Анна Вербовская - Летуны из Полетаево, или Венькины мечты о синем море

- Что?

- Ну, задавай вопросы.

- У меня, собственно говоря, один вопрос-то.

- Для интервью маловато. Я уж приготовился. Извилины завил, распрямил и из последних сил напряг.

- Да я просто узнать хотел. Это вы сделали?

- Что опять? В чём я перед тобой всегда виноват? За мух я уже отчитался!

- Вы стащили и подкинули Корябе мой кед?

- Какой мопед? – Добрыня мгновенно впал в полную глухоту и несознательность, даже для достоверности уши в трубочку закрутил, - Нету никакого мопеда. Ступа была. Телега была. Ковёр-самолёт когда-то тоже существовал, но его моль давно съела. Ты вообще, Вениамин Иванович, о чём?

- Вы тут Ваньку-то не валяйте! – рассердился Венька на домового.

- Веньку, говоришь, не валять? И когда это я тебя, Вениамин Иванович, валял? Что ты ерунду придумываешь и следом своим надо мной, как кувалдой, размахиваешь?!

- Я?! Следом размахиваю?! – возмутился Венька, - Что вы, Добрыня Добрыньевич, за чушь несёте?

- А что ты меня тут допрашиваешь, как подследственного? Стало быть, под следом я у тебя! А ты, Вениамин Иванович, изверг!

Добрыня дёрнул себя двумя руками за седые косички, и из его глаз фонтаном, как у клоуна, брызнули потоки жалостливых слёз. Потом достал из-за пазухи скалку и…

И-и-и-и-и!!! – тонко заскрипела и откинулась со слабым стуком крышка подпола. На поверхности показалось нахмуренное Фимино лицо.

- Снова сплошь золотые. Простое всего одно. Из чего ж омлет-то готовить?

Венька тоже огорчился – омлет он очень сильно любил, особенно с горошком и сыром. И не пришло ему даже в голову, что на Корябино золото столько куриных яиц и омлетов накупить можно! Было бы из-за чего переживать!

- Чем же гостей радовать и угощать? – причитала Фима, хлопоча у печки, - Неужели брюквой простой и пареной репой?

Бах!!! – грохнуло из-за печки.

Бам-м-м!!! – пошёл по всей избе звон.

- Ты, я смотрю, уже средь бела дня своей колотушкой колотишь? – рассердилась на домового Фима.

- А-а-а-а-а-а!!! – во весь голос зарыдал за печкой Добрыня, - Не хочу пареную репу! Сосисок хочу! Колбасы!

- Ладно-ладно, - смягчилась Фима, - Не реви. Пойду в лавку схожу. Куплю чего-нибудь.

Она сняла с крючка плетёную авоську. Сунула в карман кошелёк. Повернулась к Веньке и строго погрозила ему пальцем.

- Пока не вернусь, будешь за старшего.

- Я за старшего! – раздался из-за печки оскорблённый вопль, - Я!!! Я старше него!!! И вообще!!!

Бах!!!

Бам-м-м!!!

- Ну, хорошо, - печально вздохнула Фима, - оба за старшего. Дом стерегите. Дверь никому не открывайте. Только званым дорогим гостям.

С тем и ушла.

Венька остался сидеть на лавке, мучительно соображая – что ему делать, если кто-нибудь в Фимино отсутствие всё-таки придёт. И как он узнает, званый это гость или незваный, дорогой или так себе, не очень.

…Ровно через пять минут после того, как затихли Фимины шаги, в дверь громко и очень настойчиво постучали.

Глава 19. Незваный гость.

- Иди давай, открывай! – раздался Добрынин голос из-за печки, - Слышишь, стучат!

- А чего я-то? – огрызнулся Венька, - Вы хотели за старшего быть. Вот и идите сами.

- Я уже расхотел. Фима сказала, ты старший. А я вообще послушный домовой. Всегда свою многоуважаемую Фиму слушаюсь и почитаю. Почти как родную мать.

