Виталий Коржиков - Пусть посмотрит в глаза граница

- Читать документы, по-пограничному вести наблюдения?

- Хотим!

- А работать с собакой? - Прыгунов посмотрел в глаза всем сразу.-А преследовать нарушителя?

- Конечно, хотим!- закричали все и громче других Мышойкин.

- Ну так вот,- сказал коротко Прыгунов - долгих раз-говоров у него не получалось. - Всё это будет. Нужно только,-он заговорил быстрей и резче,-учиться на 4 и 5. Дисциплину держать пограничную, и чтоб здоровье было…

- Тоже пограничное,-подсказал Ломоносов.

Майоров кивнул, а Прыгунов показал рукой в окно:

- У нас крепким пограничником считается тот, кто, не сбиваясь с дыхания, взберётся вон на ту сопку.

- Ха! Так это просто! - небрежно повёл плечом Мышойкин: издалека он видел, как легко взбегают по ней на тренировке пограничники.-Что такого…

- Да? - повернулся к нему Прыгунов и посмотрел на Майорова.-Ладно. А ну-ка, давай! - Он наклонился, делая вид, что снимает сапог.-Держи сапоги, автомат, пойдём - показывай. А?

Представив Витьку топающим в тяжёлых прыгуновских сапогах с автоматом на груди, ребята рассмеялись. А Мышойкин покраснел.

- Что ж ты? - спросил Прыгунов. И уже спокойно, но твёрдо сказал: - Нужен тренаж, тренировка. Чтоб всё было - как на заставе.

Мышойкин быстро повертел головой в одну-другую сторону и вдруг спросил:

- А раз как на заставе, зачем нам Поросюша? Погранзаставе девчонки не нужны. Пусть себе сидит председателем, а в пограничники не лезет. Не бегать же ей за нарушителем.

Зина повернулась к Витьке. Белые брови её встали на дыбки, синие глазки потемнели, так что Ломоносов ахнул:

- Ого, потемнело синее море! Чё будет-то?

От председательства Поросюша была готова отказаться тут же, а границу только тронь!

Но тут Майоров, встав во весь рост, сказал:

- А что, разве Родина только мальчишечья? (И все сразу успокоились.) Защищать её хотят все.

Зина и обе Ершовы с достоинством посмотрели в сторону Мышойкина, а Зина сказала:

- Понятно?! Ты лучше учись чистить картошку, а то как бы без тебя не обошлись! На границе картошку тоже чистят.

Мышойкин, не ожидавший такого поворота, обиженно сник, а Ломоносов по-доброму сказал:

- Ну почему без него? Можно и с ним.

Иван Кузьмич улыбнулся:

- В общем, пограничники есть. Нарушителей только вот нет да нет…- Будто в самом деле он соскучился по ним.- Тут этих дел и пограничникам не хватает.

Но Майоров повёл головой, показывая, что с этим не согласен: дел у пограничников более чем достаточно.

- Вы заставе помочь хотите?

Ребята переглянулись: ещё бы!

- Тогда слушайте.

Майоров посмотрел было на стоявший в стороне шкаф, на сдвинутые ещё парты, но перевёл взгляд куда-то вдаль и стал рассказывать:

- Несколько лет назад пришёл на нашу заставу молодой солдат. Родом он был с Волги, работал у себя в городе кондитером. Мечтал уйти в море, а попал на границу…

Ребята придвинулись друг к другу. И Иван Кузьмич подошёл поближе.

- Давалось ему всё трудно. И сопки брать, и бегом бежать, и на лошади верхом скакать - тогда ещё на заставе лошади были. Над ним, случалось, шутили: «По Сладкой сопке бегать - не торты печь». А он бегал. Бегал так, что стал бегать лучше всех. И следы читать лучше всех. И в дозоре был лучше всех. Настоящим пограничником стал.

Тут Прыгунов закивал, зная, что значит бегать лучше всех.

