чём спросить меня хочешь, - продолжала Матрёна, обращаясь к Веньке, - И сразу дать тебе ответ могу.

«Вот ведь, все тут про всё за меня додумывают, и что меня интересует, знают наперёд», - недовольно подумал Венька.

А Матрёна потрепала его ласковой мягкой рукой по голове и, улыбнувшись ещё шире, продолжала:

- Ты думаешь: как же, мол, она, такая корова…

«Ну, положим, не корова, а бегемот», - мысленно поправил Матрёну Венька.

- Как же, мол, размышляешь ты, такой бегемот…

«Поосторожнее надо, с мыслями-то», - испугался Венька и постарался не думать вообще.

- В общем, мозгуешь сидишь: как я летать могу, такая большая и пышнотелая. И каким образом воздух меня на себе выдерживает. Угадала?

Венька застенчиво потупился и молча кивнул.

Глава 22. Про балерин и водолазов.

- А это не воздух вовсе, - объяснила Веньке бабка Матрёна, - Мечта моя меня в полёте держит и вниз упасть не даёт. От земли отрывает и вверх, к облакам, уносит.

- Как так?

Венька не понял, что это – шутка, аллегория или просто так, для красного словца.

- Вот ты, Вениамин Иванович, мечтаешь о чём-нибудь? – вместо ответа поинтересовалась бабка Матрёна.

- На море хочу, - честно признался он.

Даже чуть слезу не пустил, вспомнив, что маме не дали отпуск, а у папы длительная командировка. И ещё про телевизор с холодильником, скучную дачу и бабушки-Марусин ревматизм.

- Ну-у-у!!! – со смехом протрубила бабка Матрёна, - Какая ж это мечта?!

- А что же это, по-вашему? – надулся на Матрёну Венька.

Очень уж от этих насмешек обидно ему стало. И сразу все его зелёные пальмы, жёлтый песок и тугие белые паруса съежились, скукожились, помутнели, отодвинулись вдаль и даже как-то измельчали, по Матрёниной прихоти перестав быть мечтой.

- Не сердись, Вениамин Иванович, - попросила бабка Матрёна и снова осклабилась, заулыбалась, расплылась, - Просто у тебя мечта слишком простая. На море-то мы с тобой сто раз слетаем. Плёвое дело!

- У тебя, Матрёна, всё плёвое дело, - влез в разговор домовой, - А вот ежели Вениамин Иванович вообще летать не умеет, как он с тобой на это море самое попадёт?

- Запросто! Нет таких людей, чтоб летать не умели и научиться не могли. Даже, вон, тётка Груша хвостом помахивает, с ветки на ветку перелетает. А всё потому, что у неё тоже мечта!

- Да уж! Мечтательница! – проворчала бабушка Сима, - Воровка она, а не мечтательница! Пиранья!

- У каждого своя мечта, - продолжила бабка Матрёна, - Может, она мечтает помолодеть.

- Имеет право, - вступился за русалку домовой.

- Имеет. Отчего же не иметь. Только совсем она свихнулась на своей молодости. Молодится и молодится, молодится и молодится. Будто ей больше делать нечего.

- Хи-хи! – тонюсеньким голоском хихикнула бабка Нюра, - Не выйдет у неё ничего!

- Почему это? – удивился Венька.

- Потому что совесть надо иметь! Ей уже девятьсот лет вот с таким вот гаком и с хвостом. А выглядит на семьдесят пять, как девчонка. Куда ж ей ещё-то? В головастика, что ли, превратиться решила? Поумерила бы свои аппетиты!

- Вот я…, - ударилась в воспоминания Матрёна, - С детства, знаешь, кем мечтала стать?

- М-м-м-м-м…,- задумался Венька, - Поваром? Кулинаром? Продавцом колбасы на рынке?

- Господи-и-и!!! – раздражённо пропищала бабка Нюра, - Неужели так трудно догадаться? Ну, посмотри! Посмотри как следует на неё!

- М-м-м-м-м… Грузчиком? Боцманом? Тяжелоатлетом?

- Балериной! – бабка Нюра схватилась крошечными пальчиками за подол своей малюсенькой юбки и закружилась, завертелась на лавке юлой, - Фуэте Матрёна хотела крутить! Танец маленьких лебедей танцевать! Вот это мечта так мечта! Не то что…

Бабка Нюра как-то враз остановилась, замерла, осела, сморщила своё маленькое мышиное личико и пустила одинокую слезу.

И все сразу кинулись её утешать и уговаривать, что и у неё мечта будь здоров. Всем бы такую! Да не у каждого смелости хватит.

- А что за мечта у бабки Нюры такая? – шёпотом поинтересовался Венька у бабушки Симы, - Что в ней такого особенного?

- Мечта как мечта, - пожала плечами Сима, - И особенного ничего нет. Хочет, видишь ли, наша Нюра стать водолазом! Чтоб с аквалангом и в гидрокостюме по дну пруда пешком ходить!

- Чтоб глубоко, значит, погружаться! – уточнила бабка Нюра, - Вот такая у меня глубокая мечта!

- Есть!!! – пушечным выстрелом прогремело из дальнего угла, из-под тряпки, - Пить!!! Спать!!!

Все так и подпрыгнули. А Венька с бабой Нюрой, так вообще – затряслись и залезли от страха под лавку.

Глава 23. Леший Самсон.

Пока в избушке шёл спор-разговор и дым стоял коромыслом, леший преспокойно очнулся, глаза протёр и тихо теперь сидел себе в углу, зевал, покачивался маятником из стороны в сторону. Время от времени он тяжко вздыхал и вскидывал взгляд вверх, на жабу Анисью, сидевшую на часах. Смотрел он на неё с превеликим, надо сказать, интересом. То ли съесть хотел. То ли просто завязать полезное знакомство.

Анисья лешего игнорировала, и от тоски он громко икал и выкрикивал своё шаманское заклинание:

- Есть!!! Пить!!! Спать!!!

- Вот ведь животное! – покачала головой бабка Матрёна, поглядев на всё это безобразие, - Только бы утробу свою набить и спать завалиться!

После долгих расспросов и уговоров удалось всё-таки выяснить, что у лешего есть имя. Довольно необычное для этих мест - Самсон. Оказалось, что в своей семье он был самый младший, низкорослый и считался изгоем. Не вышел, как говорится, ни телом, ни делом. Мышей и птиц ловить не умел. Север и юг не различал. В породах деревьев путался.

- Какой же ты леший? – говорили ему родственники лешаки, - Если в лесу, как у себя дома, не ориентируешься?

Никто Самсона не любил, не кормил и сказки на ночь не рассказывал. Только шпыняли и еду отбирали все кому не лень. Поэтому единственной мечтой его было – наесться хоть раз в жизни до отвала и выспаться на пуховой перине всласть.

- А-а-а-а-а-а!!! – вспомнив о своей несчастной, убогой жизни, Самсон зарыдал и уткнулся в огромный, как парашют, Матрёнин подол, - А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

И всем сразу стало его жалко. Даже Веньке, хоть он и натерпелся от лешего – страшно вспомнить!

- Вот ведь, - философски заметил Добрыня, - что бывает с человеком, когда его не любят!

- Какой же он человек! – тонко усмехнулась бабка Нюра, - Это ж нелюдь! Упырь! Волосатая тварь!