Анна Вербовская - Летуны из Полетаево, или Венькины мечты о синем море

- Э-э-эх! – горестно махнул рукой Пантелеймон.

- Е-е-е-э-э-эх-хо-хо!!! – эхом отозвалось, прогремело и прокатилось по всей деревне.

Из-за Серафиминого дома медленно и плавно выплыл, задевая брюхом кроны деревьев, мохнатый зелёный дирижабль. На спине у дирижабля расселась, задрав морду к небу, абсолютно счастливая жаба Анисья.

Глава 3. Любовь и картошка.

- Это что ж такое творится, и как же это прикажете понимать?!

Бабушка Серафима всплеснула от удивления руками, наблюдая невиданную доселе картину.

Матрёна, увидав этакое безобразие, застыла мраморным изваянием, широко раскрыв свой кривозубый рот.

Бабка Нюра, наоборот, рот захлопнула, губы крепко сжала и глаза изо всех сил зажмурила, чтобы они на такое окаянство не смотрели.

Добрыня весело потирал руки в предвкушении скандала.

Венька спрятался за Добрыню.

Тётя Груша скрылась в яблоневых ветвях, чтобы её, не дай бог, не заметили.

- Е-е-е-э-э-эх-хо-хо!!!

Самсон – а это был именно он – облетел вокруг яблони, сделал лихой вираж над сараем, чиркнул толстым животом по Матрёниной макушке и весьма довольный собой приземлился у дома, перед крыльцом.

- Е-е-е-э-э-эх-хо-хо!!! – воскликнул он в третий раз, поцеловал в макушку Анисью и обвёл присутствующих тупым влюблённым взглядом.

У Веньки от зависти аж живот свело и в боку колотьём закололо.

«Это что ж такое выходит и получается?! Какой-то Самсон… дикий леший, к тому же безмозглый… тварь болотная, упырь окаянный… а вот поди ж ты… над землёй парит, как птица невесомая… а я?!!!».

- А ты, Вениамин Иванович, тоже в кого-нибудь влюбился бы, что ли…, - как будто отвечая на невысказанный Венькин вопрос, философски заметил Добрыня.

- Зачем? – не понял Венька, - И в кого?

- Да в кого угодно! – беспечно махнул рукой домовой, - Хоть в бабку Матрёну! Или, вон, в Нюрку! Невест тут полная деревня.

Матрёна возмущённо покрутила пальцем у виска. Нюрка покраснела всем своим крошечным личиком и чуть в обморок от избытка чувств не упала. А Серафима набросилась на домового с упрёками:

- Ты чему ребёнка учишь? Любовь – это тебе не картошка!

- Ну, да, - согласился Добрыня, - у картошки крыльев нет, она не летает.

- У картошки клубни, - поделилась своими агрономическими познаниями бабка Нюра.

- И ботва, - вставила бабка Матрёна.

- А на ботве колорадский жук, - добавила Серафима.

- Вот он как раз летает, - вспомнила Нюра, - Потому как крылья имеет.

- Тьфу на вас! – рассердился Добрыня, - Разве ж Вениамин Иванович на жука похож?

-Ну, вообще-то…, - прищурив глаз, бабка Нюра пригляделась к Веньке, - Есть что-то такое… немножко…

- А при чём тут жук и Вениамин Иванович? – спохватилась Серафима.

- При том, что мы Вениамина Ивановича летать учим! Забыли? А окрыляет что? Любовь! А вы раскудахтались: жуки! картошка! Тьфу на вас ещё раз!

- Е-е-е-э-э-эх-хо-хо!!!

Самсон оттолкнулся огромными лапами от крыльца и взмыл в воздух вертикально, как ракета.

- Ква-а-а-а-ха-ха-ха!!! – весело подпрыгнула на его башке Анисья и вцепилась покрепче в густую зелёную шерсть.

- Что и требовалось доказать! – провозгласил Добрыня, проводив влюблённую парочку взглядом, - Видали, что любовь с людьми творит?!

Глава 4. Полурыба и коварная жаба.

- Ты уже и Анисью в люди записал? – усмехнулась бабка Матрёна.