Между тем в дверь колотили и колотили, как будто молотком или кувалдой. Грохот стоял такой, словно дом целиком запихнули в мешок с камнями, и так и трясли всё вместе, перекатывали.

- Иди-иди, - продолжал командовать домовой, - Чего расселся квашнёй?

- Есть!!! – прогремел снаружи густой жутковатый голос, - Пить!!! Спать!!!

Веньке стало совсем не по себе. Даже в животе от страха закрутило.

Точно ли это дорогой гость? А если даже и дорогой, то званый ли? А если званый, то кем и куда?

- Так и быть, - сжалился над Венькой домовой, - Пойдём открывать вместе. Я, как старший, в щёлочку подсмотрю, всё тебе обскажу подробно, а ты уже потом щеколду отодвинешь и откроешь. Делов-то!

Венька не стал напоминать Добрыне, что тот вроде бы старшим быть расхотел. Он и так был домовому благодарен безмерно, что он согласился Веньку до входной двери проводить.

Вместе они тихонько прокрались через сени. Добрыня прижал к замочной скважине прищуренный левый глаз.

- Мужик какой-то, - прошептал он, хорошенько сквозь скважину приглядевшись, - Росту большого. Метра два. Ручищи - ого-го! Ножищи – лучше вообще не смотреть. И, главное дело, волосы у него сплошняком зелёные. Как зелёнка аптечная, честное слово.

- Пантелеймон! – чуть не закричал Венька, чрезвычайно обрадовавшийся этому описанию, - Драгоценный мой Федулыч! Разлюбезный мой друг!

Он вдруг почувствовал, как за то время, что возничего не видел, по нему несказанно соскучился.

Не раздумывая ни секунды, Венька дёрнул шпингалет, отодвинул задвижку, рванул изо всех сил дверь!

- Ах! – только и смог сказать он, увидев перед собой незваного гостя.

А в том, что гость был незваный, сомнений теперь не осталось никаких. И как только Венька опять в обморок от ужаса не грохнулся?! Какая сила его на сей раз удержала?!

Добрыня, тот сразу же за сердце схватился, прошептал беззвучно «свят, свят, господи!» и растворился в воздухе, оставив Веньку с визитёром наедине.

- Есть!!! Пить!!! Спать!!! – прогремел незваный гость и сделал шаг навстречу Веньке.

Венька, свою ошибку уже осознав и совершенно в ней раскаявшись, попятился от него вглубь сеней.

Ничего общего с Пантелеймоном Федулычем у этого исполинских размеров чудовища не оказалось. Ну, разве что волосы зелёные. Да и то – у возничего они были только на голове, а у незваного гостя щедрой порослью покрывали всю поверхность его могучего тела. Волосатым и зелёным было абсолютно всё: руки, ноги, торс и, что самое ужасное, лицо.

- Есть!!! – заорал гость ещё громче, закрыв от Веньки весь белый свет и продолжая на него надвигаться, - Пить!!! Спать!!!

Он шёл на Веньку, чуть покачиваясь, страшно улыбаясь круглым и плоским, как блин, лицом и размахивая тяжёлыми руками. Венька пятился, пятился, пятился… пока, наконец, не упёрся спиной в дверь, ведущую в горницу.

«Слава богу!» - подумал Венька и в предвкушении близкого спасения принялся нащупывать за спиной дверную ручку.

Пальцы, правда, у Веньки очень сильно тряслись и дрожали. И, наверное, из-за этого дверная ручка всё не находилась и не находилась. А потом вдруг нащупалась, отыскалась и даже как будто сама в Венькину руку легла. Он схватил её крепко. Нажал посильнее. Спиной на дверь в горницу навалился…

- М-м-м-м-м, - промычал Венька от ужаса и досады.

Дверь в горницу была крепко заперта. Видно, Добрыня постарался. Обезопасил, как ему Фима наказывала, дом.

- Есть!!! – раздалось над самой Венькиной головой, - Пить!!! Спать!!!