Анна Вербовская - Летуны из Полетаево, или Венькины мечты о синем море

- Что творится! – пропищала бабка Нюра и от испуга залезла к Матрёне за пазуху.

А творилось, и правда, что-то невообразимое.

Венька, который только что неподвижно висел в воздухе и пошевелиться не мог, вдруг отлепился от потолка. Взмахнул руками, словно легкокрылая бабочка. Пролетел над Матрёной. Щёлкнул по носу Добрыню. Сделал круг над горницей. И спокойно приземлился на лавку рядом с бабушкой Серафимой.

Трам-тарарам-м-м-м-м-м!!! – прогремело, разорвалось в потемневшем небе, и избушку враз накрыло грозой и тёплым летним ливнем.

Глава 17. Люблю грозу…

- Тук-тук-тук, - барабанил, отстукивал морзянку дождик по звонкой черепичной крыше.

- Так-так-так, - поддакивали льдинки-градинки, весело барабаня в окно.

- Тик-так-тик-так, - добросовестно отсчитывала время жаба Анисья, - Ква-ква-ква!!!

И так легко от всего этого стало Веньке: от чистого дождя, умывшего землю; уютного жабьего кваканья и похрапывания лешего Самсона; запаха Серафиминых блинов и ватрушек; надёжных и верных друзей, рассевшихся рядом на лавке…

Так стало Веньке легко, и хорошо, и весело… Его прямо распирало всего от этого веселья и лёгкости, от земли отрывало, тянуло ввысь… Хотелось летать, парить, кружиться в невесомом танце…

- Э-э-э-э-э-э-эх!!! – залихватски крикнул Венька и даже свистнуть попытался, но не получилось с первого раза, - Йо-хо-хо!!!

Он оторвался от лавки. Покружил над столом, вокруг горницы. Пролетел мимо печки. Поцеловал Серафиму в щёку. Помахал всем рукой и вылетел из избы вон.

- Куда? – выскочила на крыльцо Серафима, - Простудишься!

- Лечить не будем! – погрозил Веньке из печной трубы Добрыня, - Сам заболеешь, само-лечись!!!

И спрятался в трубу обратно – дождь вокруг лил нешуточный.

- Вернись, Вениамин Иванович! - упрашивали через форточку Матрёна с бабкой Нюрой, - Такая непогода! Промокнешь, радикулит заработаешь или воспаление лёгких!

- Инфлюэнца! – поправлял их домовой, - Плеврит, бронхит и дефтерит!

Только Веньке до этих инфлюэнцей не было никакого дела.

- Я скоро! – весело крикнул он и рванул в небо, навстречу ливню и чёрным грозовым тучам.

Дождь омывал его ласковыми струями, вспышки грозы освещали путь. Но Веньке совершенно было не страшно. Он ведь сразу, как только гром ударил, всё вспомнил и обо всём догадался. Ветродуйная бабушка. Девочка Прося. Грозовых дел мастер.

- Верь в себя, - сказала в тот раз баба Дуня.

Вот Венька и поверил.

- Поверил! – крикнул он, пролетая мимо тёмного, налитого дождём облака, на котором резвилась, размахивая во все стороны лейкой, Авдотья Свиридовна.

Баба Дуня послала ему воздушный поцелуй, но отвлекаться от дела не стала – слишком большая в этот раз у неё была лейка, и очень уж много надо было вылить из неё воды.

- Поверил! – окликнул он могучую фигуру Гераклида Аполлоновича, размахивавшего своей огромной кувалдой.

Грозовых дел мастер одобрительно кивнул и жахнул хорошенько по наковальне.

Тр-р-р-р-рам-та-ра-рам!!! Ба-бах-х-х-х-х-х-х!!! – прокатилось по всей округе.

- Прилетай ещё! – замахала полосатым чулком Прося, подпрыгивая и приплясывая рядом с отцом, - Лучше зимой! Вместе покуролесим!

Венька помахал ей рукой и полетел обратно – очень уж его дома ждали и волновались.