И все её дружно поддержали. Потому что рассматривать жабу в таком ключе как-то не очень получалось.

- А кто такие, по-вашему, люди?! – возмущённо вскричал домовой, - Те, у кого две руки, две ноги, посередине живот для еды?!

- А если у меня две руки, а нога одна? – обиженно прозвенела из яблони Агриппина Селивёрстовна, - Я, что ли, нелюдь? Или полулюдь?

- Не нога у тебя, а рыбий хвост, - резонно заметила бабка Матрёна, - Значит, рыба ты, а не человек.

- Полурыба! – уточнила дотошная бабка Нюра, - Сверху-то она всё же с руками. Как настоящая женщина.

- Почему «как»? Я и есть настоящая! – упрямилась тётя Груша, - А хвост вообще не в счёт. Главное, чтоб душа была в человеке.

- А у тебя есть? – продолжала насмехаться Матрёна, - Где ж она? Что-то не видать отсюда.

Русалка растерянно взглянула на Матрёну, неуверенно похлопала себя по животу, по пухлым бокам.

- Сердце у меня есть! – вдруг обрадовалась тётя Груша, что-то там у себя, в русалочьем теле, нащупав и определив, - Стучит, как отбойный молоток! Кто хочет удостовериться и послушать?

- Я! – выскочил вперёд Добрыня, - Я хочу послу…

- У-у-у-у-у-у-у-ух!!! – ухнуло, пронеслось, упало из середины неба.

- Бах-х-х-х-х-х-х-х!!! – шмякнулось об землю с диким грохотом.

- Е-е-е-э-э-э-ох-ох-ох!!! – застонало, запричитало, заревело бурными рыданиями.

- Что?! Что такое?!! Что случилось?!!!

Все бросились к горемыке Самсону, окружили, стали гладить по трясущейся голове, обнимать, слёзы утирать и тёплым одеялом укутывать.

- А где ж Анисья? Куда ты, олух, свою принцессу подевал?

- Е-е-е-э-э-э-ох-ох-ох!!! – ещё пуще принялся рыдать и убиваться леший, - Е-е-е-э-э-э-ох-ох-ох!!!

С превеликим трудом удалось выяснить, что Анисья оказалась никакой не принцессой, а пустомелей и вертихвосткой. И не было у неё никакой любви к Самсону изначально. Потому что единственное, что она в жизни любила – своё тухлое болото. А лешего просто использовала – как опору и средство быстрого передвижения. Неохота ей было самой к месту жительства прыгать, свои лапы в грязи пачкать и мозоли на них набивать.

- Вот ведь гадина! – возмутился Добрыня и, словно позабыв всё, о чём он только что с таким упоением толковал, повернулся с нравоучением к Веньке, - Ты, Вениамин Иванович, не влюбляйся никогда и ни в кого. Даже не вздумай!

Глава 5. Глупости и неразумности.

- Глупости это всё! – неожиданно заявила Матрёна.

- Что глупости? – насторожился Венька.

- Любит… не любит… плюнет… позабудет… картошка… козья ножка… вздохи при луне…

- Ну, давай теперь ты, Матрёна, - разозлился домовой, - Умную мысль скажи!

- Я уже говорила, никто не слушал.

- А ты ещё раз скажи!

- Мечта Вениамину Ивановичу нужна для полёту.

- У меня есть! – выкрикнул Венька, - Синее море!

- Нормальная нужна.

- У меня нормальная!

- Это тебе так кажется… по малолетству и неразумности. Сам не знаешь, о чём надо мечтать.

- Мечтать надо о великом, - согласился с Матрёной Добрыня.

- Хочешь, как я, водолазом стать? – заискивающе заглянула Веньке в глаза бабка Нюра, - Чтобы вместе в гидрокостюм залезть, скафандр напялить…

- Скафандр у космонавта, - возразил Добрыня, - Кстати, хорошая мысль! Может, тебе, Вениамин Иванович о космосе помечтать немножко? Или, как я, о мухах?

- Чего о них мечтать? – возмутилась бабушка Серафима, - Мух и без твоих мечтаний везде навалом!

- Так я ж мечтаю их всех перебить! Чувствуешь разницу? Ощущаешь?