- Как-то ночью, возвращаясь из наряда, он заметил на тропе осыпь, услышал шаги - и, отправив младшего за подмогой, сам бросился вверх по тропе. Бежал он вон по той сопке… - Майоров кивнул за окно. - Бежал, сползая по мокрой глине, по кустам и уже почти настиг нарушителя, когда тот обрушил на него камень. Падал солдат с той скалы - вон с той! - показал Майоров, и все ребята, притихнув, повернулись к выделявшейся посреди сопки белёсой острой скале.

Иван Кузьмич взглянул на неё как-то особенно потемневшими глазами…

- Он падал,-сказал Майоров,- но в последние секунды успел выстрелить, дать сигнал! Звали его Сергей Пастухов.

Иван Кузьмич словно вздрогнул. А Митя спросил:

- А нарушителя взяли?

- Взяли, конечно взяли,- нахмурясь, сказал Майоров и довёл рассказ до конца: - Могилу Сергея вы на заставе видели. Наградили его медалью. Мама у него одна осталась. С ней раньше переписывались, а потом переписка почему-то прервалась. Того, кто знал его лично,-нет. (Тут Иван Кузьмич быстро опустил голову.) Вот мы и хотим написать его маме, чтобы она знала, что её Сергея и сейчас помним, хотим знать о нём всё, что можно.

- Так, может быть, напишем всем отрядом? - спросил Прыгунов.

- Конечно, а как иначе! - сказал Ломоносов.

- Ну тогда за дело! - сказал Майоров. - Только давайте-ка сначала поставим всё на место.

Парты быстро выстроились в три коротких ряда. Очередь дошла до шкафа.

Мальчишки налегли на него, там что-то перекатилось, поехало.

- Ого, да там какое-то мангазейское сокровище! - сказал, отирая лоб, Ломоносов,-Посмотрим?

Иван Кузьмич как-то равнодушно пожал плечом, а Витя по-хозяйски кивнул: «Давай!»

Они распахнули шкаф и под старыми картами увидели запылившийся пионерский горн.

Мышойкин вытащил его, пошутил:

- Сокровище! Золотой!

Иван Кузьмич удивился:

- А мы-то искали…

А Зина отёрла его рукавом, попробовала дунуть, но ничего не получилось. Ломоносов с сожалением покачал головой: чего не умею, того не умею.

Тогда сержант Майоров улыбнулся, протянул руку: «А ну-ка дайте», протёр мундштук и, вскинув трубу, приложил его к губам.

И в воздух - к заставе, к небу, к сопкам - прорвался удивительный звонкий звук пионерского горна.

А Прыгунов, подумав, скомандовал:

- Отряд, стройся!

И маленький отряд - все шестеро пионеров - вдруг выстроился по росту и выровнялся на звук пионерской трубы.

Потом всё стихло. И все услышали, как заглянувший в окно крепкий пожилой мужчина одобрительно вздохнул:

- Ну хорошо, хорошо, броня крепка! Вот это дело. Правильно, Иван Кузьмич. А то что-то давно не слышали! Хорошо.- И, кивнув, он захромал по дороге с полной корзиной румяных грибов.

Едва фебята опустили в ящик своё пионерское письмо с надписью «Авиа», дел на отряд обрушилось - катящаяся гора! Не было, не было - и вдруг посыпались. Следовую площадку оборудовать! Тренировки наладить! Ещё историей села решили заняться! Да мало ли дел. А ведь это только начало!

Но начали со следовой площадки.

У ручья, где, бывало, Зинка с Бобиком ловила на удочку пескарей, среди высокого камыша и крапивы, потихоньку доживала забытая пограничниками учебная следовая площадка.

Иногда на её горячую глину выползали погреться ужи и удавчики, забегали ящерки, а чаще, расправляя глазастые крылья, как на аэродром, приземлялись радужные махаоны. Площадка молчала и тоже, казалось, слушала шелест воды и шорохи леса.