- Ну, вот, - всплеснула руками Серафима, когда Венька влетел в окно весь, до последней нитки, мокрый, - Так я и знала!

- И я знал, - съехидничал Добрыня, - что от дождя бывает сырость.

Стали дружно Веньку полотенцами растирать, одеялами укутывать и чаем горячим поить – чтоб не вздумал разболеться. А Венька ничего такого и не думал. Так только, кашлянул разок да чихнул раз пятнадцать…

- Будьте, Вениамин Иванович, здоровы! – хором сказали ему бабушки Серафима, Матрёна и Нюра.

Тут и домовой глаза закатил, за горло двумя руками схватился, на лавку завалился и ногами дрыгнул, будто помирает. Очень уж захотелось ему, чтоб и ему уши полотенцами растёрли и здоровья пожелали да богатства хорошего.

Только никто этих Добрыниных фокусов даже не заметил. Потому что все в это время в окно смотрели. Там, на подоконнике, сидел большой белый голубь. Сидел, головой вертел и гулькал призывно.

- Пора, видать, собираться, - сказала Серафима и подзатыльник Добрыне дала, чтоб не разлёживался.

Глава 18. Короткие сборы.

Собирались недолго. Пять минут – и все дела.

Венька-то поначалу за свой городской чемодан ухватился. Вытащил его, как мама, на середину комнаты. Крышку открыл. Побросал свои штаны и майки. Кроссовки из-под лавки достал.

- И куда ты, Вениамин Иванович, намылился? – поинтересовался у него Добрыня.

А Венька и не мылился вовсе. Сказала бабушка Серафима пора, значит пора. Ей сто пять лет, она лучше знает.

- Может, тебя ещё и не возьмут.

- Это тебя не возьмут! – огрызнулся Венька.

- Я домовой. Стало быть, при доме. Если меня брать, только вместе с избушкой. Серафима на своём горбу не дотащит.

- Есть!!! – раздалось из угла под часами, - Пить!!! Спать!!!

- Слыхал?! Кто, кроме меня, за этим упырём следить будет? И за мух я ответственный. Так что летите уж без меня.

Домовой картинно схватился за голову и театральным жестом смахнул с щеки несуществующую слезу.

- А куда? – шёпотом спросил у него Венька, - Куда лететь-то?

- Так! – Добрыня вытащил из кармана штанов огромный морской компас, свёрнутую рулоном карту, длинную деревянную линейку, - Курс зюйд-вест. Потом повернёте налево, в направлении зюйд-зюйд-ост. Через пятьсот миль и тридцать кабельтов поворот на зюйд-зюйд-вест-ост-норд-норд. Короче… если лететь со скоростью восемнадцать румбов за пятнадцать минут и шесть секунд…

Добрыня смял карту и сунул её в печку. Подумал немного и отправил туда же линейку. Ещё подумал. Покрутил в руках компас. И опустил его обратно в карман.

- В общем, через неделю на месте будете.

- На каком месте-то?

- Не скажу!

Сам, небось, не знает, вот и насмехается. Венька поджал губы и надулся.

- А ты не обижайся, Вениамин Иванович! С обидой далеко не улетишь. Обида, она кандалами вниз тянет. Гирями стопудовыми. Так же и зависть.

- Какая зависть? – ещё больше обиделся Венька, - Кто тут кому завидует?

- Ты мне завидуешь. Видел я, как ты на мой компас завистливо смотрел. Глазами моргал, носом нервно дёргал…

- Ну, Вениамин Иванович, готов? – раздался из сеней Серафимин голос.

Венька исподтишка показал Добрыне кукиш, захлопнул чемодан и с трудом поднял его за ручку.

- Ты что? – удивилась, входя в горницу, Серафима, - С этим добром лететь собрался?

- А то как же? – растерялся Венька, - Тут тёплые вещи, смена белья.

- Добро всяко-разно, оно тоже вниз тянет, - пояснил Добрыня, - Похуже зависти и обиды. Так что лучше сдай мне свой багаж на хранение. У меня не пропадёт.